Сочинения - Феодор Студит

Твоя святыня повелевает мне писать тебе и делать это прилежно. Зачем это, спрашиваю тебя, преподобнейший, и ради какой причины? — Конечно, из желания завязать дружбу и привлечь к любви, ибо этот дар Бог тебе отпустил в наибольшей мере. Как нижайший сын, подчиняюсь отеческому приказанию. Но что могу сказать я, ничтожный, в пользу тому, кто оказывает помощь многим и кто ныне на самом деле страдает за истину, как за самое высшее благо? Ты, как солнце, воссиял в ночной еретической борьбе, ты воздвигнут, как столп в церкви, поддерживающий колеблющихся. Прошу тебя, Петр, соименный с великим Петром, в это потрясение от нечестия будь неподвижным камнем, чтобы и мы, открытые для нападений, могли на тебя опереться. Совершай путь своего исповедания; конечно, это не без труда, но ведь за то же и обещаются венцы. Если здесь на земле возницы венчаются, обойдя ристалище семь раз, что же удивительного, если истинный Подвигоположник Христос для текущих небесным путем удлинит время, как это обыкновенно и делается? Мне, неразумному, кажется, это будет с той целью, чтобы испытать и усилить готовность текущих, а также наказать безумие преследующих. Это тебе, блаженный, от меня в ответ на убеждения, а с меня было бы достаточно святых твоих молитв, хотя я и не получаю от тебя писем.

Я рад письменно беседовать со всяким благочестивым, тем более с таким и столь великим отцом, уделяющим мне так много любви, молитва которого для меня так же желанна, как дождь для поля. Действительно, преподобнейший мой, я всегда в виду своей неустроенности и подверженности нападениям имею нужду в твоих молитвах, чтобы пережить и невидимое гонение, и видимое. Признаки его ты видишь: волнения, казни, которые, если и не сопровождаются чувственным кровопролитием, то из зависти, чтобы страдальцы не оказались мучениками, хотя Бог судит о делах не по мнению мучителей, а по голосу правды. Ведь последовательные притеснения и гонения и в самом деле приводят к пролитию крови. Когда, по Писанию, терпят голод, жажду, изгнания и заключения, закованы по ногам и рассажены по одному, подвергаются лишению имущества и преследованиям, живут в ненаселенных местностях, горах и вертепах (Евр.11:38), не говоря уже о пролитии крови при бичеваниях, разве это не мученические подвиги? Сколь многие сподобились венцов! Очами ума оглянись вокруг себя, блаженнейший, и посмотри на все и на отдаленнейшее, и из собственного подвига удостоверишься в истинности моих слов. Но постоянно побеждай, трелюбезный, каковы бы ни были наступающие и будущие события, чтобы ты стал главой монашеского чина и вся Христова Церковь признала в тебе венценосца за исповедничество, а мы, нижайшие, получили почетное украшение.

Вполне своевременно написать тебе и вспомнить о твоей прекрасной любви, и это не как дар, а по долгу, не только за снисходительность, с которой ты относишься к нам (услышав о ней, кто не подивится исполнению известной заповеди — ты готов душу свою положить за друзей своих (Ин.15:13)), но и за доброе твое обращение. Как миру свойственно благоухание, так и твоей честности — милость и любезность, и это не пустое слово. Кто, увидев тебя, не испытывал удовольствия? Кто, прикоснувшись к тебе, не был поражен дружбой? Я узнал, что ты одним лишь слухом привлек некоего к себе так, что он желает породниться с тобой. Еще более удивительно, что, как говорят, он выбрал тебя в зятья себе, так как, будучи сам богат, совершенно не требовал этого от тебя. И справедливо. Ведь облеченный в добродетель богаче всех, как, по рассказам, сказал это и Одиссей, спасшись нагим от кораблекрушения.

Как видишь, я не ошибаюсь в суждении о прошлом. Узнав, что тебя возводят на должность комита, я не сильно обрадовался, ибо для твоего благочестия и разносторонности заведование турмой — небольшая честь. А тому, что ты уезжаешь далеко, я опечалился. Впрочем, на крыльях письма можно перелетать и входить во взаимное общение. Так сохрани же, добрый сын, если только тебе не тягостно слушать, сокровище православной веры и общения. Поминай меня так же непрестанно, как и я — тебя, и всегда спасайся о Господе.

