Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод) - Смит Уилбур

– Эндрю! – кричал Майкл. – Оглянись, парень!

Но его голос терялся в вое ветра и грохоте надрывающегося двигателя.

Все внимание Эндрю было сосредоточено на добыче: немецкий пилот его увидел и уходил к земле, увлекая за собой SE5-е и превращая охотников в ничего не подозревающую добычу.

Немецкие самолеты продолжали атаку, хотя прекрасно видели отчаянные попытки Майкла опередить их. Они, как и Майкл, знали, что эта попытка тщетна, он опоздает. «Альбатросы» смогут напасть на звено Эндрю сверху, и полная внезапность нападения позволит им одним ударом уничтожить большинство SE5a, а потом повернуть и встретить мстительный контрудар Майкла.

Майкл ощутил в крови поток адреналина, как чистое пламя спиртовой горелки. В эти бесконечные микросекунды схватки время словно замедлилось. Он как будто продолжал неторопливый спуск, а вражеские самолеты неподвижно висели на своих многоцветных крыльях, словно украшающие небо драгоценные камни.

Цвета и рисунки на «альбатросах» фантастические, преобладают алые и черные, но одни раскрашены полосами, как зебры, а у других на крыльях и фюзеляжах изображены летучие мыши или птичьи крылья.

Наконец Майкл увидел, как немецкие пилоты поворачивают головы в его сторону, потом снова отворачиваются к добыче.

– Эндрю! Эндрю! – с болью кричал Майкл: с каждой секундой становилось все яснее, что он не успеет помешать засаде.

Онемевшими от холода и ужаса пальцами Майкл перезарядил сигнальный пистолет и снова выстрелил в сторону Эндрю, но красный огненный шар полетел к земле, шипя и вращаясь, оставляя жалкий дымный след, а в полумиле перед ним Эндрю поравнялся с беспомощным немецким наблюдателем, и Майкл услышал «так-так-так» «виккерса»: Эндрю напал с хвоста.

В ту же секунду на звено Эндрю сверху обрушились «альбатросы».

Майкл видел, как в первые же мгновения два SE5a были смертельно ранены и полетели вниз, окутанные дымом и теряя куски фюзеляжей; остальные беспорядочно разлетелись в стороны, за каждым неслись два-три «альбатроса», выбирая возможность нанести смертельный удар.

Уцелел один Эндрю. Его реакция на первые же пулеметные очереди была мгновенной. Он бросил свою зеленую машину в разворот в горизонтальной плоскости, который они обсуждали с Майклом. И ринулся прямо в гущу нападающей своры, заставляя «альбатросы» резко сворачивать, чтобы избежать столкновения, яростно стреляя им в лица, – и оказался за ними как будто невредимый.

– Отлично! – радостно закричал Майкл. Потом он увидел, что все остальные самолеты звена Эндрю падают, горя и крутясь, и чувство вины перешло в гнев.

Немецкие самолеты, быстро уничтожив звено, теперь разворачивались к звеньям Майкла и Хэнка. Они сошлись, и строй самолетов превратился в кипящее облако, отдельные части которого поворачивались, как пыль и обломки на ветру.

Майкл сбоку подошел к черному «альбатросу» с алыми крыльями, на которых был нарисован черный мальтийский крест, как надгробный. Подходя, он сделал поправки на отклонения обеих машин из-за направления и скорости и выстрелил в радиатор на соединении алых крыльев над головой немецкого летчика, пытаясь сварить его заживо в потоке кипящей охлаждающей жидкости.

Он увидел, что пули попали точно в цель, и одновременно заметил небольшие изменения в устройстве крыльев «альбатроса». Немцы усовершенствовали конструкцию «альбатроса». Они осознали пагубную ошибку в конструкции и переместили радиатор. Немец нырнул под линию огня Майкла, и Майкл поднял нос своей машины.

«Альбатрос» выбрал одного из новичков Майкла, вцепился ему в хвост, как вампир, почти на линии смертоносного огня. Майкл вынырнул из-под брюха «альбатроса» и протянул руку, чтобы повернуть на турели пулемет Льюиса, целясь вверх, так близко, что ствол «льюиса» едва не касался розового брюха «альбатроса».

Чуть покачивая крыльями, чтобы увеличить сферу поражения, он выпустил в живот немцу полную обойму. «Альбатрос» поднялся на хвосте, как загарпуненный кит, перевернулся через крыло и ушел в гибельное падение.

