Деньги, банковский кредит и экономические циклы - Хесус Уэрта де Сото

455

Мизес. Человеческая деятельность. С. 539.

456

Другую важнейшую функцию фондового рынка, рынка опционов и фьючерсов раскрыл Людвиг Лахманн, заявив в лучших традициях австрийской школы: «Облегчая обмен знаниями, фондовая биржа делает ожидания множества людей совместимыми друг с другом, по крайней мере более совместимыми, чем они были бы в противном случае, и через непрерывную переоценку потоков прибылей способствует координированному обмену капиталом и, следовательно, экономическому прогрессу» (Lachmann, Capital and its Structure, p. 71; курсив мой. – У. де С.)

457

Важно отметить, что банковский сектор в значительной мере узурпировал эту роль фондовой биржи. Поскольку банковский сектор может расширять кредит, генерировать депозиты и выплачивать их, депозиты стали популярным инструментом инвестирования временных излишков наличности. Это очень вредно, так как позволяет еще больше увеличивать кредитную экспансию, а значит, и ее отрицательные последствия, с которыми мы уже знакомы. В отличие от этого, если избыток наличности размещен на фондовом рынке, это приводит к эффективному росту добровольных сбережений, что позволяет удлинить инвестиционный процесс без риска того, что неизбежный последующий кризис заставит предпринимателей заморозить эти процессы (однако владельцы сбережений не имеют гарантий, что при продаже ценных бумаг получат ту же сумму, что заплатили за них). Наиболее распространенный критический упрек, высказываемый в адрес фондового рынка, состоит в том, что вследствие малой емкости и относительной неразвитости фондового рынка для финансирования производственных проектов требуется эмиссия банковских депозитов. Теперь становится понятно, почему эта критика необоснованна. В действительности все наоборот: именно способность банков финансировать инвестиционные проекты посредством кредитной экспансии, не обеспеченной реальными сбережениями, позволяет им занять выдающееся положение во множестве инвестиционных проектов в ущерб фондовой бирже, которая теряет свою значимость для инвестиционного процесса и во многих случаях становится вторичным рынком, который на протяжении цикла следует общему курсу, задаваемому банками.

458

Лишь внезапное, немыслимое снижение общественных временны€х предпочтений позволило бы индексам фондового рынка в отсутствие кредитной экспансии подскочить к новому консолидированному уровню, с которого может начаться в лучшем случае медленный, постепенный рост фондового рынка. Таким образом, непрерывный и продолжительный фондовый бум и эйфория всегда искусственны и подпитываются кредитной экспансией. Более того, подобные эпизоды эйфории поощряют людей откладывать потребление на короткий срок и инвестировать остатки наличности в фондовый рынок. Поэтому кризис и спад могут быть отсрочены на время, пока длятся ожидания фондового бума, подпитываемого кредитной экспансией. Так случилось в конце 1990-х годов перед резкой коррекцией фондовых рынков в 2000–2001 гг.

459

Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 92. Эта книга Махлупа крайне важна для понимания влияния экономического цикла на фондовый рынок.

460

«Прибыли фондовой биржи, заработанные в период повышения стоимости капитала в денежном выражении, которые не соответствуют пропорциональному увеличению капитала сверх объема, требующегося для воспроизведения эквивалента текущего дохода, и не являются доходом, а также их использование для потребления, могут привести к разрушению капитала» (F. A. Hayek, “The Maintenance of Capital,” Economica 2 [August 1934]. См.: Profits, Interest and Investment, chap. 3, p. 83—134, цитируемый фрагмент находится на с. 133).

461

Независимо от конкретного исторического пускового механизма, кризис на фондовом рынке может разразиться после замедления темпов кредитной экспансии, потому что, как установил Фриц Махлуп, «в этом случае наиболее вероятный результат состоит в быстром падении цен ценных бумаг. Высокие цены акций и облигаций стимулируют новое предложение ценных бумаг, но корпорации, желающие извлечь выгоды из высоких цен в целях привлечения средств через фондовую биржу и использовать их для реальных инвестиций, обнаруживают, что никаких дополнительных средств на бирже нет» (Machlup, The Stock Market, Credit and Capital Formation, p. 90).

462

Мы не упоминаем того неоспоримого факта, что за большой частью «гласа народа» в пользу институциональной поддержки фондового рынка стоят интересы множества держателей спекулятивных ценных бумаг. Аналогичным образом весьма знаменательно и то, что, когда разражается кризис фондового рынка, СМИ почти единодушно публикуют «обнадеживающие» сообщения, настойчиво заверяющие о преходящем и «неподтвержденном» характере явления и советуют публике не только воздержаться от продажи акций, но и извлечь из ситуации пользу, купив побольше ценных бумаг по выгодной цене. Делается все возможное, чтобы заставить замолчать голоса несогласных, то есть тех, кто видит ситуацию иначе и считает продажу акций самым мудрым поступком, – именно те голоса, что представляют большинство участников рынка.

463

Например, 17 октября 1929 г., прямо перед биржевым крахом 24 октября, Ирвинг Фишер уверенно заявил: «Мы на самой вершине фондовых цен», – и что, следовательно, достигнут полностью консолидированный уровень, который уже никогда не понизится» (см. его заметки для Commercial & Financial Chronicle, опубликованные 26 октября 1929 г., с. 2618–2619. Цит. по: Benjamin M. Anderson, Economics and the Public Welfare: A Financial and Economic History of the United States, 1914–1946 (Indianapolis, Ind.: Liberty Press, 1979), p. 210). Ту же ошибку, что Фишер, совершили Уэсли Митчелл, Р. Дж. Хоутри и даже Джон Мейнард Кейнс. См.: Скоузен М. Кто предсказал крах 1929 года? // Экономический цикл: Анализ австрийской школы. Челябинск: Социум, 2005. С. 172–215 (см. также прим. 100 к этой главе).

464

«Это хорошо заметно на фондовой бирже, которая дисконтирует потоки будущих доходов по текущей ставке процента. Перед лицом мощного подъема чувствительный и хорошо информированный рынок рано или поздно начнет, разумеется, опасаться за будущие доходы и за затраты на текущие проекты. Но вне всякого сомнения, даже там, где это не так, растущая ставка процента весьма сильно повысила бы роль фактора дисконтирования, тем самым заглушив чрезмерный оптимизм» (Lachmann, Capital and Its Structure, pp. 124–125). Лахманн объясняет огромное значение фондового и фьючерсного рынков распространением рассеянного знания и информации о различных экономических агентах, усиливающих степень их взаимной межвременной координации. Следовательно, и фондовый рынок, и рынок фьючерсов облегчают экономическую координацию и устойчивость до тех пор, пока они не деформированы инфляционным влиянием кредитной экспансии. В любом случае именно фьючерсные рынки первыми предскажут последующие фазы экономического цикла. Сами события, даже не будучи причиной увеличения процентных ставок, бухгалтерских убытков в отраслях, производящих капитальные блага, и т. д., в конце концов положат конец фондовому буму и ускорят наступление экономического кризиса.