Увидеть звёзды - Линда Гиллард

Я лежала не двигаясь, прислушивалась к пространству. Что-то новое появилось после вчерашнего дня… Ручей. Его не было слышно. Конечно, здесь, в доме, его журчание было еле различимым, но засыпала я точно под этот лепет. А сегодня ручей молчал.

У лестницы нежно затренькала «музыка ветра», потом чуть громче. Я услышала шаги Кейра, медленные, робкие.

— Марианна? Ты проснулась?

Она села, тщательно закутываясь в одеяло, хотя флисовая пижама целиком закрывала тело.

— Да. Ты уже здесь, в комнате?

— Нет, пока на лестнице. Я приготовил тебе поесть. — Пригнув голову, Кейр вошел в спальню, в руках его был поднос. — Или ты из тех худосочных дам, которые позволяют себе утром только йогурт и чай на травках?

— Я запросто могу умять огромный кусище бекона.

— Вот это по-нашему. Тут поднос, ставлю его перед тобой. Кофе справа, сэндвич с кусищем слева. Бекон я тоненько нарезал, так что наслаждайся кулинарными прелестями жизни в медвежьем углу. Кофе есть, захочешь еще — прикажи. Я собрался притащить кофейник, но он тяжелый, принес только кружку.

— Спасибо. Все просто замечательно.

Стоя у кровати, он смотрел, как Марианна откусывает кусочек сэндвича, и думал о том, что она совсем другая сейчас, когда пепельно-белокурые волосы чуть спутаны и взъерошены.

— Когда надумаешь спуститься, на кухне будет полный порядок и совсем тепло. Я научу тебя пользоваться душем.

— Спасибо. — Она махнула сэндвичем в сторону его голоса. — А знаешь, вкусно, очень. — Продолжая есть, добавила: — Кейр, снаружи как-то все иначе звучит. В чем дело?

— Значит, просекла? Что стало тише? — Он улыбнулся. — Просекла, хотя я такой тарарам устроил на кухне…

— Это на кухне, но снаружи действительно тише стало.

— Да.

— Я больше не слышу ручья.

— И вряд ли услышишь. Он теперь еле течет. Из-за льда.

Она вскинула голову, ей все стало ясно.

— Выпал снег?

— Нападал. Уже толстый слой. Вставай, пошли играть в снежки. А чтобы все было по-честному, можешь завязать мне глаза. Как рыцари «Ордена джедаев» в «Звездных войнах». На боевых учениях. «Почувствуй Силу, Люк»[21].

Слегка даже задохнувшись от смеха, она воскликнула:

— Ну и шутки у тебя! Чудовищные…

— Действительно так себе, но ты ведь смеешься.

— Понимаешь, у меня специфическое чувство юмора, люблю страшилки. Садись. Что стоишь, будто старый преданный дворецкий?

Присев на край кровати, Кейр сказал:

— Быть слепым, конечно, ужасно, но, если человек не способен иногда шутить по этому поводу, вот тогда это действительно страшно. Ты согласна? — добавил он не очень уверенно.

— Вполне. Сама я нормально отношусь ко всяким шуточкам. Но слышала бы тебя Луиза, возмутилась бы ужасно. Все ее иллюзии вмиг были бы разбиты.

— У нее есть иллюзии? И какие же?

— Ну, не знаю. Никогда с ней не говорили на эту тему, — сказала Марианна, откусывая очередной кусок. — Ты для нее наверняка личность темная, чужак, который умыкнул бедную сестричку исключительно из любви к авантюрам. Кто знает, что у нее на уме? Едва ли она живет в реальном мире.

— А ты?

Перестав жевать, она отчеканила:

— Мой мир слишком ограничен.

— Я не об этом. Сама ты чувствуешь, что живешь в том же мире? В смысле, в том же, где я? Или Луиза? Ведь твой мир простирается до тех пределов, к которым ты можешь дотянуться тростью. До пределов слышимости, доступной тебе, и еще до пределов интенсивности и определенного количества запахов. Так ведь?

— Так. Он гораздо меньше, чем у всех остальных.

— Зато ты все полнее ощущаешь. И острее, как мне кажется. Разве тебя очень волнует, что приходится многое додумывать? И что-то иногда не совсем совпадает с реальным обликом?

— Например, с обликом кроликов шесть футов ростом?

— Ну да, объективность восприятия значительно ограниченна, если у тебя нет возможности определить параметры на ощупь.

— Не до такой степени, как ты воображаешь. Ты сел, и я сразу определила, как ты говоришь, параметры. Матрас слегка сплющился, я почувствовала это мускулами ног. Даже если бы мне не удалось обследовать тебя на ощупь, я поняла бы, что ты мужчина крупный, по тому, как осел матрас.

— В постели со слоном. Так, говорят, чувствовала себя Шотландия, когда вступил в силу «Акт об унии»[22]. Будто мышь, угодившая в постель слона. Каким бы душкой ни оказался слон, спать рядом с ним страшновато… В мире Луизы обитают мужчины?

— Нет, — ответила Марианна, откидываясь на подушки и облизывая пальцы. — Не знаю даже почему. Но думаю, она была бы не прочь завести кого-нибудь. Я, конечно, не знаю, как она выглядит, тем более с точки зрения мужчин. Но она добра. Богата. И совсем не так глупа, как пытается внушить. Разыгрывает из себя тупую блондинку.

— Зачем?

— Наверное, чтобы как-то уравновесить наши возможности. Вероятно, считает, что мое ощущение неполноценности непременно приглушится уверенностью, что я умнее ее. Придуривается по доброте душевной, но это здорово раздражает.

— Что придуривается? Или доброта?

— И то и то. Наверное, мужчины боятся, что им придется заботиться не только о ней, но и обо мне, потому и держатся на расстоянии. А зря боятся. Я могу жить одна. Многие слепые так живут. Справлялась же, когда училась в университете и когда Харви не было дома. Да, одной труднее, но это преодолимо. У тебя есть платок? Я куда-то положила несколько, но не помню, куда именно.

— На подносе лежат бумажные полотенца.

Нащупывая полотенце, Марианна продолжила:

— А какое впечатление Луиза произвела на тебя? Как женщина?

— Вообще-то она не в моем вкусе. Даже если бы была моложе. Но вполне симпатичная, для тех, кто любит женщин… мм… в теле. Пухленьких. Такие многим нравятся. И потом, когда женщина сама настроена на соответствующие отношения, еще не все потеряно. Мужчин это притягивает. Что старая антенна еще ловит.

— Вот оно что… Старым антеннам требуется заместительная терапия, гормональная, в этом все дело. И тебя они тоже ловили?

— Наверное. Просто я не замечал.

— Тогда, в Ботаническом, ты сказал, что не знаешь, нравишься ты женщинам или нет.

— Я имел в виду незрячих женщин. Луиза никогда не была замужем?

— Никогда. И монашкой тоже не была. Но никаких длительных романов.

— А этот ее Гэрт, который гот?

— Гэрт? Ему не больше двадцати пяти!

— Ну и что? Считается, что у мужчин в сорок лет пик сексуальной активности уже позади, а женщины как раз в этом возрасте его достигают. Возможно, Луиза ценит… мм… молодые крепкие мускулы.