Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

497

Согласно Филлипсу, Макманусу и Нельсону, «конечным результатом того, что было, возможно, величайшим в истории экспериментом по стабилизации уровня цен, оказалась попросту величайшая депрессия» (Phillips, McManus, and Nelson, Banking and the Business Cycle, p. 176).

498

17 октября 1929 г. Фишер утверждал: «Цены акций достигли того, что можно назвать постоянно высоким плато» (Anderson, Economics and the Public Welfare, p. 210.) О состоянии, приобретенном Фишером на разработке калькулятора, и его неспособности теоретически объяснить события и предсказать крах фондового рынка, в котором он потерял практически все, см. захватывающую биографию: Robert Loring Allen, Irving Fisher: A Biography (Oxford: Blackwell, 1993). Крупные ошибки в прогностических расчетах Фишера нанесли ущерб его академической репутации и популярности, а его более позднюю теорию о причинах Великой депрессии никто не воспринял всерьез. См.: Robert W. Dimand, “Irving Fisher and Modern Macroeconomics”, American Economic Review 87, no. 2 (May 1997): 444.

499

Elmus Wicker, The Banking Panics of the Great Depression (Cambridge: Cambridge University Press, [1996] 2000).

500

Мюррей Ротбард заканчивает свое исследование Великой депрессии следующим выводом: «Экономическая теория показывает, что цикл бум – крах может породить лишь государственная инфляция и что инфляционистские и другие интервенционистские меры продлевают и усугубляют депрессию. Мы, в противоположность мифу laissez faire, показали, как государственное вмешательство породило нездоровый бум 1920-х годов и как второй срок Гувера обострил Великую депрессию посредством массированного вмешательства. Ответственность за Великую депрессию должна быть в конце концов снята с плеч рыночной экономики и возложена на того кого следует: на политиков, чиновников, и на массу “просвещенных” экономистов. И в любой иной депрессии, в прошлой или будущей, история будет в точности той же самой» (Rothbard, America’s Great Depression, p. 295). Мы еще не упомянули европейскую сторону Великой депрессии, анализ которой имеется в книге Лайонела Роббинса The Great Depression (1934). В своей последней работе Аурел Шуберт (Aurel Schubert, The Credit-Anstalt Crisis of 1931 [Cambridge: Cambridge University Press, 1991]) дает хорошее описание кризиса банковской системы Австрии (хотя состояние теории тех времен оставляет желать лучшего).

501

В статье, где исследуются данные кризисов между 1691 и 1987 гг., Милтон Фридмен заявляет, что не видит никакой корреляции между объемом экспансии и последующим сжатием, и заключает, что эти результаты «бросают серьезную тень сомнения на те теории, которые видят источником депрессии эксцессы предшествующей экспансии (наиболее ярким примером которых является теория экономических циклов Мизеса)» (см.: Milton Friedman, “The ‘Plucking Model’ of Business Fluctuations Revisited,” Economic Inquiry 31 (April 1993): 171–177 (цитируемый отрывок находится на с. 172). Однако истолкование Фридменом фактов и их отношения к теории австрийской школы неверно по следующим причинам: а) в качестве показателя развития цикла Фридмен использует величину ВВП, скрывающего, как нам известно, почти половину валового национального выпуска, который включает стоимость промежуточных продуктов и на протяжении цикла изменяется с большой амплитудой; б) теория экономических циклов австрийской школы устанавливает корреляцию между кредитной экспансией, микроэкономическими ошибочными инвестициями и спадом, а не между расширением экономики и спадом, которые измеряются агрегированным показателем (ВВП), скрывающим происходящее в действительности; в) Фридмен рассматривает весьма короткий период времени (1961–1987), когда любому признаку спада противостояла экспансионистская энергетическая политика, которая укоротила последующие спады, за исключением двух случаев, упомянутых в нашем тексте (кризисы конца 1970-х и начала 1990-х годов), когда экономика попала в ловушку стагфляции. Хочу поблагодарить Марка Скоузена за предоставление его интересной частной переписки по этой теме с Милтоном Фридменом. См. также демонстрацию абсолютной совместимости агрегированных данных Фридмена и австрийской теории экономических циклов в кн.: Garrison, Time and Money, pp. 222–235.

