Поражающий фактор. Те, кто выжил - Михаил Гвор

Владимир обернулся. Литовка. Из пострадавшей пятерки. Года двадцать два — двадцать три на вид, среднего роста, спортивная фигура...

— Слушаю Вас. — Как общаться с литовцами, особенно с вляпавшимися девчонками, Потап не знал. На всякий случай, обратился на Вы.

— Ви набираете в армию только мужчин? — акцент почти не чувствовался, разве что звук «ы» произносила как-то странно, больше похоже на долгое «и».

— А что Вы умеете? — уж чем майор не страдал, так это мужским шовинизмом.

— Лайма Буткуте. Я хорошьё стреляю.

— Биатлонистка?

— Нет. Но с винтовкой обращаться умею.

— Снайпер?

— Можно сказать и так.

— И откуда такие таланты?

— Разве это имеет значение?

— Хорошо. Пошли к Акраму, получишь оружие.

— Товарищ водитель! А Вы с собою взяли теплые вещи?! — Урусов был деятелен и надоедлив, и от него жутко несло перегаром.

— Взял, товарищ старший сержант! Целый ящик! Специально для Вас, герр шарфюрер! — огрызнулся мехвод «бардака», прапорщик Безручков.

— Андреич, не гунди! Да! — Седьмой дал щелбан по шлемофону. — А зачем так много?

— Так вдруг кто под лед провалится?! — искренне удивился Безручков.

— Под лед? В августе? — пробормотал Урусов. — Под трибунал!

По броне требовательно застучали.

— На выход, господа офицеры, прапорщики и прочие негодяи! — жизнерадостная команда Пчелинцева, донесшаяся снаружи, оскорбила Урусова до глубины души.

— Вить, а если серьезно? — не обратив внимания на приказ, старший сержант повернулся к мехводу и скорчил самую жалобную физиономию, на какую способен был.

— А если серьезно... — пауза прапорщика была классической. С одухотворенным лицом и прочими положенными признаками. И оборвалась так же, по учебнику. — Есть. «Двушка» «Жигулевского». Где лежит — потом.

— Хоть сразу на хер не послал. — обрадовался Урусов и полез из БРДМа наружу, под бдительный взгляд Пчелинцева.

Рядом с их БРДМ-2РХ стояла вторая. На той старшим шел Сундуков. Сейчас бодро рапортующий о полной готовности лечь костьми, но задачу выполнить.

— Неверно формулируете, товарищ капитан! Костьми должны лечь все препятствия на вашем пути. Ладно, — пропал вдруг официоз из майорских интонаций, — Саныч, ты сам в курсе не хуже меня.

— Именно. Пробить ЦБС, покрутиться рядом, выйти на связь с живыми. А они будут? — Сундуков решил одеть не стандартный шлемофон, а «Сферу». В маленьком разведброневичке до экипажа можно и так докричаться. А «спецназовская» каска всяко лучше держит пули с осколками.

— Не знаю, — развел руками комбат. — Но надеюсь, что в их лабиринтах не только крысы с тараканами выжили. Давай, Ром, смотри по обстановке, не маленький.

— Именно. — Сундуков вскинул ладонь к затянутой в камуфляж «Сфере». И молча запрыгнул в «бардак».

Тот окутался сизыми тучами выхлопа, и рванул по дороге. Не пытаясь объезжать сгоревшие «боевые машины вымогателей», а просто спихивая их поближе к обочине.

— Они на Базу? — спросил Андрей у подошедшего поближе к ним Пчелинцева.

— Ну да. — майор был гладко выбрит и одет в новенький «комок». В отличие от Урусова и Безручкова. Первый потрепанно-помятый, а второй, еще и в пятнах от горюче-смазочных.

— Думаешь, по ним не били?

— Очень сомневаюсь. С той стороны никто ничего не видел и не слышал. Да там видно будет. — Пчелинцев махнул рукой, и полез в планшетку. — А вот ваш маршрут.

Урусов развернул карту на носу «бардака».

— Таааак, шо мы имеем с гуся? — и поднял взгляд на комбата. — Глебыч, мы вчера мы не так много выпили...

— А я с утра еще все прикинул. — подмигнул Седьмому майор. — С прошлого.

— Дай и я гляну! — влез Безручков. Замасленный палец быстро повторил извилистый путь штабного карандаша. — Не понял...

Теперь и прапорщик с прищуром уставился на Пчелинцева:

— Ты нам предлагаешь проскочить вероятный эпицентр и покататься практически по центру?

— Ага! — лучезарно скалясь, согласился комбат. — И набросать примерную схему заведомо опасных участков и повышенный фон. Андрюха вон, вечно хвастается, что он учебку РХБЗешную заканчивал, ему и карты в руки. Нехай рисует.

— Оршанец, товарищ майор, учебка не химвойсковая, а пограничная. Я по ВУСу — химик-дозиметрист, не более того. — обиделся Урусов. — Сколько раз говорил.

