Отрок.Покоренная сила - Евгений Красницкий

– А я что, сильно похожа на католичку?

– Но ты можешь и не знать… Политика – такая штука…

– Это ты пока мало что знаешь, – Нинея немного помолчала, а потом завела речь издалека. – Рюриковичи своими усобицами, глупостью, жадностью всем уже осточертели. Одно благо от них – от Степи славянские земли худо-бедно защищают. Мономах молодец, если бы Святославичи в Киеве сидели, давно бы уже все развалилось. Но ему жить осталось недолго, что потом? За власть будут бороться три силы. Первая – Мономашичи, сыновья Владимира, если, конечно, между собой не перегрызутся, но, скорее всего, не перегрызутся – чувствуют опасность. Вторая сила – черниговские Святославичи. Их много, и они уже порезали Черниговское княжество на уделы. Но народ их не любит за то, что не единожды приводили на славянские земли половцев, когда своих сил было недостаточно. Могут и в этот раз такую же пакость учинить. Но есть еще и третья сила – полоцкие князья. Знаешь, почему Полоцк с Киевом на ножах уже больше ста лет?

– Владимир Святой, когда собрался принимать христианство и жениться на цареградской принцессе, отослал свою жену Рогнеду обратно в Полоцк.

– Да не просто жену! – Нинея сердито повела плечами и нахмурилась. – Когда Владимиру Святославичу пришла пора жениться, Ольга Киевская посватала ему полоцкую княжну Рогнеду, но полоцким князьям показалось зазорным отдавать Рогнеду за сына рабыни. Ответили отказом, и отказом грубым. Тогда дядька Владимира Добрыня и киевский воевода Асмунд Полоцк на щит взяли. По приказу дядьки Добрыни Владимир Рогнеду изнасиловал, а потом у нее на глазах киевские варяги ее отца и братьев зарезали.

Нинея рассказывала таким тоном, словно все это произошло не полторы сотни лет назад, а совсем недавно, и не с полоцкой княжной, а близкой родственницей или подругой самой волхвы.

– Увезли Рогнеду в Киев, и Владимир жил с ней, как с женой, а когда уже прожили много лет и сына Изяслава вырастили, взял да выгнал ее, как девку гулящую. Владимир Святой… хрен собачий, чтоб ему на том свете…

Ругнулась Нинея, что называется, от души и с видимым удовольствием. Умение «доброй бабушки» дернуть крепким словцом не то чтобы сильно удивило Мишку, но впечатление произвело. А Нинея продолжила:

– Думаешь, стерпела Рогнеда? Нет! Владимира убить по ее наущению пытались, да не вышло. А ведь заслуживал, паршивец! Но князем был дельным, не отнимешь. Полоцкие же князья с тех пор считают, что у них прав на киевский стол больше, чем у других, потому что они потомки старшего сына Владимира. Вот они-то и могут латинян на помощь призвать. Либо ляхов, либо угров.

«Да, дед с погостным боярином Федором Алексеевичем примерно о том же говорили. И срок боярин Федор называл – примерно десять лет. Мне через десять лет будет двадцать четыре, первому набору “курсантов” в основном столько же. По нынешним временам зрелые мужчины. И княжич Михаил совершеннолетним будет.

Нинея, значит, рассчитывает дожить? А дед? А князь Вячеслав Ярославич Клецкий? А если все начнется раньше? Помнится, боярин Федор говорил, что на спокойную старость надежды слабые».

– И что же мы во всей этой заварухе сделать сможем?

– Пока – ничего. Но думается мне, что Мономашичи какое-то время у власти продержаться смогут. Нам бы еще лет десять времени выгадать и подготовиться как следует, а потом… Ты сам подумай: природный славянский князь, которого все, кто в светлых богов верует, примут, как своего, и одновременно Рюрикович, которого и христиане признают. Да если еще у него воинская сила будет и держава благоустроенная… Кто с ним справится?

– Так вы не собираетесь языческое восстание устраивать? – Мишка сам удивился прозвучавшему в его голосе облегчению.

– Вот ты чего опасаешься! – Нинея невесело усмехнулась. – Хотелось бы, конечно, державу без попов создать, да только…

Нинея помолчала, а потом произнесла с горечью:

– Не судьба…

– Но все это многолетнее дело: замужество Ольги за Вячеславом, переезд Вячеслава из Смоленска в Туров, были наверняка и другие непростые дела… Ведь не обошлось же без волхвов?

– Умный ты. Верно, не обошлось – есть еще у нас и силы, и влияние, и доброхоты в самых разных местах. И народ еще светлых богов не забыл… Но явно выступить, открыто себя показать мы уже не можем – все дело погубим. Последний случай нам выпадает, другого уже не будет. Да и видение твое о силе, из Степи наступающей… Подтверждается оно. Действительно, времени мало осталось.

– Кем подтверждается? – Мишка от удивления даже чуть привстал на лавке.

– Подтверждается, и всё! – Нинея всем своим видом продемонстрировала, что дальше развивать эту тему не намерена. – Ну так что, берешь учеников?

– Беру, только с дедом поговорить надо. Не так-то это все просто.

– А я и не говорю, что просто. Корзню сейчас и самому нелегко, на него в самом Ратном ножи точат.

«Час от часу не легче, блин! Неужели правда?»

– Кто точит?

– Он сам тебе расскажет. А от нас… – Нинея запнулась, потом поправилась, – от меня. От меня тебе помощь всякая, какая понадобится для воинской школы, будет. Корм для учеников, работники для строительства, брони, оружие…

– Брони-то ты где возьмешь? Полсотни доспехов – недешевая вещь.

– Дядька твой Никифор привезет.

– Что? И он тоже? – поразился Мишка.

Сюрпризы сыпались, как из рога изобилия.

– Купцам твердая власть и порядок выгодны, – пояснила волхва.

– Но пятьдесят доспехов! Это даже для него неподъемно! Я свою полусотню только потому и могу вооружить, что добычу у татей большую взяли – они обоз с ранеными дружинниками разбили…

– Ну, Никифор-то, чай, не один. Таких купцов, которым доспех купить – не разорение, много есть.

– Ага! – не удержался от колкости Мишка. – Особенно если у того, кто откажется, вдруг склад сгорит или еще какая-нибудь неприятность случится.

Нинея хитро улыбнулась и ответила без малейшей тени смущения:

– Не без того, так и Христос ваш делиться велит.

– Не нравится мне это все, баба Нинея: сомнительно и ненадежно.

– И что же тебе сомнительно, Мишаня? – за все время разговора Нинея впервые назвала Мишку ласковым именем.

– Сомнительны мне три вещи, баба Нинея. Первая, – Мишка загнул на левой руке один палец, – здоровье княжича Михайла. Я его в Турове хорошо разглядеть успел. Тощий, бледный, квелый какой-то. Все вокруг него, на наше представление глядя, смеялись, кричали, ахали, в ладоши хлопали. А он даже не улыбнулся ни разу, как будто через силу смотрел. Ты вот говоришь: «десять лет», а он столько проживет?

– Болел он недавно сильно, – Нинея тяжело вздохнула. – Не оправился еще. Но знающие люди обнадеживают – выздоровеет.