Жажда (СИ) - Воля Алёна

— Даша, не делай этого. — Попросил Влад, стоило мне приблизиться.

— Идем. Буквально неделю назад ты меня вычитывал за то, что я устраиваю разборки на людях. А сам?

Зайдя в лифт, сказал негромко:

— Я знаю, что дурак, но блин, Дашк…

— Свои откровения будешь изливать за бутылкой водки Пашке.

Влад замолк. Мы доехали и подошли к квартире. Достав связку ключей — протянула ему. Он сжал челюсти, вынул из кармана свои и открыл. Пройдя в комнату, взяла сумку, открыла шкаф и начала стопками складывать вещи. Все заняло от силы три минуты.

— Даша, это все несерьезно. Ну, сорвался я… Ты меня полгода игнорила… Я и не думал, что простишь…

— Спасибо, что напомнил. Теперь я буду чувствовать себя гораздо лучше, особенно после осознания, что позволила вытереть об себя ноги. Дважды.

— Даш, ну что ты несешь?

— Отойди, пожалуйста.

— Прости меня… идиота… прости… что мне сделать, что бы ты простила..?

— Дай мне пройти.

— Даша… она ничего для меня не значит… — потянулся ко мне, но увидев мой взгляд остановился. — Пожалуйста, не уходи. Давай поговорим.

— Хорошо. Давай. Скажи мне, а если бы все было наоборот: не ты, а я? Нашла бы парня, раздвинула ноги..? Простил бы? Понял?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Дай пройти.

Влад посторонился и я вышла.

Спустившись вниз села в машину:

— Как думаете, мне, наверное, лучше на жд-вокзал? Автобусы по межгороду, по моему, в первой половине дня отчаливают…

— Даш, не выдумывай. Ну как ты себе это представляешь? Отправить тебя одну?

— Тю. А что такого? В село сама же езжу.

— Нет уж. Переночуешь у нас. В конце концов, мы брали на себя ответственность перед твоими родными.

— Юль, я не хочу устраивать вам варфоломеевскую ночь. Да и мне так будет легче.

— Ничего такого ты не устроишь. Вечер не будет томным в любом случае.

— Даш, сегодня остаешься у нас, а на счет завтра я все порешаю. — Подал голос Паша и завел двигатель.

По приезду, он оставил нас с подружкой вдвоем, а сам уехал. Мы с ней расположились на кухне, и выпили, как говорила Фрося Бурлакова: «По шесть стаканов чаю», обговаривая произошедшее.

— Ты как поняла?

— Разговор подслушала. Лена эта не выдержала и побежала кому-то звонить — жаловаться.

Юля сидела ошарашенная, хлопая глазами, и не зная, что сказать. Меня на тот момент уже не колотило. Внутри образовался вакуум.

— Знаешь что обидно? То, что ничему не научил «первый» раз… Я с бараньим упорством наступила на те же грабли снова. И только теперь дошло: люди не меняются, может, подстраиваются в силу обстоятельств, но не меняются. Блин, как же мерзко от себя самой…

Вечером выяснилось, что на мое счастье, добраться в село я смогу, не напрягая друзей. Юля, поговорив по телефону, сообщила:

— Завтра мама с папой собираются к однокласснику на юбилей. Довезут тебя до райцентра и посадят на автобус. Хорошо?

— Отлично!

— Может, давай и я с тобой..?

— Зачем, Юль? Если будет возможность, позже приедешь. Прости, но мне сейчас хочется спрятаться, понимаешь? Побыть одной. Очень больно… по живому рвется…

Всю дорогу, что мы ехали в машине с тетей Людой и дядей Яшей — обсуждали мои впечатления о Днепропетровске и обговаривали другие нейтральные темы. Расслабиться смогла только когда села в автобус. Трясясь по разбитым дорогам, переваривала все события, что произошли со мной за последние дни. Все напоминало какой-то пошлый, дурно написанный роман. Ну не могло все это произойти в жизни! Неужели меня угораздило влюбиться в… бабника?! Как?! Как такое могло произойти?! Комок боли жег изнутри, заставляя слезиться глаза.

