Crumbling Pedestal - ShivaniBlue

- Если Вы не торопитесь, то, может, мы пройдем в мой кабинет, и я проверю свое расписание.

- Конечно. Мы можем потратить на это немного времени, не так ли, Марк?

Марк оторвал взгляд от уходивших с трибун зрителей и сказал, - Конечно, отец.

Пока они шли за Северусом сначала в замок, а потом в подземелья, голова Марка чуть не оторвалась, в попытках увидеть все, что возможно. И несколько раз Хору приходилось класть руку ему на плечо, чтобы хоть чуть-чуть утихомирить. - Уверен, ты увидишь намного больше, когда придешь сюда учиться, - сказал он тихо.

Казалось, Марк просто влюбился в лабораторию Зелий и личный кабинет Северуса, что заставило профессор поинтересоваться, хорош ли мальчик в зельеварении.

- Понятия не имею, - признался Хор, - хотя он мне очень помог в написании учебников. Но сейчас, когда вы упомянули об этом, я должен спросить, есть ли какие-нибудь запреты для детей в приготовлении зелий, пока они не поступят в Хогвардс. Я знаю, что ему нельзя еще иметь палочку, но, кажется, зелья не должны входить в список запрещенного. Не хочу даже и думать о том, что он попадет в ваши талантливые руки, не зная ничего, кроме теории.

Казалось, Северус был удивлен этим вопросом. - Нет. Если вы так же хороши в преподавании, как и в написании книг, думаю, он придет в школу вполне подготовленным.

- Отлично! - начал было Хор, но вдруг почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.

- Мы можем начать сразу, как вернемся домой? - восторженно спросил Марк.

- Если ты так хочешь, - снисходительно сказал Хор. - А теперь успокойся и дай профессору проверить свое расписание.

Северус подошел к письменному столу и вытащил из шкафчика ежедневник. Перелистав его, он нашел нужную страницу и принялся ее изучать. Несколько секунд спустя, он поднял взгляд и сказал. - Кажется, эта суббота у меня свободна. Десять утра вас устроит?

Хор кивнул. - Нет проблем.

Северус схватил перо и, положив ежедневник на стол, записал время, прежде чем убрать его. - Отлично. Давайте я провожу вас. Здесь легко затеряться.

- А…как Вы думаете, мы сможем навестить тот портрет снова перед нашим уходом? - спросил Хор.

Если Северус и подумал, что это странная просьба, то никак не показал этого. Он слегка кивнул головой и повел их к выходу. Когда они добрались до картины, Хор сказал Марку. - Вот тот портрет, о котором я тебе рассказывал. Интересно, правда?

- Да. Он так похож на тебя, только моложе. Здорово!

Портрет приоткрыл глаза и усмехнулся. - Снова ты? - прошипел он. - Неужто ты соскучился?

Хор расхохотался, а глаза Марка расширились. - Здравствуйте, - прошипел он. - Меня зовут Маркус Слизерин. А Вас?

Портрет начал переводить взгляд с мальчика на Хора и обратно, затем, изогнув бровь спросил. - Усыновил еще одного беспризорника? - Хор невинно закатил глаза к потолку, а портрет, снова посмотрев на Марка, спросил. - Так это правда? Меня зовут Хор Слизерин, но ты и так уже об этом знаешь.

- Вот как? - спросил Марк, обвиняюще уставившись на отца.

- Эй, не смотри так на меня. Он это сказал, а не я.

- Сказал что? - потребовал вкрадчиво Северус.

Марк посмотрел через плечо и ответил. - Он сказал, что его зовут Хор Слизерин, и что я уже должен знать об этом, сэр.

Глаза Северуса сузились.

- Да ладно вам. Из того, что я просто похож на него, не следует, что мне должно быть известно его имя, - запротестовал Хор, многозначительно глянув на портрет.

- Значит, это, так называемый, брат Салазара, - заявил Северус.

Портрет презрительно глянул на него и задрал подбородок. - Так называемый, задница, - прошипел он.

Марк хохотнул и снова глянул на Северуса.

- Можно хотя бы поинтересоваться …?

- Аммм….это не переводится, точно, - сказал Марк, снова хохотнув. - Но он сказал, что действительно является братом Салазара.

Хору было интересно, почему Северус не задает самый очевидный вопрос: отчего портрет отказывается говорить на английском.

- Как интересно. Оказывается, ваши семейные байки оказались правдивы, - грубовато сказал Северус. - Ну, как бы все это ни было интересно, боюсь, что у меня еще есть дела. Может быть, я все же провожу вас к выходу?

- О, да. Извините, что оторвали Вас от дел. - Хор положил руку на плечо Марка и развернул его. Весь путь обратно до выхода они прошли молча, только у дверей вежливо простились.

Когда они шли в деревню, Марк спросил, - Что он имел ввиду, говоря об усыновлении беспризорников?

