Очарованная - Элизабет Лоуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, вы очень добры, сэр, — с притворным смирением произнес он.
— Не стоит благодарности, милорд, — все так же любезно ответил Саймон.
Эрика душил смех, но он сдержался и вновь повернулся к Ариане.
— Поскольку ваш муж так дурно воспитан, что не замечает вашу красоту, — продолжал он, — мне выпала счастливая возможность сказать вам, что только звезды на небесах могут затмить аметистовый блеск ваших глаз.
Ариана снова вежливо улыбнулась, но на этот раз более теплой улыбкой.
— О милорд, вы и вправду очень добры ко мне.
Саймон с нарастающим раздражением наблюдал, как Эрик и Ариана обмениваются любезностями. В этом светском ритуале не было ничего предосудительного, и Саймон не должен был бы беспокоиться, но, помимо воли, в нем закипело бешенство. Было просто невыносимо смотреть, как его супруга расцветает в улыбке в ответ на сладкие речи этого придворного красавчика.
— Это не просто любезность, миледи, — возразил Эрик. — Это чистая правда.
Он смотрел на Ариану затаив дыхание, впервые увидев в ней женщину, а не препятствие его планам в Спорных Землях.
— Ваши волосы — шелк, сотканный из ночного неба, — медленно произнес он. — Темные, но полные огня. Ваша кожа затмит белизну самых восхитительных жемчужин. Изящный изгиб ваших бровей подобен полету птицы. А ваши губы — нераспустившийся бутон, который ждет…
— Довольно, — коротко оборвал его Саймон. — Мне не доводилось слышать такого обилия приторно-сладких комплиментов даже при сарацинском дворе.
Хотя Саймон не повысил голос, его тон явно был угрожающим. Эрик смерил его взглядом. Саймон приподнял левую бронь с молчаливым вызовом.
Внезапно Эрик ухмыльнулся — в этот момент Посвященный более чем когда-либо походил на волка. Саймон ясно давал понять: холодна она или нет, но Ариана — его жена, и это каждый должен твердо усвоить.
Для Эрика это была хорошая новость: он уже начал было опасаться, что Саймону не нужно от своей жены ничего, кроме сыновей, способных защищать владения Волка Глендруидов. Такая холодная, расчетливая связь могла бы обернуться большой бедой. Эрик не мог этого объяснить, но совершенно точно знал, что это правда: там, где другие замечали лить ряд случайных событий, он видел их причины и следствия.
— Что ж, продолжай мирно обмениваться комплиментами со своей женой, — сказал он.
— Весьма благоразумно с твоей стороны.
Ариана украдкой взглянула на Саймона: он улыбался, но глаза его были холодны и суровы.
Эрик молча удалился, пряча довольную усмешку.
— Не было необходимости так себя вести, — тихо промолвила девушка.
— О нет, вы ошибаетесь, необходимость была.
— Почему? И что плохого в обмене светскими любезностями? В чем моя вина?
Саймон шагнул к Ариане. Она вся напряглась, чтобы неожиданно не отстраниться, но Саймон все равно заметил ее движение, уже ставшее для него привычным.
— Твоя вина, — негромко произнес он с еле сдерживаемой злостью, — в том, что ты бежишь как от огня от малейшего моего прикосновения и в то же время лебезишь перед Эриком, как будто хочешь соблазнить его.
— Я никогда…
— Твоя вина, — прервал ее Саймон, — в том, что ты обольстительно прекрасна и мужчины устремляются за тобой, как псы за сучкой во время течки, не в силах совладать со своей похотью.
Ариана, потрясенная, открыла было рот:
— Это не…
Но Саймон продолжал, не обращая внимания на ее неуверенные попытки оправдаться.
— Твоя вина, моя прелестная супруга, в том, что расточаемые тебе комплименты обычно начинаются с твоих неотразимых глаз, а заканчиваются сравнением твоих губ с нераспустившимся бутоном.
По телу Арианы пробежала сладкая дрожь, воскрешая ее воспоминания о поцелуе Саймона.
— Твоя вина… — холодно продолжал ее муж.
— Ты заставил меня почувствовать себя бутоном, полным сладостного нектара, — вырвалось у нее.
Тихие слова Арианы мгновенно усмирили гнев Саймона. Он смотрел не отрываясь на нежный изгиб ее губ, сладких, как мед, совершенных, как самая прекрасная роза.
Доминик окликнул Саймона с другого конца зала. Если Саймон и слышал его зов, он не обернулся, и его взгляд был по-прежнему прикован к губам Арианы.
— Саймон, — прошептала она. — Лорд Доминик зовет тебя.
Саймон сделал вид, что не слышит ее.
— Прошлой ночью, — хрипло произнес он, — твои губы были, как туго сжатые лепестки. И когда они трепетно раскрылись навстречу моим губам, это вскружило мне голову, как самое крепкое вино.
Саймой, прищурившись, смотрел на жену сверкающими черными глазами. Ариане стало вдруг страшно и… радостно от его взгляда.
— А когда твои губы трепетали под моими поцелуями, — продолжал Саймон, — я понял, что чувствует пчела, скользящая по ароматным лепесткам и собирающая сладкий нектар из сердца цветка.
У Арианы перехватило дыхание: ей вдруг живо вспомнился их страстный поцелуй, его пьянящий вкус, и она снова ощутила слабость и странное волнение.
Имя Саймона невольно сорвалось с ее губ.
— Да, — сказал Саймон, — ты тоже это помнишь. Но скоро ты подаришь мне другой цветок, и мед твоего желания будет для меня освежающим нектаром.
По телу Арианы пробежала теплая волна — ощущение было одновременно пугающим и приятным.
— Но до той поры, — спокойно продолжал он, — ты будешь обмениваться комплиментами только со мной, и твои нежные лепестки познают только мое сладостное жало.
Ариана открыла было рот, но сумела лишь беззвучно прошептать имя своего мужа. Она облизала внезапно пересохшие губы.
— Ты манишь, словно недоступный соблазн, — свирепо прохрипел он сквозь зубы. — Но придет время, и я отплачу тебе тем же.
Он повернулся с пугающей быстротой и направился к Доминику.
Ариана так и осталась стоять у двери, крепко прижимая к груди арфу — единственное свое утешение.
Глава 10
— Какой сегодня чудесный день, миледи, — прощебетала Бланш. — И это после бури, бушевавшей неделю.
Ответом на эти слова был прерывистый вздох арфы, беспокойный, как глаза Арианы. Девушка продолжала перебирать пальцами по струнам, пока Бланш вынимала гребень из ее волос и заплетала их в косы.
Ариана не замечала проворного движения пальцев служанки — она была поглощена двумя видениями: давним ночным кошмаром и волнующим воспоминанием о сладостном поцелуе Саймона.
«Уже шесть дней, как я замужем. Сегодня вечером кончится седьмой».
— Слава Богу, погода переменилась, — приговаривала Бланш, старательно укладывая длинные густые пряди волос своей хозяйки. — А то рыцари так и рвутся на соколиную охоту. Пока сидели в замке, прямо как взбесились, дочкам бедняков проходу не давали — те даже попрятались от них в свином загоне.