Благодарение Утешителю Богу за то, что ваша честная двоица утешилась от братской скорби. Об этом сообщил нам письмоносец, доставивший нам ваши посылки. Когда мы их увидели, нам казалось, что мы видим и беседуем с самим покойным. Теперь они служат для нас постоянным напоминанием о нем. Да упокоит Бог и его со святыми, часть которых он избрал себе еще при жизни. Да наградит Он и вас за труды и благотворения в память брата в подлинном смысле, — за то, что вы посылаете ему его долю и по смерти, хотя он еще при жизни приготовил себе неприкосновенное наследие. Но зачем и говорить об этом, если и вы избрали ту же девственную жизнь, ничего не уступаете миру, а все складываете в сокровище у Бога, ибо остаетесь верны и православию. Да будет благословенна ваша троица. Благословенна и чета, произведшая вас на свет. Прекрасно ваше настроение, блаженно действие. Молитесь обо мне, святые женщины.

Я вспоминаю о твоей любви, ближний мой родственник, не только тогда, когда пишу, а всегда, поминая твое имя в своей грешной молитве, — не лгу. Ведь я люблю тебя, не только как родственника, но и как единомышленника, более всякого другого родственника близкого моему смирению, а также и за то, что ты любишь со мной беседовать, как и сам можешь догадываться, ибо каждый имеет в себе зеркало, где отражается любовь его к ближнему.

Как тебе известно, нас разлучили нынешние обстоятельства, но как я молюсь о том, чтобы ты остался неприкосновенным и чуждым христоборной ереси, так и ты, любезнейший, молись, чтобы и я, грешный, остался неповрежденным во всех отношениях. Как тебе представляются дела в Византии? Осталось ли там православное семя, или же все уклонились (Пс.13:3)? Оплакивает ли кто–либо падение, или и теперь царит бесчувственное равнодушие так же, как у современников Ноевых, которых потопил дождь небесный? Также падшие, хоть из числа назореев, оплакивают ли свое падение, или же, как ни в чем не бывало, купаются в волнах ереси? Наконец, как поживает наш Максиминит [[283]]? Сообщи мне об этом, сохраняя неприкосновенным сокровище веры, дабы нам хотя бы только это представить Богу в чистоте.

Радуйся, воин Христа, ты подвергся изгнанию за Него! После того, как, подобно золоту, ты был расплавлен и очищен бичеванием, темницей, мучением, заплеванием, что следовало одно за другим и чего подробно перечислить и невозможно, ты, как венца, удостоился славы изгнанничества. Для острова ты — дар Православия; родина гордится силой твоего мужества. О, чудо, из всего столичного клира ты один — жертва Богу! Где пресвитерство, где подчиненные степени? О, погибель, все повинуются течению времени, этому миру, все — дети плоти, дети страха, — все, кроме священного Григория, священника Христова. Я называю твое имя, и оно как будто напоминает мне какое–то божественное слово. Ты принадлежишь к числу великих Григориев за то, что по смыслу своего имени бодрствуешь над божественным и ради Бога перенес труды и изнеможение, я прибавил бы, и излияние крови. Радуйтесь, апостолы Господни, радуйся, божественный и прекрасный храм! [[284]] От вас вышел глашатай истины; вы породили мужественного человека, своего священника. Радуйтесь, мученики Христовы, в честь которых красноречивый язык очень часто пел всенощную. Добродетель его общеизвестна, знания удивительны, а сладкогласие привлекательно. Ты же, таинник мой, и здесь поведай то, чему следует учить, наставь невежд, просвети темных, ради которых Бог определил тебе изгнание. Есть ли кому поддерживать тебя в телесных нуждах, или ради Христа ты лишен всего? Впрочем, Христос для тебя дом, Помощник и Увенчатель. О, не переставай молиться о том, чтобы и я был сохранен целым и невредимым от вечно рыкающего льва.

Всякий раз, когда я получаю от вас письма, я радуюсь, чада любезные и желанные; слышу ваш голос — и наслаждаюсь, умственно созерцаю ваше лицо — и веселюсь. Могу ли когда–нибудь забыть вас, мою душу, мои члены? Еще более радуюсь, когда слышу и узнаю, что вы пребываете вместе неразлучными так же, как еще при мне соединились о Господе. Это есть следствие прежде всего твоей обходительности, любезное мое чадо Анатолий, свет умных очей моих, а затем и того, что ты, доброе чадо мое Савватий, охотно ради Господа подчиняешься своему брату по апостольской заповеди. Ведь Господь, посылая по двое своих учеников на проповедь, из двух одного подчинил другому. С другой стороны, и духи пророческие послушны пророкам (1 Кор.14:32). Это наилучший закон, совершеннейшая жизнь. Посему будьте верны этому, любезные, проводя день за днем с настойчивостью и терпением. Ведь, благодаря им, святые получили обетования, ибо Писание говорит: претерпевший же до конца спасется (Мф.10:22).