Хор пообещал себе, что ему в скором времени нужно будет нанести визит своим портретам. - Семейная легенда гласит, что тот Хор тоже усыновил сына, прежде чем жениться и завести собственных детей, - объяснил он. К его удаче, Марк больше не поднимал эту тему в разговоре, и, когда они пришли домой, Хор отвел его вниз, чтобы начать урок зелий.

Поздно пообедав, Хор запечатал заклинаниями подвал, чтобы Марк не смог влипнуть в неприятности, пока его не будет, а затем аппарировал в свои подводные комнаты. У него там было несколько дел, но он начал с портрета у входа. Потратив много времени, Хор остался уверен, что люди из этого времени больше не смогут провести параллель между Хорами прошлым и настоящим. Он до сих пор и не думал, какой занозой в заднице иногда мог быть, даже нарисованный. Его не сильно беспокоили портреты в его собственном кабинете - дети, возможно, думали, что их Хор был мертв, а Сидрин и Основатели знали, что не стоит никому ничего рассказывать.

Зайдя в свою гостиную, Хор встал посередине и спросил замок. - Дражайшая леди, ты не в курсе? Может, Сидрин оставил мне что-нибудь перед своей смертью? - Несколько минут спустя, он получил очередное виденье. Он аппарировал в комнату, показанную ему, и взял там деревянный ящик, не забыв поблагодарить замок, а затем вернулся домой в Хогсмид. Он забаррикадировался в своем кабинете и осторожно снял крышку, найдя там отлично сохранившиеся дневники. Каждый из них был подписан серебром именем его сына и пронумерован. Либо Сидрин заранее все продумал, либо об этом великодушно позаботился сам замок.

Хор достал первый и открыл его.

Дорогой отец,

Я знаю, что ты ушел, к моему величайшему сожалению. Поэтому я решил начать вести дневник, в надежде, что когда-нибудь ты спросишь замок обо мне и моей жизни. Если ты читаешь это, значит, ты так и сделал.

Мы сказали моим братьям и кузенам, что ты умер, как ты и просил, хотя и не стали объяснять им при каких обстоятельствах. Эта новость очень тяжело сказалась на детях, мне жаль. Прошли недели, прежде чем мы смогли добиться хоть намека на улыбку от них.

Я был вынужден вспомнить тот день, когда умерли мои собственные родители. Я вспомнил, как ты говорил со мной, и как принял меня в свою жизнь, как заботился обо мне, будто я был твоим родным сыном. Я когда-нибудь говорил, насколько сильно я тебя люблю, и как я тебе благодарен за все?

Хор остановился на мгновение, чтобы вытереть слезы, которые начали течь по его щекам. Непроизвольно воспоминания чуть не сломили его, и он почувствовал жгучую боль оттого, что так и не смог увидеть, как его сыновья росли и становились мужчинами.

Я не хочу причинять тебе боли, отец, пожалуйста, поверь мне. Мне так тебя не хватает. Я бы хотел, чтобы тебе не нужно было уходить от нас, но понимаю, что это было предопределено. Надеюсь, что, то время, которое ты провел здесь, поможет тебе в том, другом мире. Я должен верить в это, потому что больше нет других причин, по которым тебя бы забрали у нас, так ведь?

Я буду записывать все интересное, что произойдет с нами, чтобы ты понял, как шла наша жизнь, и жизнь тех людей, которые нас окружают. Должен добавить, что Годрик, Ровена и Хельга тоже расстроены, но им проще - они знали об этом с самого начала. Я частенько навещаю портрет. Единственные, с кем он более или менее нормально общается - это я и Основатели. Со всеми остальными он делает вид, что понимает только парселонг, кстати, меня этот вопрос очень заинтересовал. А теперь, позволь мне сказать, что я молюсь, чтобы с тобой все было нормально, и чтобы ты был счастлив там, где ты сейчас.

С любовью,

Сидрин.

Хор захлопнул дневник и громко всхлипнул. Взглянув в зеркало, он обнаружил, что его глаза и нос красные и припухшие, но это было неважно. Если он хоть как-то не выплеснет свое горе, то просто закричит. Чувствуя, что сегодня больше прочитать не в силах, он положил дневник обратно в ящик и запер, наложив прежде заклинания, чтобы никто не смог его прочесть. Он был рад, что спросил замок о послании. Но нужно время, чтобы прийти в себя и успокоиться, прежде чем он сможет прочитать то, что оставил ему сын. Час или около этого спустя, когда его лицо пришло более-менее в норму, он выбрался из своего кабинета и пошел в библиотеку, чтобы снова заняться учебником для шестого курса.

Следующие несколько дней он посвящал Марка в искусство зельеварения, работал над учебниками и читал дневники. Кроме первой страницы, Сидрин больше не упоминал о том, что знал, куда пропал Хор, вместо этого дневники насилии характер писем к своему умершему отцу. Если дойдет дело до них, Хор знал, что сможет просто удалить первую страницу и показать остальное всем, кому угодно.