Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из отапливаемого флигеля наверху Ши Мэй невозмутимо наблюдал за устроенным ей хаосом внизу. Его влажно блестящие губы[287.3] сложились в холодную усмешку:
— Ох, а я-то думал, что больше никогда не смогу увидеть богиню войны из прошлой жизни. Но кто мог подумать, что, в конце концов, она все-таки будет вынуждена пойти по этому пути.
— Богиня войны?
Ши Мэй не ответил, лишь слегка сочувственно и с легкой иронией взглянул на Е Ванси:
— Вот видишь, старшая сестра, на протяжении жизни человек может долго петлять, на развилках дорог сворачивая не туда, однако конец его всегда один. Каким бы человеком он ни был в прошлой жизни, в этой также не сможет избежать своей судьбы.
Кровь брызнула и побежала ручьем, пламя столкнулось с молнией, в одно мгновение крики раненых и убитых сотрясли небеса. Среди яростной битвы в сверкании множества мечей она стояла перед барьером, защищающим людей, что не владели магией.
Эта женщина в черном, с тонкой талией и длинными ногами… когда рука ее сжимала меч, она была прежней Е Ванси.
Почти слившийся с ней в одно целое Наобайцзинь идеально подходил ей, а на ее поясе висел колчан для стрел, вышитый рукой госпожи Жун.
И в ту минуту, поднимая лук, она также была и Наньгун Сы.
В этой жизни она пережила больше, чем в прошлой: она познала чувство беспомощности, блуждала в тумане неопределенности, но был и тот короткий период, когда туманная дымка рассеялась, тучи расступились, и она познала нежные чувства по-детски чистой, первой любви.
В тот вечер, когда под закатными розовыми облаками на мосту Найхэ Наньгун Сы подарил ей яшмовую подвеску, она вдруг подумала, что с этого момента она, наконец-то, может расслабиться, немного отойти от своего естества благородного героя без страха и упрека и стать просто нежной девушкой, что без стеснения может смеяться и плакать.
Но Наньгун Сы умер.
Ничто не предвещало его смерть, а перед тем как отправиться сражаться с врагом, он сказал ей: «Знаю, что ты боишься темноты, и очень скоро вернусь».
Но он так и не вернулся.
Поэтому, потеряв свое слабое место и лишившись своих доспехов, Е Ванси в итоге все же стала такой же, как и в прошлой жизни. Она медленно растворяла в себе все, что осталось от нежных чувств к другому человеку, постепенно принимая свое абсолютное одиночество, которое может понять и разделить лишь собственная тень. В глубине души она негласно дважды себя похоронила…
Смерть старика Сюя забрала с собой Листочек. Она собственноручно похоронила своего названного отца — «весенний ветер, доброе вино, цвет персика и стройной сливы цвет[287.4]»
Смерть Наньгун Сы забрала с собой барышню Е. Она своими руками погасила их с А-Сы «десятилетний фонарь, что помнит озера, реки, ливни по ночам[287.4]».
Богиня войны запечатала могилы дочери и женщины.
И, повернувшись к ним спиной, встала одна перед Цитаделью Тяньинь, лицом к лицу с толпой облаченных в броню и вооруженных до зубов лучших бойцов мира совершенствования.
Глядя на развернувшуюся внизу ожесточенную битву, Ши Мэй сказал Му Яньли:
— Прикажи всем адептам высшей ступени Цитадели Тяньинь вступить в бой. Эту женщину нельзя оставлять в живых.
— Всех адептов высшей ступени? — изумилась Му Яньли. — Но она же всего лишь девушка…
Ши Мэй покосился на нее и с легкой улыбкой сказал:
— Как ни странно, но в прошлой жизни из-за этой девушки даже Тасянь-Цзюнь успел хлебнуть горя. Если ты недооцениваешь ее, то в будущем сама узнаешь, насколько тверды ее кости[287.5].
Арочные ворота распахнулись настежь, и все адепты высшей ступени Цитадели Тяньинь высыпали наружу. Теперь, поддерживая защитный барьер, Е Ванси ожесточено билась с целым войском.
На ее лбу по-прежнему была лента с журавлем Духовной школы Жуфэн, и каждый раз, когда она уклонялась от атак, лента развевалась и трепетала на ветру. Му Яньли вынесла ей смертный приговор, поэтому воины Цитадели Тяньинь делали все, чтобы убить ее. Как бы силен ни был человек, в одиночку ему сложно дать отпор, когда его атакует целый рой врагов, но Е Ванси, стиснув зубы, держала удар. Вопреки ожиданиям, в сочетании с доблестно бившимся Наобайцзинем, какое-то время ей удавалось компенсировать свое изначально невыгодное положение.
— Добавь еще людей, — наблюдая за развитием ситуации внизу, словно за рыбой с берега пруда, без особых эмоций сказал Ши Мэй. — В конце концов, если уж она пришла сегодня к нашим воротам, мы не можем позволить ей вернуться отсюда живой…
— А-Наянь, посмотри туда!
Вдруг перебила Ши Мэя Му Яньли. Проследив за ее взглядом, он и сам увидел вдали у линии горизонта серебристо-синее облако.
Оказалось, что это прибыли старейшины Пика Сышэн вместе со своими учениками!
Все те, кто, благодаря защите госпожи Ван, смогли сохранить свою жизнь и боевую мощь. Одетая в доспехи Пика Сышэн, рассекая облака на сияющих серебром мечах, эта могучая армия появилась из-за облачной завесы и развернула боевой строй во главе с Таньланом и Сюаньцзи, чьи одежды величественно развевались на ветру[287.6].
Более тысячи учеников Пика Сышэн смотрели на Цитадель Тяньинь полными гнева глазами, и небеса отражались в их начищенных до блеска доспехах!
Старейшина Сюаньцзи громко провозгласил:
— Неужели так называемые потомки богов Цитадели Тяньинь — это те сильные, кто обижает слабых[287.7]?
Угрюмый и вспыльчивый по характеру Таньлан лишь мрачно взглянул на них с высоты своими карими глазами. Не умея так культурно и красиво выражать свои мысли, он сказал коротко и ясно, но этого было достаточно, чтобы в полной мере выразить все его негодование:
— Сдохните все!
— … — лицом к лицу с этим клокочущим от ярости и рвущимся в бой могучим воинством Ши Мэй несколько помрачнел, уголки его губ подрагивали, словно он никак не мог сделать выбор между улыбкой и насмешкой.
— Воистину, это похоже на злой рок. Каждый раз, когда грядет великое сражение, сначала нам нужно померяться силой с людьми Пика Сышэн, — произнося эти слова, он не сводил глаз с клокочущего людского потока.
В этой толпе не было видно фигуры Чу