Выйдя на остановке, пошла в свою сторону. Никогда не забуду ту дорогу домой. Было странно пусто — вокруг ни души. Ветер рывками хватал за волосы и одежду. Небо хмурилось. Ощущение, что все вымерли и иду одна. Чувство нереальности, словно на чужой планете, а из звуков — только собственные шаги да шум листвы…

Две недели шаталась, словно привидение по «белу свету». Боль сжигала изнутри и в какие-то моменты, казалось, что остановится сердце. Я уходила одна гулять по ярам. Если раньше, в одиночку не пошла бы — то сейчас меня тянуло туда. Возвращалась к обеду, готовила дедушке еду и снова уходила. И так практически каждый день. Сил на разговоры не было. Я умирала. То тихо то громко. Истерика сменялась безразличием. Боль чередовалась с приступами ненависти и апатией.

Чувство отвращения захлестывало. КАК он мог?! Второй раз! КАК?! Неужели, после любой ссоры, он будет бросаться на другую юбку? И так всю жизнь?! А потом для каждой измены будет находить какое-то достойное оправдание?! Голова шла кругом. Разочарование словно порывы ветра разрушало домик из песка, под названием «первая любовь». Моя гордость больше не воспринимала никакие доводы. Только вот как жить дальше? Не просто сложно, а ужасно сложно. Все. Финиш. Приехали. Все тело звенело от боли, а я терпела, поскольку выбора у меня больше не было.

С приездом брата пришлось больше времени проводить дома и прилагать немыслимые усилия для того, что бы нормально общаться и не давать повода для вопросов. Ромка вначале молчал, а когда каникулы подходили к концу, спросил:

— А что это Войтовича твоего не видно? Что, наигрался?

Я даже вздрогнула от этого слова.

— Нет, Ром. Это я наигралась.

— Ты хоть не залетела, надеюсь?

Покрутив у виска пальцем, ушла на огород, копать картошку, старательно отгоняя мысль, что секс-то у нас с Владом был без предохранения. Да. Дура. Знаю. Почему не сказала ему тогда? Не настояла на презервативах? Ответ один: опыта ноль, доверия вагон, мозги отключены от реальности.

То, что не беременна — подтверждения от врача не требовалось, так как месячные пришли по графику, а вот не заразил ли он меня чем непотребным..? И как решиться сходить к гинекологу? От одной мысли об этом становилось не по себе.

Глава 20

Домой я вернулась в конце августа и следующие несколько месяцев провела как в тумане. Мне делали комплименты по поводу похудения, поздравляли с поступлением в техникум, пророчили быстрое замужество (шутка ли, пять девушек на весь поток!) — а я смотрела на окружающих и не видела ничего вокруг.

Влад звонил довольно часто. Вначале. Потом реже. Наверное, не верил, что не сможет меня вернуть. Юлька, бедная, разрывалась между нами… А я… я училась жить дальше.

Ни с кем не встречалась, никому не верила, вначале страдала, потом… разлюбила. Разочарование разрушило мое чувство. Я не смогла переступить измену. Даже первую — не смогла. Играла роль, но себя обыграть не смогла. Если человек предал, для меня это значит только одно: он не дорожит тем, что у него есть. Если изменил — значит должен быть готов потерять меня в любую минуту.

Это был очень жестокий урок, преподнесенный жизнью. Первый удар, который я выдержала и, подняв голову, ушла, не оглядываясь. Первая трагедия, которая произошла, и которая выдернула меня стальной рукой из юношеских грез и фантазий, бросая во взрослый мир, с циничными правилами и эгоистическими принципами.

На следующий год весной моего дедушки не стало и часть жизни связанная с селом прекратила свое существование… Утварь раздали соседям, мебель продали за бесценок, отбыли поминки; никому не нужный дом остался стоять, словно разрушающийся монумент прошлого.

Нет, конечно же, оставались родственники, у которых в случае необходимости можно было остановиться, но, сами понимаете, ездить на малую родину мы практически прекратили.

С Юлей еще периодически созванивались, но общение постепенно сходило на нет. По межгороду не наговоришься, а видеться, в силу выше описанных обстоятельств мы теперь не могли.