Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год - Вокруг Света

За завтраком дон Себастьян сообщил дону Педро Энкарнадо, что адмиральский корабль только что бросил якорь в бухте.

— Он очень пунктуален,— сказал дон Педро, думая о Волверстоне.

— Пунктуален? Он прибыл слишком поздно, чтобы завершить вашу славную работу потоплением этого пиратского корабля. Надеюсь, мне удастся сказать это ему.

Дон Педро нахмурился.

— Учитывая, что король к нему благоволит, это было бы неосмотрительно. Сердить маркиза не стоит. К счастью, он вряд ли сойдет на берег. Подагра замучила.

— Но я нанесу ему визит на борт корабля.

Капитан Блад непритворно посуровел. Если не отговорить дона Себастьяна от этого резонного намерения, тщательно разработанный план рухнет.

— Нет-нет. Я не стал бы этого делать,— сказал он.

— Как? Я непременно отправлюсь с визитом. Это мой долг.

— Ни в коем случае. Вы уроните свое достоинство. Вспомните о своем положении. Вы генерал-губернатор Пуэрто-Рико, чуть ли не вице-король. Не вы должны представляться адмиралам, а они вам. И маркиз де Риконете прекрасно об этом знает. Вот почему, будучи не в состоянии из-за проклятой подагры прибыть лично, он послал меня, своего заместителя. Все, что вы намерены сказать маркизу, вполне можете сказать мне.

Польщенный услышанным, дон Себастьян задумчиво провел рукой по своим нескольким подбородкам.

— Разумеется, в том, что вы говорите, есть определенная истина. Да-да. Однако же в данном случае у меня есть особый долг, который мне надлежит исполнить лично. Я должен полностью ознакомить адмирала с той героической ролью, которую вы сыграли в спасении Пуэрто-Рико и королевской сокровищницы, не говоря уж о галионах. Честь должна воздаваться по заслугам. Я обязан позаботиться, дон Педро, чтобы вы получили достойную награду.

И донья Леокадия, с содроганием вспомнив вчерашние ужасы, пресеченные отважным доном Педро, и возможные дальнейшие ужасы, предотвращенные им же, горячо поддержала намерения мужа.

— Не нужно никакой благодарности, дон Себастьян.— Дон Педро был категоричен.— Давайте больше не будем об этом. Прошу вас.— Он поднялся.— Я должен сейчас же отправиться на корабль за распоряжениями адмирала. Сообщу ему своими словами о том, что произошло здесь. И покажу виселицу, которую вы возводите на берегу для проклятого Блада. Это весьма ободрит его превосходительство

О том, как это ободрило адмирала, дон Педро поведал около полудня, когда снова сошел на берег, вновь во всем блеске испанского гранда.

— Маркиз де Риконете просит передать вам, что, поскольку Карибское море, к счастью, избавлено от бесчестного капитана Блада, миссия его превосходительства в этих водах завершена, и теперь ничто не удерживает его от срочного возвращения в Испанию. Он решил сопровождать галионы с ценным грузом через океан и просит вас приказать капитанам поднять якорь с началом прилива — сегодня в три часа.

Дон Себастьян пришел в ужас.

— И вы не сказали ему, что это невозможно? Дон Педро пожал плечами.

— С адмиралом не спорят.

— Но, дорогой мой дон Педро, больше половины обеих команд отсутствует, и на галионах нет пушек.

— Уверяю вас, я поставил об этом в известность его превосходительство. Он лишь разозлился. Сказал, что если на каждом корабле достаточно людей, чтобы управлять им, то ничего больше не требуется. Вооружения «Марии Глориосы» достаточно, чтобы защитить их. Итак, распорядитесь немедленно загрузить корабли провиантом. Его превосходительство нельзя заставлять ждать, а прилив не станет ждать даже его.

— Прекрасно понимаю,— сказал дон Себастьян с ироничной покорностью.— Я немедленно отдам распоряжения.

— Я доложу об этом его превосходительству. Он будет доволен. Ну что ж, дон Себастьян, я покидаю вас.

Они обнялись.

— Поверьте, я буду долго помнить о нашем сотрудничестве. Засвидетельствуйте мое почтение донье Леокадии.

— Неужели вы не останетесь посмотреть, как вешают капитана Блада? Казнь состоится в полдень.

— Адмирал ждет меня на борт к восьми склянкам. Я не смею держать его в ожидании.

Однако по пути в гавань капитан Блад остановился у городской тюрьмы. Дежурный офицер принял спасителя Сан-Хуана с подобающей почестью и, по его просьбе, впустил.