— И столько же раз повторишь. — отрезал Пчелинцев. — Начхима у нас нету. А из остальных только ты и Сундук знают, что и как дергать на «химбардаках». Да и вас обоих фиг заставишь копать от рассвета до следующего дуба.

— Вот же блин, до чего доводит могучий интеллект! — почесал Урусов взопревший под шлемофоном затылок. — И способность косить на работу. Кто с нами? Вдвоем не пойду. — сменил он вдруг резко тему.

— Так из твоих бойцы и пойдут. Соловьев и Поляков.

— Матка Бозка Ченстохова! — простонал Урусов и картинно схватился за голову. — За шо на меня такие кары?!

— Рядовой обещал больше не блевать! — подмигнул Пчелинцев. — И вообще, хватит комедию ломать. Актер.

— Погорелого театра, блин. — согласился Урусов. — Во! И ребята бегут.

Пчелинцев обернулся. Рысят парни. У обоих — свертки ОЗК и по нескольку пустых мешков.

— Товарищи бойцы! — ткнул пальцем комбат. — А нафига они вам?

— Для пополнения медикаментозного фонда! — резво закинул мешки в стальную коробку сержант Соловьев и вытянулся перед майором. — Неотказательная просьба подполковника Мезенцева!

— Неотказательная просьба, говоришь... — хмыкнул Пчелинцев. — Давай, сержант, грузитесь и вперед. Постоянно на связи!

— Тык точна, товарыша начальника! Будем говорящую шапку пытать! — ответил из недр «бардака» Урусов. И, захлопнув люк, напомнил прапорщику про обещанный напиток завтрашнего дня.

Мерно загудел двигатель...

Бегу за Лехой, с трудом выдерживая темп. Вчерашний день аукается. Даже не сам день, а выпитый с подачи Жоры спирт. Впрочем, признаю, это было нужно, вело меня не по-детски. Но сейчас вчерашняя необходимость выливается в далеко не лучшую сегодняшнюю форму. Шел бы один, вообще еле плелся. Но темп задает Леха, приходится держать. Вот и держу. Впрочем, недолго осталось, седловина уже видна. А дальше вниз, полегче будет. Да и идем неплохо. От лагеря до Алаудинского перевала в два часа укладываемся, как и рассчитывали. Алаудинский — самый короткий путь на Куликалонские озера и к альплагерю Артуч, где стоит человек семьдесят нашей братии: иркутские сборы и несколько примкнувших к ним групп.

Задача — обрадовать ребят информацией о последних событиях и предложить перебраться к нам. Точнее не предложить, это уже делалось, а убедить. А если не удастся — то хотя бы отдать им стволы с боекомплектом, глядишь, смогут отпор дать, если и к ним кто заявится. Нет, не если, а когда.

Выбегаем на седловину. Дальше проще пойдет. В нужную нам точку ведут два перевала. Этот Алаудинский и Лаудан, еще более низкий и простой. Собственно, оба простейшие, грунтовая тропа насквозь, ишаки без проблем ходят, просто Лаудан ниже почти на триста метров. Но там путь длиннее. Когда идем с Куликалон — основное расстояние на нем бежится на спуск и особой роли не играет. А в обратную сторону — с точностью до наоборот. Вот и получается, что туда-обратно выгоднее ходить «колечком», такая вот гримаса горного рельефа. На спуске башка окончательно проветривается, и к палаткам иркутчан подбегаю уже полностью оклемавшимся.

— Привет, Валер!

— Соседям наше с кисточкой. С какими новостями?

— Да не с радостными. Воевали вчера.

Рассказываю Валере подробности. Иркутчанин мрачнеет. Веселеть ему не с чего, их стоянка на Куликалонах открыта всем ветрам. Раньше или позже придется перебираться в Артуч. А этот лагерь не прикроешь, дорога к нему хоть и не союзного значения, но одним махом не рушится. И следующий Ахмет запросто может въехать прямо туда.

Собственно, ради этого мы с Лехой и побежали сегодня на Куликалоны. Ну, еще прихватили для ребят несколько стволов с боекомплектом. Всё лучше, чем ничего.

— Что делать-то... — Валера грустно вздыхает. — Может, и в самом деле, к вам перебраться?

— Ну, наше мнение ты знаешь. Вместе выживать проще. Пока вы здесь — мы даже помочь, если что, не успеем.

От нас до иркутского лагеря минимум три часа хода. А еще два — пока их гонец добежит до Алаудинского перевала, откуда берет рация... Живых на Куликалонах к нашему приходу не останется. А Артуч еще ниже. Час вниз, два наверх...

— Почти убедили. Сейчас инструкторов соберу — поговорим.

Следующие два часа проходят в ожесточенных спорах. Решающим аргументом становится, как ни странно, не угроза нападения, а вопрос еды. Как только у ребят кончатся лагерные запасы — жрать будет нечего. Всех ресурсов — рыбку в озерах ловить. Куликалоны — единственные озера, где она водится. Вот только маринка — рыбка мелкая, семьдесят человек ей не прокормишь. Тем более, зимой.