Здравствуй, 1985-й (СИ) - Иванов Дмитрий

— Толя, ты его? — спрашивает, нехорошо оглядывая крепыша, Виталя.

— А вон тот здоровяк, которого Толя увёл с дискотеки, — не унимаясь тыкает Синицкая в хозяина, заставив того икнуть и сесть на диван.

— Виталя, Анна Дмитриевна! Я его уже наказал, не бейте сильно, — и добавляю так же дебильно, как и Сергей. — Он комбайнёр.

— Сейчас я из него доярку сделаю, — хватает за шкирку и поднимает похотливого комбайнёра десантник.

— Я доярка! Я! — орёт доярка, вставая на защиту парня. — Меня бей!

Она единственная кто без опаски глядит на десантуру, наоборот взгляд у неё такой… будто ребёнок мороженку увидел и хочет её попробовать.

— Так, ребята, на выход! Этого комбайнёра вытаскивай тоже, — быстро ориентируется Аня.

— Братан! Я бы знал, что такая гнида, не звал бы его, — говорит Серёга на прощание.

Иду с Ленкой в клуб, спать надо, та уже отошла. По дороге продумываю будущее письмо. На самом деле я его давно продумал, но нужна печатная машинка, и я, кажется, знаю, где её взять! У нас в клубе в подсобке стоит нулёвая машинка «Любава». Ею, если и пользовались, то немного, в то, что будут искать машинку, я не верю, может зря. Писем будет два, одно на хорошем английском, которое выдаст информацию о покушении, второе сопроводительное, якобы от КГБ. У меня и печать есть! КГБшная! У Ленки ещё в общаге подрезал. Ну как печать — значок с щитом и мечом и надписью «КГБ СССР».

Утром бредём на работу, Бейбут не выспался, но пришёл без сбитых костяшек и финалов, я детально его не расспрашиваю. Идём на ферму, там я беру в помощники Казаха, остальная троица пусть и дальше пол перекрывает. Снимаем опалубку, готовим раствор, класть я не доверю никому. Спрашиваю у бригадира как доехать до Шарыпово, ведь то, что из Родников ходят автобусы до Ачинска маловероятно. Он пояснил, что по дороге за деревней ходят междугородние автобусы и в Шарыпово и в Красноярск, если надо. Уже хорошо! Выйду рано, сяду на атвобус «Шарыпово-Красноярск» и доеду до Ачинска.

До обеда поработали ударно, но поскольку обед не привезли, отправились в столовую сами. Только поели и собрались назад, как закапал дождь. Совместно решили не идти на работу, а набрав на талоны булочек, отправились к себе в клуб. Там я проверяю в кладовке машинку, закрываясь от любопытных взглядов. Облом, она только с русскими клавишами! И как мне написать на английском? Беру тетрадку и пишу, стараясь менять почерк. Неожиданно понимаю, что могу писать двумя вариантами почерка, моим нынешним и моим из прошлого тела. Не парясь, пишу два варианта на английском языке и печатаю сопроводительный текст:

ФИО дата

Главное управление КГБ СССР по г. Москве.

Сопроводительное письмо.

В дополнение к проведённому инструктажу:

Поручение

Передать данное письмо (1 лист прил.) и данную сопроводительную записку сотруднику таможни Республики Индия после пересечения границы. При возвращении из поездки в СССР в трехдневный срок отчитаться куратору о выполнения поручения.

Полковник Гордиевский.

Вместо печати — оттиск значка КГБ СССР.

Надо сказать, фамилию для подписи я выбрал тоже из своей тетрадки. У меня там в списке предателей — Калугин да Гордиевский. К сожалению, без инициалов, не помню. Пусть присмотрятся к гаду! Я понимал, что теток я подставлю, и хрен им потом куда выехать… лет пять, пока СССР не начнёт распадаться.

Вечером комсомольское собрание, посвящённое вчерашнему ЧП.

— Анатолий, ты как комсорг должен принять меры. Лукарь надо исключать из комсомола и гнать из школы, — рубанула Анна Дмитриевна.

— А вы личные дела смотрели? Родители там кто? — спрашиваю я.

— Папа у тебя забойщик, мамы нет, Что я должна увидеть?

— Я про Лукарь Лену, — уточняю я.

— Смотрела, ФИО там только без места работы, а что такого? — не понимает она.

— Странно да? Вроде бы статья за тунеядство есть, а родители у неё — члены партии и не работают? — навожу на мысль я.

— Что ты хочешь сказать, ну скажи! Развелось умников, — раздражённо говорит замдиректора школы.

