Гардемарин - Андрей Алексеевич Панченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проход между рифом и скалами всё же был. Узкая и извилистая полоса бурунов обрывалась почти в конце лагуны. От волн этот участок был защищён скалами, которые уходили далеко в море. Проход не широкий, около двадцати метров, и глубина тут вполне приличная. На судне с мотором, я без всяких проблем смог бы тут пройти, но вот как сюда можно ввести парусное судно? Вопрос… Его я решил отложить на потом, и не дожидаясь пока моряки окончат строительство плота, выплыл за границу рифа, и быстро поплыл к шлюпу.
Запах разложения, который перебивал запах гари, ещё на подходе к кораблю, сказал мне о том, что его экипаж всё ещё на борту. Вблизи было видно, что шлюп вёл бой как минимум против двух противников. И левый борт тоже был изрядно побит ядрами и картечью. Почему так случилось, и где был в это время второй французский шлюп, видимо навсегда останется тайной.
Корабль представлял собой миниатюрный двадцати пушечный фрегат с трёхмачтовым прямым парусным вооружением, имел батарейную палубу, полубак и шканцы. На его корме имелось и название — «Рокфор». Это был красивый корабль, покрытый затейливыми украшениями и с хищными, стремительными обводами. Как и второй французский шлюп, который пропал в море, он был куда как быстрее своего флагманского галеона. За время путешествия с французами, я никогда не видел, чтобы он шёл под всеми парусами, разве что во время погони за пиратским фрегатом. Шлюп просел в воду довольно глубоко, но были и хорошие новости. Судно село на мель, буквально полметра, не дойдя до рифа! С берега казалось, что оно упёрлось в каменную стену, однако полузатопленный трюм спас шлюп от окончательного разрушения. Понятно, что это тоже не на долго, понятно, что при первом же сильном шторме стихия добьёт корабль, но у нас появился шанс.
На борт мне удалось попасть с трудом. В отличии от галеона, тут по бортам ничего не свисало, пираты обдирали корабль с толком, с расстановкой и никуда не торопясь. С третьей попытки, воспользовавшись проломами от ядер, я как дикий обезьян поднялся на верх, ободрав голый живот о щербатый борт и засадив себе кучу заноз в руки, ноги и даже в очень интимные места. Жутко матерясь, я обессилено упал на палубу корабля и тут же принялся выдёргивать из тела деревянные щепки.
Жалкое и страшное зрелище. Вздувшиеся трупы вповалку лежали на палубе. Не все эти люде умерли во время боя. Одно из тел было приковано к обгоревшей мачте цепями, некоторые моряки перед тем как погибли, были крепко связаны. Пираты избавились от пленников. Тут было шаром покати, ничего ценного на шлюпе не осталось, просто голый каркас. Спустившись в трюм, я увидел только каменный балласт, который был затоплен грязной водой на поверхности которой плавал различный мусор. Но всё же это был корабль, который ещё можно было починить. Настил палубы хоть и обгорел, но был ещё крепкий, даже мачты, у самого основания и до первой марсовой площадки, выглядели не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Бугели сгорели, и реи, как и стеньги на мачтах не было, однако сами они от огня пострадали не сильно.
— Господин Виктор! Вы на шлюпе⁈ — вдруг со стороны лагуны раздался голос Дайона.
— Да — прокричал я, перебираясь на правый борт шлюпа.
Плот с тремя матросами и квартирмейстером подходил к границе рифа. Плот шёл тяжело, на нём были загружены обвязанные канатами валуны, и он проседал в воду так, что у стоящих по его краям людей ступни босых ног были в воде.
— Примите конец! — прокричал Дайон.
Вот проказник, этот Дайон! Конец у него прими… Настроение моё стремительно улучшалось, несмотря на те ужасы, которые я перед собой видел. Один из канониров размахнулся и с большой силой швырнул в мою сторону бухту тонкого каната. Едва не попав в меня, бухта упала на палубу корабля. Я тут же подхватил трос и закрепил его за пушечный порт, а затем обвязав его вокруг мачты, принялся подтягивать плот к борту шлюпа, используя мачту как блок. С горем пополам, перевалив через полосу прибоя и бурунов, и едва не утопив весь груз и людей, плот пристал к борту.
