Григорий Распутин-Новый - Алексей Варламов

Как Вы, Владимир Ильич, смотрите на это? Признаете ли Вы какое-либо значение за церковной революцией в деле достижения русским народом идеалов социалистической революции? Если Вы интересуетесь затронутым вопросом, то не нужно ли будет приехать мне к Вам в Москву и лично побеседовать с Вами об этом, по моему мнению, весьма важном деле?

Прошу Вас ответить мне и написать мне краткое письмо о своем желании видеть меня и говорить со мной о церковной русской революции.

Остаюсь преданный Вам ваш брат-товарищ-гражданин Сергей Михайлович Труфанов (патриарх Илиодор)».

Неизвестно, читал или нет Ленин это послание, недавно обнаруженное в Волгоградском архиве, но хочется еще раз подчеркнуть мысль, на страницах этой книги уже звучавшую: какой бы сомнительной с нравственной точки зрения ни была личность Григория Распутина, до такой низости он не опускался и такого сатанинского самомнения в сердце своем не носил. (Один из «хиротонисанных» еще в 1920-е годы «патриархом» Илиодором «архиепископов» – некий протоиерей Александр Леторов – покаялся перед Церковью и до 1963 года служил в одном из сельских приходов Астраханской епархии, но в 1963-м через газеты публично отрекся от Бога и снял с себя священный сан. Традиция!)

В 1922 году Труфанов был выслан или сам покинул СССР и оказался в Берлине. Он писал в эмигрантских газетах о том, что в 1919 году видел в Кремле заспиртованную голову Государя. Его европейская карьера не задалась, и бывший черносотенец перебрался в Америку, где, по свидетельству М. Агурского, «обошел, наверное, все известные церкви и секты, не исключая ку-клукс-клана», написал несколько книг и работал, по разным данным, швейцаром в одной из нью-йоркских гостиниц или уборщиком в страховой компании. Известно также, что Труфанов обращался с письмом к владыке Феофану (Быстрову): «Я сознаю мои непростительные грехи перед Святою Церковью и лично перед Вами и прошу, умоляю Ваше Высокопреосвященство помолиться обо мне, погибающем, чтобы принести Господу сокрушенное покаяние и избавиться от обольщения, в каком я находился». Впрочем, судя по всему, умер монах-расстрига не в лоне Православной церкви, а будучи баптистом.

Подруга царицы Юлия Александровна Ден, которую так часто вспоминала Государыня в своих письмах из тобольской ссылки и которая также была причастна к попыткам освободить Царскую Семью, проживала в 1920-е годы в Англии, где и написала книгу воспоминаний «Подлинная царица». Позднее она переехала в Польшу, а после Второй мировой войны, опасаясь преследования советских властей, – в Венесуэлу. В 1957 году Юлия Ден приезжала в Европу, чтобы встретиться с самозванкой Анной Андерсон, выдававшей себя за царевну Анастасию, чудом спасшуюся от смерти. Как пишет автор предисловия к книге воспоминаний Юлии Ден А. Степанов, «в течение недели она беседовала с гениальной самозванкой, после чего 5 ноября 1957 года под присягой сделала в гамбургском суде заявление, что Андерсон и есть Великая княжна Анастасия Николаевна. По словам Ден, Андерсон сообщила ей такие детали, которые не могли быть известны постороннему человеку». Умерла Юлия Александровна в 1963 году в Риме в возрасте 78 лет.

Учитель царских детей Пьер Жильяр, находившийся с Царской Семьей вплоть до весны 1918 года, насильно разлученный с нею, но отказавшийся вопреки требованиям большевиков покинуть Екатеринбург и дождавшийся прихода армии Колчака, после окончания Гражданской войны вернулся домой в Швейцарию, где жил долго и умер в 1962 году, оставив воспоминания о Царской Семье. Женой Жильяра стала няня царских детей Анна Теглева.

