Нежное притяжение за уши - Эльвира Барякина

— Ну так надо к этим техникам идти, — сделала вывод тетя Капа. — Они вам и скажут, кто им этот сюрприз заказал! А там и убийцу найдете. Ведь он должен был заранее знать о салюте.

От радости Федорчук аж стукнул кулаком по стене.

— Тетя Капа! Вы умница! — От нахлынувшего азарта он даже забыл удивиться, что продавщица водки в разлив была в курсе всех тонкостей расследования. Хотя чему удивляться? С таким стенами он и сам знал содержание кажджого телесериала, просматриваемого соседками.

Но тетя Капа уже принялась добродушно ворчать:

— Умница… Я знаю, что умница! А ты бы в благодарность не скакал по квартире всеми вечерами… А то у меня в буфете тарелки дребезжат! Я уж чаю, скоро стукнешь своей лапищей по стене, да так ко мне и проломишься!

Сколь Федорчук не доказывал Машуне, что она не имеет права участвовать в его следственной деятельности, адвокату Иголиной было все нипочем: она решила не отставать от Ивана ни на шаг и все тут. Так они и добрались до дома Руслана: Иван утверждал, что сам будет общаться с пиротехником, а Машуня уверяла, что без нее у Федорчука ничего не выйдет, ибо Руслан в своей жизни интересовался только женщинами и фейерверком, и со следователем даже разговаривать не станет.

Но когда они поднялись к квартире пиротехника, то выяснилось, что разговаривать все равно не с кем: под медной проволочкой, пересекавшей дерматин дверной обивки, была всунута лаконичная записка: «Дома меня нет. Ушел гулять. Руслан».

— Это что такое? — нахмурился Федорчук, разглядывая послание.

А Машуня широко улыбнулась.

— Я ж тебе говорила! Ты без меня ни в жизни бы его не нашел!

— Так ты знаешь, где он?

— Конечно! Он пиво пьет. Здесь рядом есть пивнушка: «Три носорога». Так он, скорее всего, там.

Подвальная пивнушка, в которой обычно зависал Руслан-пиротехник, была весьма злачным местом. Машуня ее терпеть не могла из-за низких потолков и вечной накуренности. А еще там постоянно торчало с десяток мужиков, которые были не в состоянии общаться без трехэтажных выражений.

Набрав в грудь побольше свежего воздуха, она распахнула дверь и начала осторожно спускаться по крутым ступенькам. К ее величайшему удивлению на одной из лестничных площадок стояла красная детская коляска. Из нее выглядывало очень серьезное лицо младенца, который просто-таки пялился на мигающих по стенкам голых тетенек.

— Родиться не успел, а все туда же! — покачала головой Машуня.

— Да он же не понимает еще, — заступился Федорчук.

— Зато родители много понимают! Еще говорить не научили, а уже в кабак приперли!

… Руслан сидел за стойкой и медленно пил пиво из высокого стакана с вычурной символикой на боку. Машуня протолкалась к нему между нецензурными завсегдатаями.

— О, привет! А я как раз хотел тебе позвонить! — обрадовался ей пиротехник, раскрыв свои широкие объятия. Он был уже изрядно навеселе и слегка клевал носом.

Машуня ловко вывернулась из его рук и показала на Федорчука, согнувшегося в три погибели, чтобы не стукаться головой о низкий потолок.

— Познакомься пожалуйста, это следователь Иван Федорчук. Помнишь, жениха на свадьбе убили? Так вот он расследует это дело.

— Он меня уже допрашивал! — нерадостно проговорил Руслан и пожал руку следователю.

— Мне надо задать вам еще пару вопросов, — сказал Федорчук, присаживаясь рядом на высокий стул.

— Валяй.

— Скажите, Руслан, кто заказывал у вас фейерверк?

— Мужик какой-то, на «П» фамилия. Самый главный он у них.

— У кого?

— Ну у тех, кто свадьбу справлял. Если хотите, я в записной книжке посмотрю.

Он с трудом поднялся со своего места и направился вверх по лестнице. Федорчук с Машуней поспешили следом, чтобы ловить его под белы рученьки в случае чего.

У коляски Руслан вдруг остановился, засунул руку под ребенка и извлек оттуда потрепанный органайзер. Ребенок захныкал.

— Не вздумай мне реветь! — шикнул на него Руслан.

— Это что, твой?! — изумилась Машуня, дико смотря на пиротехника.

— Да, это моя дочка Катюха. Наша мама уехала к предкам, и я вот повез ее погулять.

Машуня стояла в полной растерянности.

— А мы подумали, это мальчик, — проговорил еще более потрясенный Федорчук. Он-то общался с Русланом в первый раз.

— Не-е, это девчонка! — возразил пиротехник, и снова нырнул в дымовую завесу зала.

