Кровавое шоу - Александр Горохов

— Понимаешь, сыщик, судно мы сдали, так сказать, в тайм-чартер. Кого загрузят, зачем загрузят — нам наплевать. Деньги заплачены, наше дело привезти клиента, лишь бы никто не потонул, и выдержать график. И даже тут они хозяева. Прикажут стать на три дня посреди Волги — будем стоять.

— Бардак, — сказал Штраус.

— Зато веселый!

— А если кто вздумал взорвать твою лоханку да утопить всех звезд родной эстрады?

— Террористы на борту? Это их проблемы.

— Сам ведь тоже потонешь.

— Издержки профессии, — философски заметил старпом.

— Застрелят кого, вы тоже не отвечаете?

— Сообщим куда следует. Да ты не наводи паники, сыщик! Не видел, что ли, чуть фигура поизвестней, при ней пара мордоворотов охраны! Пусть они и отвечают. Нам бы лишь проследить, чтобы в пьяном виде за борт не падали!

— Значит, за это все-таки отвечаешь?

— В известной мере. А ты что — ответишь за любой эксцесс?

— В известной степени.

— Тогда меняться работой не будем, — засмеялся старпом.

— Хорошо, — встал Штраус. — Спокойной ночи.

— Спокойно не будет, заранее могу сказать.

— Что так?

— Так ведь ночью-то у них самая работа! Это днем они будут спать, к завтраку никто не выйдет, да и к обеду половина! Уж поверь, я не в первый раз певчих птичек вожу! Ты что, этой публики не знаешь? Она для нас страшней ядерной войны!

— Знаю я эту публику, — проворчал Штраус.

Списка пассажиров он нигде так и не достал, казалось, не было ни одного человека на судне, знавшего, в какой, собственно, компании он отплыл от московских берегов. Бардак, еще раз подытожил Штраус, уже без особой радости подумав, что в этой системе ему и придется работать в ближайшие годы.

…Парня с белым плащом на руке, скользнувшего следом за Надей на борт, звали Скалолаз, он действительно облазил все, что можно, от Красноярских столбов до заброшенных церквей в Подмосковье. На них-то скалолазы и тренировались. Но он был профессионал, после участия в ремонте шпиля Адмиралтейства в Санкт-Петербурге ему так и вписали в трудовую книжку: скалолаз. Отношения с врачебной практикой он прекратил давно, если не считать того, что примерно неделю назад по просьбе самого близкого друга спустил на двух фалах с крыши больницы этого друга с напарником до нужного им этажа.

Потом Николай, смущаясь, попросил о новой услуге, и Скалолаз с радостью откликнулся, потому что был обязан ему всем, в том числе и жизнью. Просьба была пустяковой: следом за девушкой по имени Надя Казанская подняться на теплоход «Любовь». Сначала предполагалось, что эту красавицу перехватят до посадки, но когда ее заметили на палубе — в маскарадном рыжем парике, — было поздно.

Пропуск-приглашение на теплоход у Скалолаза имелся, был у него и пистолет — газовый, с лицензией на право владения. А вот лицензии на патроны с боевым нервно-паралитическим газом не было. Пользоваться оружием было разрешено в самом крайнем случае: если обнаружится, что через пять минут Надю арестует милиция… В целом же задание было простым: не спускать глаз с означенной Казанской, а по прибытии в Углич, где якобы намечался «бал голых дикарей на берегу», любым путем (вплоть до силового) отсечь девушку от коллектива и доставить к машине, которая будет их ждать. За рулем будет Станислав с приятелями, силы достаточные, чтобы справиться с одной девчонкой. Дальнейшая судьба девушки Скалолаза не касалась. Бить Надю запрещалось, да Скалолаз и не умел бить женщин, хотя по натуре был жестоким и авантюрным человеком.

Он нашел свою двухместную каюту, там уже спал молоденький пухлый парень. На столе лежала записка:

«Сосед, кто б ты ни был, извини! Я нажрался по пути из Таганрога сюда. Когда начнется тусовка, не жалей меня, бей ногами, лей на голову воду, пока не проснусь. Уважающий тебя саксофонист, трубач и кларнетист

Скалолаз по неопытности решил, что час поздний и никакой тусовки до утра не будет, но едва судно плавно пошло по водной глади, как в каюте заревела трансляция:

— Засранцы! Мы наконец собрались! Все свои, и нет никаких мерзких говнюков! Если сюда проник газетчик или тому подобная сволочь — смерть ему! Его выбросят за борт!

