Вредные игрушки - Валерий Гусев

Тут Муромца снова охватило подозрение.

– Вы такие добрые, да?

Эти слова нас смутили. Мы забегали глазами по сторонам: по кронам деревьев в саду, по улице за забором, по стоявшей в глубине двора голубой «Ниве».

– Ага! – догадался Муромец. – Шантаж? Вымогательство? Юрик! Ко мне!

Юрик, как пес из конуры, выскочил из дома.

– Ну и что? – с редким хладнокровием сказал Алешка. – Вы думаете, мы не знаем, что в этих бумагах? Не думайте. Мы не только подглядывали, мы и подслушивали.

– Хороши! – с нескрываемым презрением прошипел Муромец.

«А сам-то», – подумал я.

– Сколько вы хотите?

Теперь главная роль – Алешкина. Он мечтательно прищурил глаза, пожевал губами, будто подсчитывал предстоящие расходы на заманчивые покупки, и выдал:

– Сто баксов!

Муромец изумленно отступил назад, не сдержав своего потрясения. В глазах его явно читалось: таких дураков я еще не видал, за бумаги, которые стоят многих лет моей жизни, они требуют… всего лишь сто долларов!

Но он был прожженный делец. И едва справившись с охватившим его остолбенением, попробовал торговаться:

– Это несерьезно.

Мы молча повернулись и пошли по скрипучей дорожке к калитке.

– Стойте, я согласен! – завопил он нам вслед.

Еще бы!

И мы вернулись.

– Несите бумаги сюда, и я с вами расплачусь.

– Не выйдет, – я покачал головой. И объяснил: – Во-первых, мы вам не очень доверяем. Бумаги заберете, денег не дадите, а ваш Юрик нас через забор кинет…

Юрик глупо усмехнулся.

– …А во-вторых, родители нас с парохода не отпустят. Мы ведь уже один раз от него отстали.

– Ваши условия? – Муромец уже едва сдерживал нетерпение.

– Пойдемте с нами. На пароходе есть пустая каюта. Вы нас там подождете. Мы принесем документы. Вы отдадите нам деньги. А если вы нас обманете, мы поднимем страшный шум. И Ангелина Петровна вас арестует. Согласны?

Похоже, нам удалось задурить ему голову, потому что он тупо уставился на меня и глупо спросил:

– На что согласен? На арест?

– На наши условия.

– А как я пройду на пароход?

– Мы вам для конспирации дадим пустое ведро. Пассажиров отпустили за грибами. И вы смело идите, прямо в этой пижаме. На вас никто и внимания не обратит. Там все будут с пустыми ведрами.

Этот аргумент сразил Муромца окончательно.

– Едем! Юрик, заводи!

Облом! Вот это мы не предусмотрели. Еще и Юрик! Но отступать было поздно. И сценарий следовало менять на ходу.

Мы сели в голубую «Ниву». Я лихорадочно соображал, какие нужно внести коррективы в наш план и как об этом сообщить Алешке.

Хорошо еще, что при выезде на улицу мы попали в стадо коров, возвращавшихся с пастбища в свои хлева. Юрик зверски сигналил, ругался, высовываясь по пояс в окошко, но все это не помогало. Буренки неспешно брели травянистой улицей, помахивая хвостами и роняя лепешки. И уступать нам дорогу не собирались.

Эта задержка мне помогла.

– Илья Ильич, – сказал я, наклоняясь к Муромцу – он сидел впереди, рядом с Юриком. – Мы с вами деловые люди.

Коммерсант хмыкнул.

– И я боюсь, что вы нас кинете. Сто баксов для вас не сумма, а для нас – состояние.

Муромец хмыкнул еще веселее.

– Пока не получу деньги, не отдам бумаги, – и я важно откинулся на спинку сиденья. Как опытный делец.

– Да на! – Муромец сунул руку в карман пижамы. – Бери прямо сейчас. Я тебе верю.

Опять облом!

– Так дела не делаются, – нашелся я. – Договоримся к обоюдному удовольствию. Вы отдаете баксы Юрику. И когда я вручу вам документы, он отдаст мне деньги. Годится?

– А как он это узнает?

– А вы в каюте светом мигнете: мол, все в порядке, Юрик, гони пацанам монету.

Муромец расхохотался. Его забавляло, что какой-то малец пытается выглядеть прожженным деловым мэном.

Вообще настроение у него явно улучшалось. Он приходил в себя. Документы сейчас получит, всего за сто баксов – какие это для него деньги? – да и коровы разбрелись по своим дворам, и машина в сгущающихся сумерках уже спускалась к причалу.

Замелькали за стеклами белеющие стволами березки, заиграли приветливые огоньки парохода.

– Остановите здесь, – посоветовал я, – не надо светиться.

– Это правильно, – согласился Илья Ильич. – Тормозни, Юрик.

Юрик свернул с дороги в рощу, и мы вышли из машины.