Долгую жизнь прожила и противница Распутина Софья Ивановна Тютчева. Она скончалась в 1957 году в Муранове, родовом имении Тютчевых, и похоронена в подмосковном селе Рахманове.

О судьбе очень многих лиц из ближайшего окружения Распутина мы почти ничего достоверного не знаем. Ни об Ольге Владимировне Лохтиной, ни об Акилине Лаптинской, ни о Зинаиде Манштедт, ни о Марии Евгеньевне и Любови Валерьяновне Головиных, ни о Марии Вишняковой. Следы их затерялись либо в послереволюционном российском хаосе, либо в эмиграции.

О. В. Лохтина упоминается в дневнике Матрены Распутиной:

«15 марта 1918 года. «Дивны дела твои Господи… Первый раз чувствовали так близко нашего дорогого тятеньку, так было хорошо и вместе с тем горько и обидно, что не могли слышать папиных слов из его уст, но умы ясно чувствовали, что он был с нами. Я его видела во сне, он мне сказал: я буду в 4 часа у Раи, и мы как раз собрались вместе у нее. Ольга Владимировна говорила по тятенькиному ученью, не она говорила с нами, а тятенька».

16 марта того же года: «После вчерашнего дня я еще больше полюбила Ольгу Владимировну, она рассказывала, что была на Гороховой, заходила во двор и чувствовала папин дух <…> Видела во сне опять папу, я так счастлива, он с нами последнее время, это я чувствую»».

Также со слов Матрены Распутиной мы знаем о другом опытном страннике – Дмитрии Ивановиче Печеркине. После революции он отправился на Новый Афон и стал монахом. Как сложилась его дальнейшая судьба, неизвестно. Но если вспомнить, что Новый Афон был в 1920-е годы центром русского имяславия, можно предположить, что товарищ Распутина по паломничествам остался верен избранному пути и тому учению, которое некогда защищал его знаменитый друг.

Тобольский губернатор Ордовский-Танаевский, описывая свое посещение семьи Головиных в Петрограде в 1917-м либо 1918 году, напротив, укорял бывших распутинских поклонниц в измене идеалам минувших лет.

«Я все время сторонился от всех "бывших людей", но тут решил навестить семью Головиных. На подъезде встречаю "Муню" со свитой молодежи, все в белом, букеты, бутоньерки, хохот.

– А мы думали, что вас давно погубили еще в Тобольске. Мама дома, у нее гость (с ударением), но вас она примет, вы ее любимец. Мы идем на свадьбу NN и ММ.

<…> полное спокойствие и веселость во всех».

Что же касается самого Николая Александровича Ордовского-Танаевского, то он был отправлен в отставку еще в апреле 1917 года, некоторое время жил в Петрограде, сильно нуждался, в августе 1918 года был арестован, освобожден, потом ушел вместе с войсками Юденича на Запад. В 1921 году был рукоположен в иереи, служил в Палермо, затем принял монашеский сан с именем Никон и скончался, будучи тайным схиархимандритом Никодимом в 1950 году, написав перед смертью воспоминания, изданные очень небольшим тиражом в 1993 году его наследниками.

Довольно мало известно и о судьбах еврейских спутников Распутина – Арона Симановича, Дмитрия Рубинштейна, Игнатия Порфирьевича Мануса и др. В 1928 году Симанович не слишком успешно помогал Матрене Распутиной в ее тяжбе с Юсуповым, в 1930-е годы, как утверждает С. В. Фомин, Симанович «был пойман во Франции с поличным как фальшивомонетчик». Григорий Аронсон, ссылаясь на'мемуары Слиозберга, писал о том, что Симанович «в качестве друга Распутина» обращался к Слиозбергу уже в эмиграции в Париже и просил его поддержки. Когда Слиозберг ему отказал, тот «довольно прозрачно намекнул на то, что… он составит какую-то книгу с опорочиванием еврейских деятелей». Умер Симанович не ранее 1936 года[71].