Бороться и искать - Эриссу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На каникулы им задали создать эссе размером на трехгранный кристалл о деятелях докосмичесой эпохи самого начала Слияния. Он, Р'Раэсс, выбрал своей темой портрет, который висел в углу в холле Академии, и на который почти никто не обращал внимания.
На нем был изображен пожилой мужчина, стоящий спиной к зрителям. Он был одет в странную хламиду до пят ярко-бирюзового цвета, украшенную разноцветными шариками с крылышками. У него были длинные, почти до поясницы белые волосы, перехваченные на затылке фиолетовой лентой. На голове был ярко-оранжевый колпак с серебряной кисточкой. Кроме него на портрете были только низкий столик с огарком свечи и поясное зеркало. Больше ничего. Этот портрет не любили. Он был странным и страшным. Зеркало на нем отражало все: людей, что смотрели на картину; события, что происходили перед зеркалом. Но не любили его по другой причине: с самого края зеркала был виден профиль единственного обитателя портрета. Крючковатый, с горбинкой как после не вылеченного перелома нос, смешные очки-полумесяцы и голубой глаз, наполненный такими злобой, отчаянием и тоской, что больше минуты перед ним не выдерживал никто. Подпись на картине гласила: «Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, бывший директор школы Магии и Чародейства Хогвартс, чьи девизом было «Во имя всеобщего блага», и который едва не привел весь Магический мир к краху».
Но не это привлекло внимание студента. Судя по записям и репродукциям трехсотлетней давности, свеча на неподвижном портрете горела! И что, что этого не видно? Еще триста лет назад она была 5 см высотой, а сейчас - огарок размером в 2 сантиметра! И теперь он хотел найти как можно более ранние изображения портрета, чтобы сравнить размеры свечи.
* * *
Когда спустя два века заматеревший Р'Раэсс навестил Академию по делам звездного флота, он с улыбкой вспомнил о своих изысканиях, из которых довольно много узнал о Эпохе Слияния и его ключевых фигурах. Но, к удивлению, портрета не обнаружил. Как рассказал смотритель, буквально полгода назад свеча на картине погасла. У него тогда чуть оба сердца не остановились, когда он услышал настолько жуткий вой, какого не услышишь даже на выпускном практикуме Некромантов. А потом портрет рассыпался прахом. Все, на что хватило самого молодого за полтысячелетия Адмирала Малой Имперской эскадры - это покачать головой и подумать: «Да-а-а, предки умели мстить!»
* * *
Эпилог 2. Личный
Тягучие, медленные, полные сладкой истомы волны накатывали с каждым движением. От каждой такой волны он задыхался, цепляясь из последних сил за того, кто прижимался к нему спереди, и хотя бы от него пытался получить ту последнюю малость, в которой отказывал тот, кто был за спиной. Но каждый раз, когда ему казалось, что вот-вот, и он получит такую желанную разрядку, оба его мучителя замирали, отказывая в ней. Ему уже казалось, что он сходит с ума. Больше не было сил, и он молил о снисхождении короткими стонами, больше похожими на скулеж. В этот раз его мучители остановились не просто так. Немного переждав, пока тонкое тело, зажатое между ними, перестанет содрогаться от вновь недополученного удовольствия, они переменили позу.
Сначала отодвинулся тот, кто целовал и ласкал его спереди. Потом тот, кто был сзади, крепче сжал объятья, и сел на колени. От такой перемены позы член внутри его тела совсем немного, но изменил угол и вошел еще глубже, хотя казалось - куда уж дальше? От этого движения перед закатывающимися глазами вспыхнули звезды, и пальцы впились в обнимавшие поперек груди и живота руки с такой силой, что ногти оставили кровоточащие лунки. Его ноги развели в стороны шире, и первый любовник снова прижался к нему. Это будто послужило сигналом для его второго мучителя. Мягким, плавным движением он немного отодвинул его от себя, но только для того, чтобы одним резким рывком опустить вниз. От нахлынувших ощущений его руки взметнулись в воздух, пытаясь нащупать хоть какую-то опору, а голова откинулась назад, на подставленное плечо, открывая горло под безжалостные поцелуи-укусы Первого. Казалось бы - вот оно: жесткие толчки Второго, щедрые ласки, что дарил его телу, и особенно члену Первый, но и теперь он не мог достигнуть заветной черты. А волны, что так ласково качали его всего несколько минут назад, превратились в штормовые валы, потихоньку закручиваясь в водоворот. Он уже не отдавал себе отчет, что кричит с каждым движением, не видел, как скрюченные судорогой пальцы оставляют алые полосы на плечах и руках Первого. В какой-то миг он замер на самом гребне, но только для того, что бы ощутить, как натянутой тетивой напрягся любовник позади него, и как плечо обжег жесткий укус-клеймо. Именно он и стал той последней каплей, которой ему так не хватало. Сознание соскользнуло вниз, в водоворот наслаждения, которого оказалось столь много, что сознание растворилось в черной бездне, милосердно оставив бьющееся в судорогах удовольствия тело.
* * *
Уперевшись руками и лбом в стенку и подставив прохладным упругим струям затылок и спину, он замер. В таком положении он пробыл минут десять, прежде чем по телу перестали прокатываться дрожью отголоски сна, а мозг вернул способность думать.
«К черту все. Отец, мама… С самого начала было понятно, что это бесполезно. Ну, съездил. Посмотрел. И что? В этой реальности их вообще не было. Ни разу, никак, вообще. А даже если бы и были… Дурак я. Что бы я тогда делал? Правильно братишка пальцем у виска крутил, когда я ему сказал, зачем беру академку. Все. Точка. Возвращаюсь домой и берусь за свою жизнь вплотную. Сколько у меня было любовников за этот год? Четверо? С этим у* бком - пятеро. И сколько длились самые долгие отношения? Три недели. И ни один из них не тот. Все время чего-то не хватает. И ни одному из них я так и не смог доверить свою стратегически важную пятую точку. Ладно бы, Древний. Так ведь он молчит, не показывается. Это чисто мои ощущения. Мне мои сны дарят больше удовольствия, чем живые люди! Да, конечно, и блондинчик в первый раз постарался от души, так что я потом еле отдышался, но кто мог ожидать такое от Ужастика? Я только слышал о таком, но никогда не предполагал, что самому доведется испытать. Всего два оргазма за ночь, и они мне уже год спокойно жить не дают. Похоже, моя шутка юмора Прюэтту была не такой уж шуткой. Так что, разбираемся с этим кретином, спасибо им за контакты, а то бы был уже женатиком, и домой, налаживать семейную жизнь».
* * *
Пока в Англии кипели страсти на политической арене, личная жизнь магов была похожа на котел Лонгботтома на Зельеварении: ингредиенты известны, но что получится в итоге…
После тех самых судебных заседаний, когда был оправдан не только Долохов, но и многие другие, среди которых были и Розье с Лестрейнджами (все трое), Эйвери и Руквуд, Треверс и Мальсибер, бывшие Пожиратели активно влились в общественную жизнь, ведя не менее бурную личную.