— Дева Мария! — перекрестился Дайон, когда поднялся на палубу шлюпа и увидел страшное зрелище — как же так, господин Виктор⁈
— А чего ты у меня спрашиваешь? — удивился я, и ткнул пальцем в тела — ты вон пойди у них спроси, они точно знают ответ!
— Похоронить бы их надо, отвести на берег и закопать, пока ещё они не протухли окончательно — один из канониров переминался с ноги на ногу, не решаясь пройти дальше борта.
— Похороним обязательно, но позже! — категорически отверг я предложение подчинённого — сейчас пробуем снять шлюп с мели, и отбуксировать его в лагуну. Возле северного края рифа есть проход, и сделать это надо срочно и сегодня! Если испортиться погода, шлюп разобьёт, и мы останемся тут на долго! С каждым часом его всё сильнее засыпает песком и илом, и значить нужно действовать немедленно! Крепите камни, и заводите их на плоту на глубину. За работу!
Весь день мы как проклятые возили камни с берега, и сбрасывали их в той точке, к которой хотели отбуксировать шлюп. Каждый валун обвязывался тросом, и крепился к обломку реи, которая у нас выступала вместо буя. Параллельно из трюма поднимался балласт и сбрасывался на риф. Мы периодически, после добавления новых камней, проверяли наш якорь на прочность. Две попытки подтянуть корабль к импровизированному якорю провалились. И только после того, как на дно ушли около тридцати валунов, а из трюма выбрали практически весь балласт и откачали довольно много воды, шлюп сдвинулся с места. Кренясь на правый борт, где почти возле ватерлинии была большая пробоина, корабль легко передвинулся на несколько метров и встал возле импровизированного буя. Самое сложное было сделано, теперь оставались сущие пустяки, по одному поднять валуны на плот и повторить процедуру, а потом ещё и ещё, до тех пор, пока корпус не окажется в безопасном месте.
Только на второй день, обессиленные и измотанные, мы наконец-то смело могли сказать, что шлюп спасён. Сейчас корабль стоял, упёршись носом в пляж, возле северной оконечности лагуны. Этой ночью, в самый пик прилива, мы с помощью самодельных блоков и такой-то матери, смогли подтянуть его на максимально возможное для нас расстояние на берег. Невыносимый запах гниющей плоти, который стал для нас уже привычным, разносился над когда-то райским уголком. Французские моряки пока так и оставались на шлюпе. На канониров было уже жалко смотреть, тяжёлая работа и два бессонных дня вытянули из них все жилы, и похороны я отложил на утро. Временно перенеся лагерь на южную часть лагуны, мы повалились спать.
Следующий день начался с рытья братской могилы. Терпеть и нам, и нашим не погребённым товарищам уже было нельзя. Прямо на песчаном берегу, подальше от берега, силами канониров была вырыта яма, куда мы и снесли останки французов. Простой католический крест, встал над большим бугром земли, извещая всех и каждого о том, что тут покоятся сорок семь погибших моряков. Ив снова читал молитвы, только в этот раз он уже не выглядел подавленным, хотя и был мрачен.
Всё время пока шли работы и похороны, я ловил на себе взгляды моряков. Во взглядах этих читалось удивление и надежда. Я бы честно говоря сам удивился, если бы четырнадцати летний пацан, со знанием дела при мне руководил снятием с мели большого, двадцатиметрового судна, чётко отдавая распоряжения, зная все тонкости и нюансы этой работы, и абсолютно не сомневаясь в результате. Если бы они только знали, сколько я в своё время всяких разных корыт с камней и мелей снял… И с этой деревяшкой справился подручными средствами! Теперь же предстояла самая ответственная часть — ремонт корпуса, рангоута и такелажа! Но начать я решил с чистки и демонтажа. Нужно было выяснить, в каком состоянии обгоревшие части рангоута и настила, и можно ли их использовать.
—