— Они в КГБ оба, оно вам надо Лукарь исключать? Вы думаете, они не поинтересуются за что? И кто должен за порядком следить не узнают, и как следили, тоже не спросят?

Анна Дмитриевна на столь явный наезд и пошлый намёк лишь молчит и краснеет так, что кажется, сейчас из ушей пар пойдёт.

— Подумаешь, живет в Бородино каком-то, — ну а что ты предлагаешь? То окно ей разобьют, а она там пьяная и с парнем голые, то подерутся из-за неё, то вообще чуть не изнасиловали! — с истеринкой в голосе говорит Аня.

— Анна Дмитриевна, про тот случай уже было решение, а по-вчерашнему…ну проблемная девочка, красивая, избалованная, но неужели мы с вами не справимся? Я со стороны нашей первичной ячейки комсомола шефство возьму, ну не сам, например Синицкую Олю, её соседку, этим озадачим, вы беседу проведёте с Леной, чтобы всё правильно у неё в голове уложилось, но по-доброму, без скандала. Она сама жертва, в конце концов, а если у неё с психикой проблемы будут? — успешно забалтываю я Аню.

— Так и сделаем! Толя, откуда в тебе вот это? Но спасибо, я запомню, при случае помогу, — неожиданно соглашается она со мной, закусив губу. — А с Синицкой жестоко, но верно. Пусть следит, раз вызвалась.

— Инициатива имеет инициатора, — говорю я, и мы оба смеемся.

— Пойду, поговорю с Леной, — решает Аня.

— Анна Дмитриевна, завтра в Шарыпово хочу отлучиться, купить кое-что.

— Даже спрашивать не хочу что именно, но к вечеру, чтобы был, — машет рукой она и уходит.

Собрание всё-таки провели, но тональность уже была другая. Для начала Анна Дмитриевна нас похвалила, мол, работает хорошо, колхоз на нас не нарадуется, особенно отличается бригада Штыбы. Потом проехалась по мелочам. Бардак в помещении, уже неделю пол не моет никто, надо выбрать дежурных, ладно ещё сухо было, а сейчас после дождя нанесли грязи и только подмести пол уже не выйдет. Отдельно остановилась на культурно-массовых мероприятиях, опять мне думать, чем детей занять вместо дискотеки, которую она запретила. И вообще запретила гулять по деревне вечером. В этом плане она мягко пожурила Лену, и я от комитета комсомола курса предложил взять над ней шефство Синицкой. Синицкая, не ожидавшая такой подставы, была почти в истерике, но все остальные радостно проголосовали «за». А чё? Не им же поручили.

Я сел и назначил уборщиков помещений, по шесть человек на каждый день. Составил график на неделю. Да, вышло сорок два за семь дней, а нас сорок. Включил дважды Лукарь Лену, ну и Синицкую Олю, раз она шефствует над подругой. Оля так добро глянула на меня, что захотелось иметь в кармане не только ножик-складешок, но и пистолет, на всякий случай. Но девушка выдержанная, хоть и пошла пятнами по лицу, но спорить не стала, понимает, что бежать на паровоз и кричать задавлю — не самая лучшая идея. Себя я поставил в списке первым, как и своих пятерых помощников. Да. Пятерых. К нам прилепилась Оксана, которая в свободное время от Аркаши не отходила, и уже получила за это бонус в виде духов. По крайней мере, раньше от неё так приятно не пахло. Начинаю с комнаты парней. Беру пару ведер воды, несколько кусков хозяйственного мыла и крошу его в ведра. Затем взбалтываем воду в ведре до состояния пены и разбрасываем веником пену ровным слоем по полу. После этого набирается чистая вода, и пена убирается с пола тряпкой, после чего пол протирается насухо. Вроде сложно, в армейке я этих полов гектары перемыл, пока был в учебке сержантской. Идёшь, бывало, дневальным, а их обязанность — мыть полы, и не заставить никого, все одного года призыва. Рота пришла с занятий, натоптала, дежурный по роте гонит мыть «взлётку» так называют широкий проход между кроватями. Реально взлётка — метров семьдесят в длину. И это ещё без извращений, кои в великом множестве выдуманы в тех частях, где уже есть «деды» и «духи». Собственно, в армии полы только «духи» и мыли, а как приходит новый призыв, то у «духов» — праздник, они больше к тряпке ни разу не притронутся. И против никто не был, ибо понимали: или ты полгода моешь, но каждый день, или два года, но через день. Я бы выбрал полгода. Но сержанты полы не моют, такой вот бонус.