502

William N. Butos, “The Recession and Austrian Business Cycle Theory: An Empirical Perspective,” in Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993). Бутос заключает, что теория экономических циклов австрийской школы обеспечивает обоснованное аналитическое объяснение экспансии 1980-х и последующего кризиса начала 1990-х годов. Другая интересная статья, которая применяет австрийскую теорию к самому последнему экономическому циклу – Roger W. Garrison, “The Roaring Twenties and the Bullish Eighties: The Role of Government in Boom and Bust,” Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993): 259–276. Денежная масса во второй половине 1980-х годов значительно выросла и в Испании, увеличившись с 30 трлн песет до почти 60 трлн между 1986 и 1992 гг., когда Испанию поразил сильный кризис (“Banco de España,” Boletín estadístico [August 1994]: 17).

503

В своей автобиографии Маргарет Тэтчер сама в конечном счете признала, что все экономические проблемы ее правительства возникли, когда денежно-кредитная экспансия пошла слишком быстро и цены на потребительские блага взлетели до небес. См.: Thatcher, The Downing Street Years.

504

Hughes, “The Recession of 1990: An Austrian Explanation,” pp. 107–123.

505

Например, Lawrence H. White, “What has been Breaking U.S. Banks?” pp. 321–334; Catherine England, “The Savings and Loan Debacle,” in Critical Review 7, nos. 2–3 (Spring and Summer, 1993): 307–320. В Испании выделяется следующая работа: Antonio Torrero Mañas, La crisis del sistema bancario: lecciones de la experiencia de Estados Unidos (Madrid: Editorial Cívitas, 1993).

506

По этому вопросу Роберт Холл приходит к наиболее наглядному заключению: «Общепринятые модели бесполезны для понимания этой рецессии, как и большинства ее предшественников. Не было никакой внешней силы, сконцентрировавшей свое воздействие на нескольких месяцах конца лета и осени 1990 г., и не было случайного одновременного воздействия нескольких сил. Это был, скорее, пришедшийся на то время каскад негативных реакций, вызванных, возможно, иракским вторжением в Кувейт и последующим скачком нефтяных цен в августе 1990 г.» (Hall, “Macrotheory and the Recession of 1990–1991,” American Economic Review (May 1993): 275–279; цитируемый отрывок см. на с. 278–279). Вид того, в каком тупике относительно возникновения и развития кризиса 1990-х годов находится такой авторитетный автор, обескураживает. Эта ситуация говорит многое о том, в каком жалком состоянии пребывает современная макроэкономическая теория.

507

Вслед за банкротством нескольких банков и фондовых компаний (таких как Hokkaido Takushoku, Sanyo and Yamaichi Securities и др.) индекс Nikkei 225 Токийской фондовой биржи снизился с более чем 30 000 иен в начале 1990 г. до менее 12 000 иен в 2001 г. Банкротства серьезно подорвали доверие к финансовой системе страны, которой потребовалось много времени для восстановления. К тому же японский кризис банковской системы и фондового рынка распространился на остальные азиатские рынки (среди других приходят на память крах гонконгского Peregrine Bank, бангкокского Bank of Commerce, а также Bank Korea First), и в 1997 г. эти кризисы грозили распространиться на остальную часть мира. О применении австрийской теории к японской рецессии см. интересную статью Иосио Судзуки, представленную на региональной встрече Общества Мон-Пелерен в сентябре 1994 г. в Канне, Франция. См. также соответствующие комментарии Хироюки Окон (Hiroyuki Okon) в Austrian Economics Newsletter (Winter, 1997): 6–7 [См.: Великая дефляция в Японии / Сб. ст. Челябинск: Социум, 2008].