– Вон тот иллюминатор, – показал я Муромцу каюту родителей, – второй от угла надстройки, видите?

– Ну?

– В этой каюте я передам вам документы. И вы мигнете светом Юрику.

– А почему в ней уже горит свет? – вдруг что-то заподозрил Илья Ильич. – Ты ж говорил, что она пустая.

– Потому и горит. Я его зажег, понятно?

Это словечко «понятно» всегда ставит человека в тупик, оно намекает ему, что он немного туповат. И потому каждый человек отвечает: «Понятно».

– Понятно, – ответил и Муромец. Но подозрения у него все-таки остались. – А как вы меня нашли?

Папа говорил иногда, что экспромт в оперативной работе – самое главное.

– Нас менты навели, – сказал я с иронией.

А Юрик заржал от души:

– Во дает пацан!

И тут еще Лешка для усиления добавил:

– Мы – деловые хлопцы. Мы не только подслушивали, мы эти бумаги разглядывали. И письмо там нашли.

– Хороши! – покачал головой Муромец, то ли осуждая нас, то ли восхищаясь нашей деловой хваткой. – Подрастающая смена.

– А вы, Юрик, – продолжил я раздачу распоряжений, не давая противникам задуматься, – стойте на пристани возле служебного иллюминатора. Вон, на носу, прямо под бортовой шлюпкой, видите?

– Ага, который раскрытый, да?

– Он самый.

– Все, – сказал я. – Берите ведро, Илья Ильич, пошли.

Он взял из багажника пустое ведро с мягким знаком на зеленом боку и зашагал, важно и неторопливо, к пароходу. Мы втроем пошли за ним.

На пристани Юрик пошел к носу «Муромца», а мы к пассажирским сходням.

– Что ж, – сказал с почти неуловимой иронией в голосе Илья Ильич, – я вам признателен. Оказывается, мир не без добрых людей, – и он хихикнул, что, наверное, значило: – И не без дураков.

Вот это точно!

На сходнях мы его обогнали, пошли впереди, показывая дорогу. Я нарочно повел его самым безлюдным путем. И в коридоре пассажирской надстройки остановился у дверей родительской каюты.

– Ждите нас здесь, – бросил я Муромцу, – мы быстро.

И распахнул дверь.

Папа, сидевший в кресле с газетой, привстал и удивленно сказал:

– Илья Ильич, вы не ошиблись дверью?

Пустое ведро с грохотом ударилось в пол…

Ну а дальше все было просто. Я пощелкал выключателем, и мы с Алешкой, оставив папу наедине с Илюшей выяснять отношения, помчались в служебное помещение.

За распахнутым иллюминатором терпеливо маячил Юрик.

– Давай баксы, – шепнул я.

Он протянул руку с деньгами внутрь, и я защелкнул на ней кольцо наручников.

– Во дает пацан! – только и охнул Юрик.

Но нас уже здесь не было. Мы уже гремели ногами по железной лестнице машинного отделения.

– Нашли свой плеер? – спросил кочегар Женька.

– Даже два, – ответил Алешка.

– Можно отправляться? – Хоть сейчас. – И я отдал ему честно заработанные сто баксов.

Вот, собственно, и вся история с негодными игрушками и негодными людьми.

Дальнейшее путешествие до самой Москвы прошло без приключений. Но однако ознаменовалось некоторыми заметными событиями, связанными с бурной деятельностью наших неугомонных близнецов.

Для начала они все-таки одолели «однорукового бандита» и выиграли кучу денег. Ну, кучу не кучу, но сумму довольно большую. Раздав долги, они, пыхтя от усердия, притащили в свою каюту целый пластиковый пакет, набитый монетами.

После этого братья-разбойники попытались стребовать с «дяди Леши» обещанные за игру в «кошелек» шоколадки.

– Да вы ж их получили! – возмутился Алешка.

– Это нам капитан дал! – качали права нахальные богатеи. – А ты не дал.

Но они не на того напали.

– Я вот расскажу тете Геле, что вы сумки поменяли, – пригрозил Алешка, и близнецы благоразумно от него отвязались.

А перед самой Москвой они вручили тетушке Ланч свою поделку, над которой трудились под руководством Алешки почти все плавание. Это была какая-то неимоверно кривая и замысловатая конструкция, похожая на город после сильного землетрясения.

– Пароход «Илья Муромец», – гордо заявили мастера. – На память.

Тетя Геля растроганно повертела эту штуку в руках, сердечно за нее поблагодарила и деликатно признала:

– Немного напоминает.

Например, слово «грандиозный».

А через несколько часов наш славный доисторический пароход «Илья Муромец» швартовался у причала Речного вокзала столицы.

И толпы встречающих людей изумленно пытались прочесть на его зеленых пожарных ведрах вот такое название: «ЬЯИЛ УМОРЦЕМ».

Да, безусловно: «Это на-до по-чи-нить!» Два раза.