Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти - Мария Некрасова

Костыль-нога скрипела, трещала и вырывалась из Пашкиных рук. Наверное, если бы не «богатырская сила» – фиг бы он ее удержал, а так нес под мышкой как миленькую, походя рассуждая, что с ней надо сделать перво-наперво.

– Смотри сюда, Игорь: на дрова ее пускали – не помогло, – Пашка загибал деревянные пальцы, – утопающих спасали – не помогло. По прямому назначению – как костыль – использовали – тоже не помогло. Двери сортира и прочие глупости опускаем. Что остается?

Я смог только пожать плечами. За минувшие сутки я перебрал кучу возможных вариантов – все либо казались мне ерундой, либо уже были опробованы местными жителями, и неудачно.

– А я знаю, – торжествовал Пашка, – самая лучшая на свете деревяшка – это детская игрушка!

Пашка дурак. Простим его и постараемся увести от опасных мыслей, пока всех детей в округе не превратил в деревяшки.

– С чего ты взял? – осторожно спросил я.

– С того, – гордо ответил Пашка, – что все дети – максималисты. Если им что-то не по душе, они кричат «Ненавижу!», а если нравится – так и говорят: «Это самое лучшее на свете».

Может, мой провинциальный кузен и бредил, но Костыль-нога у него под мышкой вдруг перестала биться и заинтересованно замерла. Я решил: а почему нет? Риск, конечно, большой, но если мы не будем рисковать, мы никогда не расколдуем ни себя, ни поселковых детей, у которых, кстати, тоже полно деревянных рук и ног. И потом: кто сказал, что полученную игрушку обязательно нужно давать ребенку? Задача у нас сделать Самую Лучшую На Свете Деревяшку. Сделать – и все.

Я спросил:

– Когда начнем?

– Думаю, – солидно ответил Пашка, – ночью мы мать, пожалуй, разбудим, поднимется посмотреть, что случилось, и сама одеревенеет. А если днем, то куда эту штуку на ночь запереть? Она ж отовсюду выберется!

Я вспомнил, что, например, вампиров отпугивают чесноком, а убивают серебряными стрелами, а еще какую-то нечисть ловят шелковыми нитками... В общем, предполагаемых способов удержать ногу на месте хватает, надо только найти нужный. И мы помчались домой, искать нужный способ.

Помчались и нарвались на ведьму. Как я успел про нее забыть?! Она брела навстречу, усталая и грустная. Я в очередной раз почувствовал себя скотиной, но ненадолго, потому что, увидев меня, ведьма тут же воспряла и побежала ко мне обниматься:

– Игорек! – последние пять шагов она бежала уже на деревянных ногах, и я опять почувствовал себя скотиной. Но секунду спустя бабка стиснула меня в деревянных объятьях, и я перестал себя так чувствовать. Сама дура!

– Бабуля, вы ничего не заметили? – деликатно начал Пашка, а у меня уже сил не осталось на дипломатию, я так и ляпнул:

– Вы одеревенели, нефига было за мной гоняться и смотреть на Костыль-ногу!

Бабулька взглянула на меня, потом на себя и среагировала неадекватно – стиснула меня еще сильнее:

– Я теперь такая же, как ты! Ничто не разлучит нас, мы созданы друг для друга! – Бабка произнесла длинный монолог о любви и верности, а мне захотелось разом поломать все телевизоры в поселке. Насмотрелась, поди, сериалов и говорит, как их герои, всякую чепуху. А я – слушай. Нет, сериалы – это зло. И бабки – зло. Но самое большое зло – это всевозможные зелья. Вот старуха напилась приворотного – ее и колбасит! А Пашка со своей «богатырской силой?!» Ну сила-то ладно, в конце концов, она помогает ему удерживать Костыль-ногу. Надо, кстати, и мне хлебнуть, я же тоже буду делать из нее Лучшую Деревяшку. Конечно, тогда в лесу мне попало на ноги немного этой силы, но что-то я не чувствую себя богатырем. Наверное, зелье все-таки стоит пить через рот.

Не обращая внимания на болтающуюся на шее бабульку, я откупорил бутылку «силы» и от души хлебнул. Как хорошо иметь деревянный язык! С настоящим я бы долго плевался, а так, после изнурительного рабочего дня аммиак с сероводородом хорошо пошли. Эй-х!

Бабулька на шее стала легкой, как обычная цепочка. Я почти не чувствовал, что там болтается, и решил, что она мне не мешает. Пусть висит, если хочется, я уже устал от нее бегать. Висит себе, бухтит что-то на ухо, надоест – сама отвалится. А пока можно не обращать внимания и спокойно идти по своим делам, тем более что их у меня невпроворот.

– От «богатырской силы» всегда себя чувствуешь таким спокойным?

– Угу, – ответил Пашка. – И ничего не боишься, кроме как на ногу кому-нибудь наступить.

– Почему?

– Раздавишь!

– Мдя, надо под ноги смотреть. А вышка тоже из-за тебя сломалась?

– Угу. Но мы хорошо починили, я проверял. Так что завтра не свалимся.

– Надеюсь.

