Закон МКАД - Силлов Дмитрий Олегович sillov

Гнарр хрюкнул, словно хоммут, которого насадили на копье, и начал складываться пополам. Оставалось немногое – схватить глупого Рарга когтями за уши и со всей силы насадить его морду себе на колено. Этому Вренга отец научил, когда еще живой был. Говорил, у хомо подсмотрел, когда в разведку ходил. Наврал, наверно. Тогда еще кремлевские в тяжелых шкурах с прозрачными лицами ходили. Но удар хороший. Отец уже позже сдох, когда хомо ему шею навылет из огненной трубки прострелили. А Вренг ухватку запомнил, и не раз она ему пригодилась в жизни. Вот сейчас, например, тоже хорошо прошла.

Но добавить Гнарру из клана Раргов коленом в харю не получилось – тот неожиданно со всей силы рванулся назад. Когти Вренга мгновенно превратили уши врага в разорванные на полоски кровавые тряпочки, но, похоже, это лишь добавило Раргу ярости. Он с ужасающей силой бросился вперед, и даже мощный удар локтем в грудь не остановил безумца.

Оба нео упали и покатились по жухлой траве. Смрад из пасти Рарга шибанул в ноздри Вренгу. Не обращая внимания на боль и кровь, хлещущую из остатков ушей, Гнарр полосовал когтями плечи противника, и с каждым рывком его клыки приближались к горлу врага. Оставалось только одно – хоть как-то прикрыть шею, прижав подбородок к груди. Но надолго ли хватит такой защиты? До тех пор, пока озверевший Гнарр не спустит мясо с его плеч и не порвет жилы?

И тогда Вренг, прижав противника всем своим весом к земле, ударил! Страшно! Головой! Раскрыв пасть навстречу раззявленной пасти врага! Клыками в клыки…

Треск ломающихся зубов услышали все, даже те, кто стоял у костра в стороне от драки. Резкая боль пронзила десны Вренга, кровь хлынула в горло – и своя, и чужая. Веселящий напиток битвы, за который расплачиваются болью, а иногда и жизнью. Но что такое боль для воина? И ради чего ты жил, если до самой смерти ни разу не хлебнул вдосталь собственной крови, замешанной на крови врага?

Гнарр захрипел – и ослабил хватку. Похоже, поперхнулся осколком зуба, а может, просто поддался неожиданной боли. Вренг взревел торжествующе и хватанул окровавленной пастью, метя в открывшееся горло врага.

Были б целы клыки, тут бы Гнарру и конец. А так лишь пасть забил клочьями грязной, вонючей шерсти. Наверно, и у самого такая же, но своя шерсть, как известно, не пахнет. А вот от чужой Вренг слегка задохнулся, хотя мог просто сжать челюсти и попробовать если не перегрызть горло, то задушить врага. Но когда тебе в нос и глотку лезут смердящие, жирные клочья волос, забивая дыхалку, хочешь не хочешь, а челюсти разожмешь.

Вренг разжал пасть, откинул голову назад – и ударил снова. Лбом в нос Гнарра. Но промахнулся, попал в плечо. Там что-то хрустнуло, но радости это не доставило. В голове Вренга промелькнуло: «Почему в плечо? И почему Гнарр так ослабил хватку? Куда это он тянется, почему не дерется?»

Гнарр из клана Раргов, похоже, решил улизнуть. Он почти вывернулся из захвата Вренга, перекрутился в поясе, словно аспид, из которого всегда выжимают ядовитую кровь, прежде чем сожрать.

Вренг торжествующе взревел, занося кулак над головой для решающего удара. Туда, в малое местечко как раз над кровавой тряпкой, совсем недавно бывшей ухом, где кость черепа тоньше всего. Ург сказал не убивать, но что значат чужие слова, когда разница между живым и мертвым врагом – лишь один твой удар! Ничего они не значат…

Но все-таки Вренг промедлил долю мгновения. Не потому, что вспомнил слова Урга, а оттого, что вдруг увидел, к чему тянется Гнарр.

