Не говори любви «прощай» - Потапова Татьяна

— Вот смотрите, — начала она с верхнего. — История. Преподаватель поделил студентов на три группы. Первая — те, у кого все в порядке. Ко второй он отнес тех, кто может, если захочет. А третью он назвал «Нас не догонишь». Не правда ли, красноречиво? К сожалению, Жанна попала как раз в этот разряд. Идем дальше… Разные предметы, разные преподаватели, но пишут одно и то же: опоздания, пропуски, долги… Вопрос стоит о ее недопуске к экзаменам.

Варя проглотила комок в горле. Она не знала, что на все это ответить. Сергей, видимо, оказался прав: Жанна окончательно потеряла совесть.

— Вы платите за нее такие большие деньги, — словно подтвердила Варины мысли Елена Васильевна. — А она и на них, и на ваш труд плюет. Так ведь получается?

Варя кивнула в знак согласия.

— Существует некая тенденция, — немного сжалилась над Варей Елена Васильевна. — На первом курсе им интересно, у них еще сильна внутренняя дисциплина, их как бы не затрагивает ощущение свободы. А на втором идут в разгул. Девочки даже внешне меняются: по-другому одеваются, делают макияж, удивляют своим поведением. Все это пугает, огорчает, опускаются руки. У нас прекрасные преподаватели, блистательно ведут предметы, но на занятия к ним приходит в лучшем случае половина группы. А ведь первые два курса — это фундамент. Если он будет проседать — его уже не поправишь.

— Конечно, — согласилась Варя. Она сгорала от стыда.

— С девочкой что-то происходит, — повторила Елена Васильевна. — Может быть, вы давите на нее? Если ребенок закрылся от вас — все, пустой номер. Значит, вы ничего не сделали, чтобы стать ему другом.

Варя почувствовала, что вина за неправильное воспитание дочери пригибает ее к земле. Наверное, Елена Васильевна что-то заметила.

— Родители делают большую ошибку, когда кричат на детей и читают нотации. Ни в коем случае! Только добром, только по-хорошему… Делайте упор на талант. Но талант ни во что не перерастает, если нет работоспособности. Только в сочетании с трудом он дает феерический результат. Ничего не делать может только гений.

— Елена Васильевна, — осмелела Варя, — я приду домой, и что хорошего я смогу сказать Жанне, если ничего подобного сейчас не услышала. Как мне с ней разговаривать? Подскажите чисто практически.

Заместитель декана надолго задумалась.

— Скажите ей, — у Елены Васильевны внезапно просветлело лицо, — что я забыть не могу, какой она была на первом курсе.

Всю дорогу домой Варя думала о том, как изменилась жизнь. Представить себе, что ее родителей могли вызвать на втором курсе университета в деканат из-за плохой учебы или пропусков, было просто невозможно. Мама с папой даже не догадывались, чем занималась Варя в студенческие годы. Только во время сессий она рапортовала об оценках, которые далеко не всегда оказывались отличными. Но почему-то ее родителей это совсем не огорчало. Маму вообще больше интересовали Варины женихи, чем наличие конспектов по тому или иному предмету.

Варя стала вспоминать свой второй курс. Конечно, какие-то преподаватели и науки оставили свой след, но гораздо больше запомнились походы на танцы, свидания, влюбленности, ухаживания и все то, что было связано с этой сумасшедшей игрой гормонов. У них на курсе были ребята, которые относились к учебе серьезно, уже тогда думали о будущей профессии, завязывали отношения в каких-то организациях, чтобы именно туда попасть на практику, проявить себя, застолбить место. Они, как правило, уже отслужили в армии, где-то поработали или поучились и пришли в университет, осознанно выбрав будущую профессию. Варя, как и ее дочь, поступила учиться сразу после школы, туманно представляя себе будущее и считая, что студенческая жизнь должна быть веселой и счастливой. Те серьезные ребята казались ей скучными «ботаниками», глотающими пыль в библиотеках, расчетливыми и занудными. Когда кто-то из них проявлял к Варе интерес, она не знала, о чем с ними можно разговаривать, и умирала от тоски.

