Непреодолимые обстоятельства - Елена Викторовна Добрынина

— Кать! Ну, ты опять за свое? Расскажет, если сама захочет.

— Да что такое, Галина Ивановна? Ни о чем теперь спросить нельзя? Тьфу… — Вспылила Катерина.

— Да потому, что думать надо, Кать, прежде, чем спрашивать. — Подала голос Татьяна.

— Да ну вас! — Отвернулась подруга.

Лелька молчала. Да и что скажешь? Что познакомил, но в ресторане? И не повез домой? И что слышала она странную концовку разговора о ней и о каком-то обещании?

— Познакомил. — Наконец, решилась Лелька. — Она мне подарила платок. Сейчас покажу.

Порывшись в чемодане, достала подарок Фатимы Фархатовны. Мама и Танька в восхищении рассматривали нежнейшую материю. Одна Катька разочарованно взирала на платок — в ее представлении будущую невестку, наверное, полагалось осыпать как минимум золотом, а не укутывать в платки. Но она предусмотрительно промолчала.

— Ой, я забыла совсем. Я же вам еще кое-что привезла! — Перевела тему Лелька, извлекая из чемодана дизайнерские вещи из кожи и шелка, купленные в маленьких магазинчиках на центральных бакинских улочках. Тут уже что Татьяна, что Катерина восторженно уставились на подарки. Вопрос со «свекровью» был если не закрыт, то внимание удачно перенаправлено.

***

Через пару дней Рустем сообщил Лельке, что вечером они ужинают не одни, а с его сестрой, которая прилетела, сдав экзамены раньше срока. Лелька как обычно жутко волновалась. Ей казалось, что она может не понравиться Гюнай и тогда, зная, как Рус отзывается о сестренке, с какой нежностью он к ней относится, она может как-то повлиять на брата. Ей очень хотелось подружиться с девушкой.

А Гюнай оказалась вся в мать — такая же улыбчивая, веселая. Красивые черные волосы струились по ее плечам. А в темно-карих глазах плескался такой же мед, как и во взгляде любимого. На ее поведение и суждения наложила свой отпечаток жизнь заграницей. Но в присутствии брата или родителей ни один человек не мог бы заподозрить какие-то своевольные мысли.

— Мама сказала, что скоро приезжают Хасановы. — Словно между делом спросила Гюнай за ужином.

Лелька не знала, кто это. Но интуитивно почувствовала тревогу и заметила, что Рус едва заметно напрягся.

— Я не в курсе. Спрошу у отца при случае. Как вернулись, я его еще не видел — он был в отъезде.

— Да, я знаю, звонила ему. Он говорил, что в Питере опять дожди. Давно там не была. — Гюнай переключилась на воспоминания о Северной столице. Видимо, в семье Алимовых все любили Петербург. Лельке было, что сказать на этот счет, Питер она и сама обожала. Поэтому, тему для общего разговора — непринужденного и ни к чему не обязывающего — поддержала с радостью.

Посреди вечера Русу пришлось уехать по делам — решать какой-то вопрос в одной из клиник. После его отъезда Гюнай расслабилась.

— Расскажи мне, дорогая, как так вышло, что мой суровый братец потерял голову? — Рассмеялась девушка, а Лелька только плечами пожала.

Она и правда, не знала, как так вышло.

— Правда, Лель, он никогда не был таким влюбленным. А я, поверь, его всяким видела. — Рассмеялась Гюнай.

С ней было легко. И Лелька решила задать вопрос.

— А кто такие Хасановы? — Спросила она, изо всех сил пытаясь сохранять самообладание.

— А, это — друг детства отца. Они живут в Ленкорани, на границе с Ираном. Папа дружит с ним лет с пяти, он и сам из этих мест. Это потом уже бабушка с дедушкой перебрались ближе к Баку. Скоро они должны приехать в Москву. — Беспечно ответила Гюнай.

И Лелька успокоилась.

***

Рус вернулся поздно. Уже и Гюнай уехала на такси в их дом за городом, хотя могла бы остаться у брата.

— Не буду вам мешать, — подмигнула девушка Лельке, уходя.

Они очень тепло расстались. Лельке даже показалось, что по-дружески. Ей понравилась Гюнай и особенно приятным было то, что, судя по всему, это было взаимным.

Войдя в тихую квартиру поздно ночью, Рус осторожно прошел в спальню. Лелька убрала со стола и теперь мирно сопела на его огромной кровати. В нем боролись два чувства. Хотелось укрыть ее получше, подоткнуть невесомым покрывалом, а потом гладить по ее шелковым волосам. И одновременно с тем — разбудить, запечатлеть на ее манящих губах поцелуй, раздразнить, воспламенить в ней страсть.

Алимов аккуратно сел на край кровати. Он еще не решил, как поступить. Но матрас скрипнул под тяжестью тела и Лелька открыла глаза, просыпаясь.

— Рус, я уснула. — С сожалением сказала девушка, потирая сонные веки и зевая. — Я ждала, ждала тебя и уснула.

— Я задержался, извини. Как вы тут посидели с Гюнай? Она тебя не заболтала? — Усмехнулся Рустем.

— Нет, что ты! — Спохватилась Лелька. — Твоя сестра очень классная. Она уехала за город, к вам домой.

— Я даже не сомневался, что она не останется. Есть, что перекусить?

— Да, конечно, сейчас погрею. — Девушка живо спрыгнула с кровати и прошлепала в сторону кухни. Волосы, распушенные, водопадом струились по плечам и спине. Рус аж задохнулся.

Потом они долго болтали, ели, смеялись. По радио чуть слышно играла какая-то попсовая песенка и Лельке вдруг так захотелось танцевать — она сто лет не плясала. В их с Катериной последний поход в клуб она не успела толком войти, как увидела своего Аполлона. А с Рустемом они по клубам не ходили — не до того было.

— А можно я с Катюхой в клуб схожу? — Пританцовывая, спросила Лелька для порядка.

— Зачем? — Рус допил кофе из чашки.

Лелька уставилась на него:

— В смысле? Просто хочется. — Она вздернула носик. — Или мне нельзя?

Вопрос прозвучал с недоумением и возмущением. И это ему не понравилось.

— Я пока занят, но как только будет свободное время…, — «…и желание», хотелось добавить ему, потому что в первую очередь, у него не было желания. — Можем и сходить.

— Я могу с подругами пойти.

— Нет, без меня не можешь.

Лелька уставилась на него, не моргая. Он сейчас ей запрещает идти туда, куда хочется, если сам идти не может или не имеет желания? Обидно, однако! Никогда еще ей никто и ничего не запрещал. Но, может, так и должно быть? В конце концов, у нее и отношений-то никаких не было, откуда бы Лельке знать, как на самом деле они, эти отношения строятся?

Видимо, выражение лица у нее было столь озадаченным, что Рус сменил тактику. Подошел к ней, обнял, притянул к себе, знакомым жестом поцеловал в висок.

— Не сердись, малыш. В клубах все, что угодно может случиться. Я должен быть рядом.

Лелька надула губы, хоть и не