Совсем рядом на траве лежал нож. Не грубый кусок железа, откованный камнем на камне из куска арматуры, а настоящий боевой нож хомо. Тускло блестящий в свете факела клинок длиной в две ладони, длинная, тонкая выемка вдоль клинка, рукоять, обмотанная кожаной полосой… Все это Вренг увидел отчетливо, прежде чем лапа Гнарра накрыла неизвестно откуда взявшееся оружие…

Гнарр повернулся – и вдруг Вренг очень четко разглядел в его спокойных, ничего не выражающих глазах дорогу. Серую, широкую дорогу, уходящую далеко за линию горизонта и не теряющуюся там, вдали, а плавно поднимающуюся вверх, в такое же серое небо. Отец говорил, что там, за серыми облаками, лежит край, в котором Новые люди, погибшие в битвах, живут полной жизнью – вечно бьются с врагами, которые умирают, но потом возрождаются вновь, чтобы вновь умереть. Что может быть лучше для настоящего воина, в печень которого на две ладони всажен клинок, сработанный руками неизвестного хомо?

– Мы встретимся, Гнарр, – прохрипел Вренг. – Там, за облаками, я подожду тебя…

Гнарр из клана Раргов столкнул с себя обмякшее тело врага и с удивлением глянул на нож, зажатый в его окровавленной лапе. Вторая лапа повисла плетью – наверно, плечо сломано, – но это мало заботило победителя. Откуда здесь взялся нож? Такое оружие без малейшего следа ржавчины не валяется просто так на земле. И потом, Гнарр мог поклясться – в самом начале драки ножа не было! Он воин, он не мог не заметить оружия, лежащего прямо под ногами. И к тому же, самое главное: он не хотел убивать этого Крагга, потерявшего разум. Только проучить…

Но безумный рев Урга над головой прервал рваный ход его мыслей:

– Гнарр убил Вренга! Рарг убил Крагга! Рарг нарушил Закон! Смерть отступнику!

Страшный удар в голову опрокинул Гнарра на землю. Нож вылетел из лапы и улетел в кусты. Гнарр невольно проводил его взглядом… и вдруг увидел в темном переплетении веток чьи-то внимательные глаза, между которыми матово блеснула стальная стрелка шлема, защищающая переносицу от скользящих ударов. Такие шлемы носили только хомо…

Фыф прислушался, напряженно ловя обрывки мыслей Новых людей за стеной. Быстрое переключение контроля над сознанием трех нео его слегка утомило, но не лишило сил полностью, и он пока что мог уловить то, что происходило среди осаждающих.

Крагги орали об убийстве и отступничестве. Рарги защищали своего, не без основания утверждая, что история ночной дуэли слишком уж невероятна. Ззарги чесали затылки, соображая, чью сторону взять, если группировки передерутся, не договорившись. Рев за стеной стоял такой, словно там столкнулись два водопада. Надолго ли затянется этот спор и выльется он в драку или нет, пока неясно…

Но главное было достигнуто!

Краргов больше не существовало. Осаждающие вновь разделились на три отдельных клана, вот-вот готовых вцепиться друг другу в глотки. И, как следствие конфликта, в сплошной линии осаждающих появились неслабые бреши…

Все было сделано быстро. Фыф даже не стал носиться по замку, собирая Грока, Настю, десятников, оставшихся кормовых. Оказалось достаточно мысленного приказа. «Я – Фыф. Всем немедленно собраться у западной башни! Вопрос жизни и смерти!»

Через пять минут небольшой отряд оставшихся в живых защитников Бутырского замка собрался где было сказано. Невыспавшиеся нео протирали глаза, кормовые тупо пялились на собравшихся. Лишь Грок да пара его десятников выглядели достаточно бодро, ну и Настя – как всегда. Спокойный взгляд огромных глазищ, подтянутая фигура, к которой взгляд сам прилипает, и хрен его оторвешь…

«Стоп, – сам себе скомандовал Фыф. – Все будет потом – если вырвемся, конечно».

По губам Насти скользнула едва заметная улыбка. Может, мысли прочитала, а может, Фыфу это только почудилось. Неверный свет факелов, которые собравшиеся держали в руках, отбрасывал причудливые тени, благодаря которым что хочешь показаться может…

– Факелы тушим, – приказал Фыф. – Нео огни на стене увидят – тут же сбегутся. Спускаемся по возможности бесшумно, по канатам с западной стены. Нео идут первыми, потом мы с Настей, потом кормовые.

– Почему так? – шепнул Грок.

«Вы – основная ударная сила отряда, – мысленно передал ему Фыф. – У западной стены в районе Полицейской башни остался только один пост Раргов без визуального контакта с остальными. Если его уничтожить, путь свободен. К тому же Настя тяжелая, а кормовые – еще тяжелее. Канаты могут не выдержать».