Уже много позже, повзрослев и начав работать, Варя часто сожалела об упущенных возможностях. Но и «серьезные ребята», хорошо устроившись вначале, далеко не все преуспели потом. А уж когда в начале девяностых поменялась страна, многие так и не смогли приспособиться, перестроиться, найти себя. Раз в десять лет кто-то из однокурсников проявлял инициативу и устраивал вечер встречи. Он начинался с того, что они поднимали тост за тех, кого уже не было с ними. Несколько человек совершенно спились, двое покончили с собой… Совсем молодые люди, подававшие когда-то большие надежды…

Но что все-таки делать с Жанной? Какие слова найти, чтобы они не пролетели мимо ее ушей?

Варя не знала. Она подумала о том, что, чем дольше живет на свете, тем меньше понимает, как надо правильно воспитывать детей. Сейчас уже не понимает вовсе.

…Жанна сидела дома, обложившись книгами и конспектами.

— Ну как? — испуганно спросила она, посмотрев на вошедшую мать.

— Плохо, — ответила Варя. — Тебя не хотят допускать к экзаменам.

— Ну прямо! — Жанна положила закладку в книгу. — Я там не хуже всех. Ты, мамочка, даже не волнуйся. Завтра я сдам все долги. Видишь, готовлюсь.

Она демонстративно похлопала по раскрытым тетрадям.

— У тебя много пропусков, — сказала Варя.

— У меня?! — возмутилась Жанна. — А у других? Вика вообще в Швейцарию улетела на пять дней! Только что звонила. Говорит, что там так голимо, ни одной приличной дискотеки. Наш самый завалящий клуб в тысячу раз круче. Ее маму не вызывали?

— Да меня не интересует Вика! — не выдержала Варя. — Меня интересуешь ты!

— А со мной, мамочка, все будет в полном порядке. Я не в Швейцарии отдыхаю, а дома сижу и занимаюсь.

— Почему ты ходишь по университету грустная?

— А от чего там радоваться? И вообще, — в глазах Жанны вдруг появились слезы, — зачем Елена Васильевна лезет в личную жизнь?

— Никуда она не лезет, — сменила тон Варя. — О тебе беспокоится. Ты ведь так хорошо училась на первом курсе.

Слезы покатились у Жанны по щекам. Варя подошла к дочери и обняла ее.

— Тебе надо собраться и все исправить, — погладила она Жанну по голове.

— Угу, — раздалось откуда-то из-под мышки.

Они посидели чуть-чуть молча, словно объединившись перед броском в новую, «правильную» жизнь, где Жанна будет серьезно овладевать будущей профессией, а Варя «добром и по-хорошему» ей в этом поможет.

Телефонный звонок прервал их единение.

— Тетя Варя! — Это Инна звонила с работы, беспокоясь о своем протеже. — Вы уже встречались с Бондаревым? Как он вам?

— Очень приятный молодой человек, — совершенно искренне сказала Варя. — Ты была права. Я уже дала ему несколько адресов для просмотра и с хозяевами договорилась. И, знаешь еще, — эта мысль только что пришла ей в голову, — я думаю, что не случится ничего страшного, если он пока поживет в Жениной квартире. Если ты, конечно, за него ручаешься.

— Без проблем, тетя Варя! Это так здорово! Ну что он по знакомым болтается?! Я прослежу за чистотой и порядком. Вы на этот счет не беспокойтесь.

— Отлично. И мне удобно: квартира будет под присмотром. А то прямо какая-то мистика, — Варя не стала вдаваться в подробности.

Но последняя фраза не вызвала интереса у Инны. Она, видимо, спешила и напоследок только поинтересовалась:

— Так я забегу за ключом?

Венедикт Бондарев, которого можно было звать Веней, действительно понравился Варе. Он оказался интеллигентным, очень обаятельным мужчиной, в меру общительным. Держался Веня приветливо, с чувством достоинства, говорил по делу, о бывшей жене и тяготах, связанных с ней, не упоминал. Когда они вместе смотрели одну из квартир, выставленных на продажу, Веня не суетился, не придирался и не льстил хозяевам, а вопросы задавал только по существу. Наблюдая за знакомым Инны, Варя вспоминала ее рассказ и не могла понять, почему бывшая жена Вени не дорожила таким сокровищем. Хотя, решила она, чужая жизнь — потемки. Никогда не разберешь, кто там прав, а кто виноват. Но ей лично хотелось, чтобы у симпатичного Вени все наладилось. Его бывшая жена собиралась сама смотреть квартиры, так как опасалась, что ей могут подсунуть что-то слишком дешевое и неудобное. Это затягивало процесс покупки. И все-таки Варя надеялась, что проблема решится в короткие сроки, а значит, долго в Жениной квартире Веня не задержится.