Этот призыв оборвался под хохот и крики людей, завладевших радиорубкой. Через минуту твердый, уверенный мужской голос произнес:

— Добрый вечер, дамы и господа. Говорит Евгений Агафонский. Поздравляю всех, наш долгожданный круиз начался. Первое и последнее казенное мероприятие: прошу всех без исключения пройти в малый кинозал и отметить, то есть зарегистрировать свое присутствие. Это личная просьба капитана, и не будем его обижать. Для нашей же пользы, господа, мы должны знать, кто среди нас и где располагается. Заодно выявим и проникшие нежелательные элементы, всех чужих, к моему сожалению, действительно пригласим прыгнуть за борт. Благодарю, леди и джентльмены.

Скалолаз подошел к соседу и ладонью накрыл спящему нос и рот. Тот замычал, задыхаясь, и тут же проснулся.

— Велено всем отметиться, если не можешь встать, дай мне свой пригласительный, я тебя отмечу.

— Ага, ага! — пьяно заторопился саксофонист-кларнетист, сунул Скалолазу свой билет и рухнул на койку, так и не проснувшись по-настоящему.

Скалолаз нашел кинозал, отметил и себя и соседа, указал каюту и стал в сторонке ждать Надю. Он узнал ее сразу, хотя парика не было, а облачена она была в короткую юбчонку и тоненький белый свитер. Он услышал, как она громко сказал:

— Илия Казанова. Каюта тридцать два!

Новое имя девушки его не смутило. У Скалолаза было подробное описание ее внешности, кроме того, он разглядел ее на палубе в рыжем парике, а малоподвижная левая рука довершила его убежденность, что это та самая девушка. Славная девчонка, жаль, если придется вязать ей руки или, упаси Бог, стрелять в лицо парализующим газом, который еще неизвестно, как действует, может, от него во веки веков не прочухаешься.

…Вскоре после того, как Скалолаз убедился, что нашел Надю, и принялся ее издали опекать, в каюту певицы Анны Корецкой без стука вошел ее телохранитель Крикун — такова была его фамилия.

— Ты, сука подколодная! — заорала исполнительница трогательных лирических песен. — Достал ты меня за два месяца! Блевать охота! Когда научишься стучаться? Видишь, я голая стою!

— Мне до фонаря, — не смущаясь, ответил гомосексуалист Крикун, брезгующий одетыми и нагими женщинами. — Дело погано, здесь эта лоханка объявилась, которой я промеж глаз на кухне Княжина врезал. Она меня признала. Спросила, в какой ты каюте. Видать, и тебя запомнила.

— А мне до этого какое дело? — завизжала певица и только минут через пять, заполненных отборной матерщиной, спросила вразумительно: — Она что, тоже отирается о пол шоу-эстрады?

— Бес ее знает. Илия Казанова. Тридцать вторая каюта.

— Раз ты сам наклал кучу, велику и вонючу, то сам и разбирайся!

— Обождем маленько.

— Я тебе, гнида, два месяца не за то башли плачу, чтобы ты ждал маленько, а за полный покой своего тела и души! Телохранитель говенный, тебя вместо чучела попугая только держать! Черт нас дернул пидоров в охрану нанимать!

Тут в каюту (не постучавшись!) вошел стилист Корецкой, и разговоры перешли на иные темы: в каком одеянии предстать завтра на «балу оборванцев», в чем появляться в ресторане к утреннему кофе.

Надя вернулась в свою каюту, уловив деловой настрой компании, все рассчитывали вернуться через три дня на берег, обогащенными если не конкретными предложениями, то хотя бы призрачными перспективами.

Правда, самые ослепительные звезды придерживались тактики высокомерной самоизоляции, ни на палубе, ни на регистрации их не было — спесиво держали марку и подобно опереточным примадоннам собирались долго томить публику, а потом объявиться в полном блеске своей славы и под туш оркестра.

Надя чувствовала, что сегодня-завтра что-то должно произойти, спать сейчас глупо. Это могла позволить себе легендарная и великая Алла, могла спать и Виктория или неувядающий Иосиф, но Наде в настоящий момент уготована деловая бессонница — бегай и на всех палубах, во всех углах отыскивай хвост своей удачи, ибо такого момента может не повториться. Где-то на этом теплоходе ее ждала Судьба, которая посидит-посидит за столиком с бутылкой, а завтра сойдет на берег и унесет с собой Надино будущее.

Она решила одеться сейчас нейтрально, чтобы соответствовать и изысканной, утонченной компании, и хипповатым лабухам, скажем, из нахрапистой рок-группы «Железные парни», солистка у которых недавно уехала в Америку, работает там посудомойкой, но возвращаться не собирается. Так сообщил журнал «Русское шоу».

Заскрипевший динамик разрешил все сомнения Нади. Низкий голос Виктории решительно проговорил: