Мир приключений 1964 - Кубанский Г.

Когда активность достигла долины Ртутных озер, воздуха у них оставалось еще на восемнадцать часов. Где-то глубоко в недрах клокотали грозные силы. Почва под ногами едва заметно дрожала. Натриевый расплав был спокоен…

Федору смутно мерещилось, что все случившееся с ними за последние несколько часов — лишь какой-то смутный отзвук неведомо где шумящей жизни. Все казалось нереальным и болезненно застывшим. Он вдруг подумал, что восемнадцать часов, которые им осталось прожить, — это не так уж мало. Нет, это удивительно много! Эти часы растянуты, как годы неестественно обостренного бытия. Он, Федор, не беднее любого из жителей Земли. Какая, по сути, разница — годы привычной, налаженной жизни или вот эти неповторимые секунды, затерянные в чужом, враждебном мире?

Как всегда, из оцепенения его вывел голос Алексея:

— Федюша, измерь-ка глубину оврага и крутизну его северо-западного откоса.

Алексей с неизменным спокойствием и деловитостью налаживал свой лазер. Федор давно уже понял, что Алексей нисколько не рисуется своим спокойствием. Оно так же присуще ему, как непрерывная жажда деятельности. Здесь была четкая взаимосвязь. Работа рождала спокойствие, спокойствие требовало новой работы.

Стоило Алексею вдруг совершенно оказаться без дела, что практически трудно даже представить, его тоже сковали бы тиски раздумий.

“Интересно, — подумал Федор, — какое бы у него было выражение лица?”

— Ну, что ты стоишь? Выполняй!

Федор вздрогнул:

— Какой откос, какой овраг? Что ты плетешь? Меня отвлечь хочешь? Да?! Не беспокойся, сумею умереть не хуже тебя!

Федор кричал все громче и громче. Его захлестывала непонятная обида и нестерпимая злость к кому-то, кого он никогда не знал и, наверное, не узнает.

Алексей продолжал возиться с прибором, как будто бы Федора здесь уже не было. Наладив фокусировку, он вновь поднял глаза на товарища и так же спокойно спросил:

— Как, ты опять тут? Измерил?

Федор выругался, махнул рукой и побежал к обрыву. Остановившись у самого края, он внезапно почувствовал, что успокоился. Не то чтобы он поверил Алексею. Нет, надежды у них не было никакой. Просто он понял каждой клеточкой сердца, каждым нейроном мозга, что беситься совершенно не к чему. И лучше, как Алексей, встретить смерть с оружием в руках.

Федор вспомнил о книгах, которые читал в детстве. В памяти, как облака на фоне закатного неба, вспыхнули и пронеслись лихие конники, размахивающие клинками, автоматически прижавшиеся к стенам разрушенных домов. Он подумал о партизанах, замурованных в одесских катакомбах, о гарнизоне Брестской крепости, о голодном, измученном человеке, который сжимал слабеющими пальцами волчье горло среди немых снегов Аляски.

Уйдя в воспоминания, забыв обо всем, Федор совершенно механически проделал все необходимые измерения и возвратился к озеру.

— Вероятно, есть какой-то большой смысл, когда обреченные берутся за оружие, — неожиданно для себя сказал он. — Иначе как можно измерить подвиг восставших в концлагерях и гетто?

— Все это так, — спокойно ответил Алексей, не прерывая своего занятия, — но мы с тобой не обреченные… В этом все дело. Нужно только успеть достать ПТН. На это немного шансов, но они есть. Какой там уклон?

— Сорок градусов… Неужели ты надеешься?

— Да, надеюсь. Я хорошо помню, что, пытаясь спасти ПТН, ты включил обратную связь. Она так и осталась включенной. Значит, у нас есть шансы связаться с “Веспером”.

— Да, но “Веспер”, наверное, уже далеко. Пока он вернется… Мы не дождемся, не дождемся.

— Это уже другой вопрос, — все так же спокойно сказал Алексей, — это уже область догадок. Может, и дождемся. Установи свой лазер на холме!

— Что ты хочешь сделать?

— Осушить эту лужу и достать ПТН.

— Ты собираешься испарить натрий в лучах лазеров? — Федор на секунду подумал, что Алексей помешался. От этой мысли ему стало действительно страшно. Может быть, впервые за все это время.

— Не говори глупостей. Мы проделаем канал в грунте. Совсем небольшой. Я все рассчитал. Отсюда до оврага семьдесят три метра. Расплав самотеком уйдет в овраг, и мы достанем ПТН.

— Да знаешь ли ты, сколько там этого натрия! — закричал Федор. — Да пока он вытечет, от нас останется лишь тухлая жратва для твоих креветок!

— В этом-то и весь риск. Девяносто девять процентов риска. Все же один шанс у нас есть, и мы обязаны его использовать. Это приказ и обсуждению не подлежит. Выполняй.

Федор послушно начал карабкаться на холм. Воздуха оставалось меньше чем на семнадцать часов.

С высоты холма озерцо казалось похожим на таз. Алексей уже включил лучевое орудие, и от озера к обрыву медленно, как улитка, поползла белая, нестерпимо яркая точка.

— Пойдешь от обрыва мне навстречу, — прозвучал в микрофоне его голос.

— Хорошо, — ответил Федор.

Что было потом, он помнил плохо. Все застилал какой-то липкий горячий туман. Мышцы шеи и спины готовы были разорваться от боли. Руки дрожали. Горячий едкий пот заливал глаза. Казалось, что он вот-вот переполнит скафандр. Федор хотел включить охлаждение, но, точно поймав на лету его мысль, отозвался Алексей:

— Только не вздумай включить охлаждение — простудишься.

Федор ничего не ответил. Он только проглотил немного бульона. Гортань свело болезненной судорогой. Федор поморщился и облизал языком воспаленное нёбо. И опять потянулись часы величайшего напряжения. Сквозь поляроидный фильтр Федор видел, как две яркие улитки медленно ползут друг другу навстречу. Расстояние между ними постепенно сокращалось. Глаза стали сухими, моргать было больно. В распухших веках при каждом движении пробуждалась резь.

— Медленнее веди луч, — сказал Алексей, — канал должен быть с уклоном.

— Хорошо, — ответил Федор и поднял вверх сначала одну руку, потом другую, чтобы отхлынула кровь.

Он уже не отличал реальности от бреда. Он, не мигая, следил за ползущими звездами, и глаза его будто тоже прожигали грунт.

Когда расплав пошел наконец по каналу и первый сверкающий каскад металла хлынул в овраг, запас воздуха был почти исчерпан. Его оставалось меньше чем на четыре часа.

Федор по-прежнему не выпускал из рук лучевое орудие, и над зеркальной нитью канала подымалось желтое облако. Это обращался в пар бегущий по каналу натрий. Алексей с трудом отцепил от аппарата прикипевшие мертвой хваткой руки Федора. Федор покачнулся и упал. Алексей выключил лазер и склонился над другом. Он осторожно повернул его спиной вверх. Отыскал карманчик под левой лопаткой, расстегнул его и нажал кнопку. В ногу Федора вошла тонкая игла, вспрыснувшая анабиотический раствор. Алексей перевел регулятор и понизил температуру в скафандре Федора до +4 °C.