Мы шли по ночной дороге. Шумел лес, светила луна. Бабулька весело болталась на шее, в такт моим шагам. Костыль-нога угрожающе поскрипывала под мышкой у Пашки. Спите спокойно, местные жители. У Пашкиной матери много чеснока и шелковых ниток. Инструменты тоже найдутся. Мы обязательно сварганим Лучшую Деревяшку На Свете.

Глава 8

Как удержать Костыль?

Поселок уже спал. Мы свернули с дороги и оказались в полной темноте: луна спряталась за тучу, а на пешеходные поселковые улочки по ночам не тратят электричества. Нафига? Кому надо, тот фонарик возьмет.

Пашка фонарика не взял, о чем уже успел пожалеть раз пятнадцать. Ни бабульки, ни Костыля он совершенно не стеснялся, жалел на весь поселок, да так, что уши в трубочку сворачивались. Сюда бы нашу русичку: она думает, что знает все ругательства, и поправляет тех, кто ляпнет при ней нечаянно. «Этот глагол не имеет формы первого лица единственного числа, вы даже выругаться правильно не можете на родном языке!». Послушала бы Пашку – сразу бы утерлась.

Я едва различал белеющую под ногами дорогу да темные силуэты домов.

– Как ты вообще здесь ориентируешься?

– Как обычно. Мой дом – третий по улице Свободных Доярок. Улица Свободных Доярок проходит перпендикулярно улице Красных Кузнецов, а улица Красных Кузнецов... Живу я здесь, понял?

– А, ну да.

Третий дом по улице Свободных Доярок мы нашли спустя полчаса. Свет не горел: он нигде не горел, все спали. Я зажал рот бухтящей бабульке, Пашка крепче стиснул в объятиях Костыль-ногу, и мы на цыпочках прокрались на второй этаж, к нему в комнату.

– Уф! – Пашка плюхнулся на кровать. – Теперь надо искать нитки-чеснок.

– Игоречек, за что?! – залебезила бабулька, когда я ее отпустил.

– Тиха! Держи Ногу, – Пашка сунул мне костыль, – пойду вниз – все нитки у матери, все овощи на кухне, еще что прихватить?

Конечно, неплохо было бы попросить серебряных пуль, но, боюсь, у тети Нюси их нет.

– Возьми просто веревок покрепче, мало ли!

– Угу.

Пашка ушел. А я остался с Костылем под мышкой и бабулькой на шее.

Брыкались оба. Костыль-нога понятно почему: ей хотелось делать деревяшки из людей, а не ждать, пока из нее самой что-нибудь сделают. А бабулька увидала неубранную Пашкину комнату, поняла, что я здесь живу, и решила продемонстрировать свою любовь. Надумала сделать уборку. Я сперва не понял, когда бабка отпустила мою шею. Думал: наконец-то отвалилась, собралась домой. Щас! Отвалившись, она рванула к Пашкиному письменному столу и с грохотом смахнула все, что на нем было:

– Бардак! Сейчас, Игорек, я приберусь...

Я быстро подхватил бабку за шкирку и опять повесил на шею:

– Не шумите, теть-Нюсю разбудите!

– Уснет, ничего ей не сделается, – сопротивлялась бабулька, – ты же не можешь жить в таком свинарнике!

– Могу. Тихо!

– Ну Игорек! – Старуха попыталась вырваться. Ха, сама же варила мне «богатырскую силу»!

Костыль-нога между тем угрожающе постукивала по полу. Я держал ее под мышкой, но ей хватало длины, чтобы постукивать, и оттолкнуться-убежать она тоже могла, спасала только «богатырская сила».

Я стоял, как дурак, посреди комнаты и думал: «Не выскользнули бы!» Но они не успели. Вошел Пашка с нитками, веревкой и чесноком и стал привязывать к Костылю шелковую ниточку. Костыль-нога брыкалась, бабулька – тоже, обе они нам мешали. На сто первой попытке приладить ниточку Пашка не выдержал:

– Слушай, давай ее где-нибудь запрем?

– Ногу?

– Нет, Джульетту твою. Всю операцию нам сорвет, е-мое!

Я согласился, что да, бабулька-Джульетта может, она такая, но только где ее запереть? В шкафу – негуманно, в кухне она устроит погром и всех перебудит...

– В сортире, – нашелся Пашка, – он на улице, стучать будет – мать не услышит!

– А если теть-Нюся ночью выйдет?

– М-дя... А, придумал – в бане! Она тоже на улице, только ночью туда никто не сунется!

– Пошли.

Пашка взял у меня Костыль-ногу, я покрепче стиснул бабульку, и мы пошли запирать ее в баню.

– Игорек?! За что?! – Голосила она. Пришлось опять зажать ей рот:

– Шумите много. Вот Ногу привяжем, спрячем, тут же вас и выпустим.

Бабулька обреченно кивнула, и я вновь почувствовал себя скотиной: кажется, она была готова на все ради меня.

Баня стояла шагах в двадцати от дома, и это было здорово. Пускай бабулька хоть песни поет – теть-Нюся ее не услышит.