Второй пол - Симона де Бовуар

ее застывшее, постаревшее лицо вряд ли могло внушить кому-нибудь любовь. А сама она, прожив двадцать лет в тени одного мужчины, разве могла полюбить другого? Когда человеку сорок лет, ему остаются еще долгие годы жизни. Помню одну женщину, глаза которой по-прежнему оставались красивыми, а черты лица – благородными, несмотря на опухшее от плача лицо. Она, слепая и глухая ко всему, даже не замечала, как на людях по лицу ее текли слезы. Теперь ее божество другой говорит слова, придуманные для нее. Как королева, лишившаяся трона, она не уверена в том, что у нее действительно когда-то было королевство. Если женщина молода, она может исцелиться, ее излечит новая любовь. Иногда она отдается ей более сдержанно, понимая, что все то, что не уникально, не может быть абсолютным. Но нередко она губит себя в ней еще неистовей, чем в первой любви, потому что стремится искупить прошлое поражение. Неудача в абсолютной любви может стать плодотворным испытанием только в случае, если женщина способна взять себя в руки. Расставшись с Абеляром, Элоиза не потеряла себя, потому что, став настоятельницей монастыря, создала себе независимую жизнь. Героини Колетт слишком горды и душевно богаты, чтобы позволить погубить себя любовному разочарованию: Рене Мере спасается работой, а Сидо говорит своей дочери Колетт, что не слишком опасается за ее любовную жизнь, потому что знает, что в ее душе, кроме качеств возлюбленной, есть и другие качества. Однако лишь немногие преступления влекут за собой худшие наказания, чем великодушное заблуждение женщины, заключающееся в том, что она полностью отдается в руки другого человека. Подлинная любовь должна была бы быть основана на взаимном признании двух свобод. Каждый из любящих чувствовал бы себя в этом случае и самим собой, и Другим, ни одному из них не пришлось бы отрекаться от своей трансцендентности или калечить себя. Оба они вместе находили бы в мире ценности и цели. Каждый из них, даря себя возлюбленному, познавал бы себя и обогащал свой мир. Жорж Гюсдорф в своей работе о самопознании[452] очень точно описывает, чего ждет от любви мужчина:

Любовь открывает нам нас самих, заставляя нас превзойти самих себя. При соприкосновении с кем-то посторонним, но дополняющим нас, мы утверждаем себя. Любовь, как форма познания, открывает нам новые горизонты и края в мире, где мы всегда жили. В этом заключается великая тайна: меняется мир, меняюсь я сам. И знаю об этом не я один. Более того, есть кто-то, кто мне это открыл. Так женщина играет необходимую и основополагающую роль в познании мужчиной самого себя.

Именно этим объясняется та важность, которую приобретает для молодого человека наука любви[453]. Мы видели, как Стендаль и Мальро восхищались чудом, превращающим «меня самого в другого». Но Гюсдорф не прав, когда он пишет: «Точно так же мужчина является для женщины необходимым звеном, связывающим ее самое с ней самой», ибо в настоящее время положение женщины не точно таково. Мужчина познает себя в Другом, но он остается самим собой, его новое лицо вписывается в его целостную личность. Для женщины такая ситуация была бы возможна, только если бы она так же полноценно существовала «для себя», то есть обладала экономической независимостью, стремилась к достижению собственных целей и была непосредственно связана с обществом. При этих условиях в любви возможно равенство, его описал Мальро в отношениях между Кио и Мэй. Тогда женщина может даже играть мужскую, главенствующую роль, как играла, например, г-жа де Варанс по отношению к Руссо или Леа по отношению к Шери. Но в большинстве случаев женщина осознает себя лишь в качестве Другого, часть ее личности, предназначенная «для Другого», становится самой ее сущностью. Любовь для нее – это не дух посредничества между собой и собой, потому что она не обретает самое себя в своем субъективном существовании. Вся ее личность сведена лишь к роли любовницы, которую не только открыл, но и сотворил мужчина, и ее благополучие зависит от этой основавшей ее деспотической свободы, которая в любой момент может ее уничтожить. Ее жизнь проходит в страхе перед тем, кто, не до конца осознавая это и не очень желая, держит ее судьбу в своих руках. Ей грозит опасность от другого, она – запуганный и бессильный свидетель собственной судьбы. Поневоле тиран и палач, этот другой наперекор ей и себе принимает облик врага. Вместо слияния, к которому она стремится, влюбленная женщина приходит к горькому одиночеству, вместо взаимопонимания ее ждет борьба, а то и ненависть. Для женщины любовь – это отчаянная попытка, приняв зависимость, на которую она обречена, преодолеть ее. Но зависимость, даже если она добровольна, ведет лишь к страху и порабощению.

Мужчины многократно провозглашали, что для женщины любовь – это высшее свершение. «Женщина, которая любит как женщина, становится еще больше женщиной», – говорит Ницше. А вот слова Бальзака: «В высоком смысле жизнь мужчины есть слава, а жизнь женщины есть любовь. Женщина равна мужчине лишь тогда, когда она превращает свою жизнь в вечный дар, тогда как жизнь мужчины – это вечное действие». Но и в этих словах заключен жестокий обман, поскольку мужчинам нет дела до дара, приносимого им женщинами. Мужчине не нужна ни безоговорочная преданность, которой он требует, ни любовь-поклонение, которая тешит его тщеславие. Он их принимает только при условии, что не должен отвечать взаимностью, которой требует подобная позиция женщины. В соответствии с его проповедями женщина обязана дарить себя, но этот дар раздражает его. И растерянная женщина остается один на один со своими отвергнутыми дарами и со своим бесполезным существованием. В тот день, когда женщина сможет любить благодаря своей силе, а не благодаря слабости, когда она будет любить не для того, чтобы бежать от себя, а для того, чтобы себя найти, не для того, чтобы отречься от себя, а для того, чтобы себя утвердить, – в тот день любовь станет для нее, как и для мужчины, не смертельной опасностью, а источником жизни. Пока же она в самом патетическом виде представляет собой проклятие, тяготеющее над женщиной, запертой в женском мире, искалеченной, неспособной обходиться без посторонней помощи. Бесчисленные мученицы любви свидетельствуют против несправедливости судьбы, предлагающей им в качестве единственного спасения бесплодный ад.

Глава XIII. Богоискательница

Любовь предписана женщине как ее высшее призвание, и, обращая свои чувства к мужчине, женщина ищет в нем бога. Если же в силу обстоятельств человеческая любовь ей недоступна, если она разочарована или