— Фейерверк заказывал Владимир Поленов, — прочитал Руслан, когда они вновь уселись за стойку.

Машуня с Федорчуком переглянулись.

— Поленов? — удивился Иван. — А ну да… Ведь это на его даче и справляли свадьбу.

— Наверное, он решил Оксане сюрприз устроить, — предположила Машуня.

Руслан усиленно закивал головой, отчего она несколько раз упала на грудь.

— Да, сразу видно: мужик любит шикануть, вот и заказал салютик… Я приехал к нему на эту дачу, продемонстрировал на видаке наши образцы, а он выбрал, что ему понравилось… Вот и все.

— А что он выбрал? — переспросил заинтересованно Федорчук.

— Четыре вертушки и девять залпов.

— Все одинаковые?

— Да. Только два сердечком. Я ему предлагал сделать их в конце, но он попросил в середине. Ну это дело клиента, мне-то до фени… Вот во время сердец-то жениха и пристукнули… Кстати, раз уж вы пришли, давайте я вас хоть пивом угощу! Лариса, детка, еще два пива, пожалуйста!

Машуня сморщилась.

— Да ну… Мы пойдем…

Руслан пьяненько посмотрел ей в глаза и тут же захохотал:

— Что, не нравится мой загон? А вы из чувства благодарности выпейте!

Отказываться было неудобно, и им пришлось остаться.

Когда Федорчук и Машуня выбрались из «Трех носорогов», они обнаружили, что их слегка покачивает от принятого на грудь. Но признаваться в этом им совершенно не хотелось. Поэтому оба сделали умные и деловые лица и стали смотреть друг на друга.

— Что мы знаем о Поленове? — спросил Федорчук, морщась от фонарного света.

— Ничего! — отозвалась Машуня, но тут же вспомнила: — А, он же у нас банкомат! Ой! То есть банкоман… Нет, банкоман — это моя мама: она очень любит всякие заготовки в баночках. У нас ими вся лоджия забита… А Поленов он банкир, вот кто!

— Да я не в этой связи спрашиваю! — сказал Федорчук. — Что нам известно об отношениях между Поленовым и Стасом?

— Колька сказал, что они были друзьями. Но в этой дружбе должны быть скрытые течения. Я это предчувствую!

— О! Тогда мы едем к нему! Он лучше всех знал Шорохова.

Федорчук хотел было направиться к автобусной остановке, но тут его несколько занесло, и если бы Машуня вовремя не подхватила друга, с ним случился бы несчастный случай.

— Никуда мы не едем! — строго произнесла она, вновь приводя Федорчука в вертикальное положение. Мы с тобой нажрались. Поэтому сейчас мы отправляемся домой, звоним Кольке, и пускай он сам приезжает к тебе и все рассказывает.

— Маша! — с обожанием пропел Федорчук. — Какая же ты умная женщина! Что бы я без тебя делал?!

— Что-что… — проворчала Машуня. — В луже бы валялся, вот что! Прохожие бы на тебя плохо смотрели, а собаки бы тебя нюхали!

Выгнать Маевскую у Кольки пока не получилось. Когда он наконец решился и приготовился произнести начальную фразу «Я больше не могу жить в такой атмосфере», Нонна вдруг заявила:

— Радуйся, негодяй и стукач! — и достала из холодильника пузырек из-под одеколона, в котором плескалась какая-то подозрительная рыжая жидкость. — Вот тебе приворотное зелье. Держать в сухом темном месте и беречь от детей.

Колька стоял, не веря своим ушам. Она что, решила встать на путь исправления и добра?

— Только много не капай, — продолжала Нонна, — а то Машка почувствует и вообще пить не станет.

Колька открыл «одеколон» и понюхал. Пахло не противно, но странно.

— Ой, Нонна, спасибо, ты… настоящий друг! — растрогался он.

И в этот самый феерический момент позвонила Машуня и попросила Кольку подъехать по указанному ею адресу.

Чувства Соболева враз смешались в одну кучу и он, восторженно пообещав, что прибудет через пять минут, кинулся собираться.

— Нонн, а во что капать зелье? В вино? — взволнованно закричал он, еще раз чистя зубы.

— Во что хошь, — равнодушно отозвалась та. — Вон коньяк с собой возьми!

— Точно! — обрадовался Колька и, выскочив из ванной с белой пеной на губах, достал из холодильника звездную бутылочку.

Нонна саркастически следила за его метаниями и дымила сигаретой.

— А знаешь что? — вдруг проговорила она. — Я, пожалуй, с тобой пойду.

Соболев застыл на месте.

— Зачем это?

— А просто так. Посмотрю, как ты будешь Машку привораживать.

Кольке смертельно не хотелось действовать на ее глазах.