Пройдя через двор, где были собраны униженные, закованные в тяжелые кандалы пленники, Блад вошел в камеру, тускло освещаемую высоко расположенным окном с толстой решеткой. В этой темной, вонючей норе, сгорбясь, сидел на табурете злосчастный пират, обхватив голову руками. Когда дверь заскрипела на петлях, он поднял лицо и злобно уставился на посетителя. Капитан не узнал своего вчерашнего противника в этом элегантном сеньоре, помахивающем тростью с золотым набалдашником. Теперь на нем был черный с серебром камзол и черный парик, тщательно завитые локоны которого спадали до плеч.

— Уже пора? — проворчал пленник на скверном испанском.

Человек, так похожий на кастильского идальго, ответил ему по-английски с ирландским акцентом.

— Да не спешите вы так. Еще не поздно очистить душу, если только у вас есть душа; еще есть время покаяться в отвратительных побуждениях, приведших вас к этому самозванству. Я готов простить, что вы назвались капитаном Бладом. Это своего рода комплимент. Но я не могу простить вам содеянного в Картахене: бессмысленное убийство мужчин, изнасилование женщин, отвратительные жестокости ради жестокости, которыми вы утоляли свои злобные страсти и позорили присвоенное имя.

Негодяй усмехнулся.

— Вы говорите как ханжа-священник, присланный меня исповедовать.

— Я говорю как тот, кто я есть: как человек, чье имя вы осквернили мерзостью своей натуры. Оставлю вас подумать об этом в немногое оставшееся вам время. Капитан Блад — это я.

Он задержался еще на миг, непроницаемо глядя на обреченного самозванца, лишившегося от изумления дара речи; затем повернулся на каблуках и вернулся к ждущему испанскому офицеру.

Оттуда Блад пошел мимо воздвигнутой на берегу виселицы к поджидавшей шлюпке и был доставлен на бело-золотистый флагманский корабль.

И вышло так, что в один и тот же день самозваный капитан Блад был повешен на берегу у Сан-Хуана де Пуэрто-Рико, а настоящий отплыл к острову Тортуга на «Марии Глориосе», или «Андалузской красотке», конвоируя тяжело нагруженные галионы с ценным грузом, без пушек, без команд, не способных оказать сопротивление, когда их капитанам открылась истинная картина происходящего.

Перевел с английского Д. Вознякевич

Амфоры острова Левке

В это трудно поверить, но в Черном море есть неизведанный остров. В наше время его назы¬вают Змеиным. Древние греки именовали его Левке, что значит «Белый». Изучение этого неболь¬шого острова, а значит, и провер¬ку множества связанных с ним легенд, более полувека затрудня¬ло одно немаловажное обстоя¬тельство. Здесь пограничная зона СССР особого режима. И только прошлым летом археологи полу¬чили разрешение на исследова¬ние этого необитаемого клочка суши, прежде открытого только для пограничников. Под научным руководством сотрудников Одесского археоло¬гического музея Академии наук Украинской ССР поиски истори¬ческих реликвий у берегов Змеи¬ного вели подводники из люби¬тельских клубов Одесского ин¬женерно-строительного институ¬та и Одесского политехнического института.

Перед нами поднималась из волн скалистая громада острова Змеиный. По известной легенде, богиня Фетида, мать погибшего под стенами Трои героя Ахилла, решила поселить его душу в пустынном месте. По ее просьбе бог морей Посейдон поднял со дна остров, на котором и нашла успокоение душа Ахилла. Жители соседнего древнегреческого города-колонии Ольвии построили на пустынном острове прекрасный храм, посвятив его герою Троянской войны. Они почитали Ахилла как владыку Понта Эвксинского (Черного моря).

Всякий, кто пересекал в древности Понт Эвксинский, считал своим долгом пристать к берегу Левке. Под этим названием, начиная с VIII века до нашей эры, упоминается он в сочинениях древнегреческих писателей и географов. О нем писали историк Геродот, философ Аристотель, лирик Пиндар, античный географ Арриан, римский философ и софист Максим Тирский, Филострат-младший. Несомненно, что в прошлом остров был перекрестком множества путей античного мира.

Значит, должны были остаться следы. По преданиям, в храме на острове находились статуя Ахилла и множество посвященных владыке Понта даров — драгоценных украшений, чаш, а также доспехов и плит с греческими и более поздними латинскими надписями.

...На разметку акватории Северной бухты острова ушло несколько дней. Привязанными к буям линиями мы разбили обширную поверхность на квадраты, как это делал основатель отечественной гидроархеологии академик Р. Орбели и несколько позже другой выдающийся наш историк В. Блаватский. Однако у нас не было грунтонасоса, поэтому мы решили ограничиться простым обследованием дна.