Новичок в знак благодарности качнул крыльями; они с Майклом почти соприкасались кончиками крыльев, и Майкл отдал приказ: «Возвращайся на базу!» – и поднял сжатый кулак. Категорически!

– Убирайся отсюда, гаденыш! – понапрасну кричал он, однако его перекошенное лицо подчеркнуло важность приказа, и новичок отвернул и стал уходить.

К Майклу приблизился еще один «альбатрос», и Майкл резко взял вбок, поднимаясь и бросая машину в стороны, стреляя по летящим мишеням и уходя от выстрелов. Немцы превосходили их числом в шесть-семь раз, вражеские летчики все были ветеранами; это сквозило в каждом их движении, легком, проворном, бесстрашном. Остаться и принять бой? Глупо. Майкл умудрился перезарядить сигнальный пистолет и выпустил зеленую ракету – знак общего отхода. В данных обстоятельствах это означало, что вся эскадрилья должна уйти в отрыв и полным ходом вернуться на базу.

Он резво повернулся, выстрелил в розово-голубого «альбатроса» и увидел, как пули разорвали кожух двигателя совсем рядом с топливным баком.

– Проклятие! Чертовщина! – выругался он, и они с «альбатросом» отвернули в противоположные стороны; дорога домой была открыта Майклу. Он видел, что остальные пилоты уже уходят, опустил нос желтой машины и полетел за ними к гряде и Морт-Омму.

Он в последний раз оглянулся, желая убедиться, что на хвосте никого нет, и увидел Эндрю.

Эндрю был справа от Майкла в тысяче метров от него. Отделившись от основной схватки, он сцепился с тремя нападающими «альбатросами» и бился с ними в одиночку, но сумел уйти от них и сейчас, как вся английская эскадрилья, уходил домой.

Майкл взглянул поверх Эндрю и понял, что не все немецкие «альбатросы» участвовали в первой атаке. Шесть самолетов оставались вверху под облаками, ведомые единственным «альбатросом», ярко-алым от носа до хвоста и от одного конца крыла до другого. Они ждали окончания схватки, чтобы преследовать уцелевших. Это был второй капкан засады. Майкл понял, кто пилотирует красный «альбатрос».

Этот человек был живой легендой по обе стороны линии фронта. Он уже сбил больше тридцати самолетов союзников. Этого человека называли Красным Немецким Бароном.

Союзники пытались противостоять этой легенде, исказить создаваемый бароном Манфредом фон Рихтгофеном образ неуязвимого аса, называя барона трусом, гиеной, утверждая, что он убивает, уклоняясь от обычной схватки, выбирает для нападения уже подраненных новичков и отставших.

Возможно, все это правда, потому что вот он, парит над полем битвы, будто алый стервятник, а вот под ним Эндрю, отрезанный от своих и уязвимый, в тысяче метров от ближайшего союзника – Майкла; к тому же Эндрю не подозревает о новой угрозе. Алая машина спускалась сверху, нацелив акулий нос точно на Эндрю. Пять немецких асов-истребителей летели за ней.

Не раздумывая, Майкл начал поворот, который позволит ему помочь Эндрю. Но вдруг его руки и ноги, действуя помимо его воли, начали сопротивление повороту, и желтый SE5a продолжил удаляться в безопасность, к английской линии фронта.

Оглядываясь, Майкл видел поверх роя самолетов любимое лицо, большие темные глаза, полные слез; ее слова звучали у него в ушах громче пулеметов и рева моторов: «Клянись, что придешь, Майкл!» Слушая этот голос, Майкл увидел, что немецкие машины настигли одинокий самолет Эндрю, но тот снова каким-то чудом уцелел в этой смертоносной атаке и развернулся к ним, чтобы дать бой.

Майкл пытался заставить себя повернуть желтый SE5a, но руки по-прежнему не подчинялись ему, а ноги на рулевых педалях будто парализовало. Он смотрел, как немцы загоняют одинокий зеленый самолет, точно свора собак – отбившуюся от стада овцу, безжалостно подставляя самолет Эндрю под свой перекрестный огонь.

Он видел, как Эндрю сопротивляется, проявляя чудеса смелости и летного мастерства, разворачиваясь навстречу каждой новой атаке, идя в лоб и заставляя противника отвернуть, но сзади и с флангов тут же подходили другие, поливая его огнем из «шпандау».