Русские богатыри - Владимир Валерьевич Филиппов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что раскаяние фон Леневардена было неискренним, Альберт видел. Грешил тот от души, а каяться в грехах своих не умел. Фальшивил. Сразу было видно, что нет в нём христианского смирения, а есть лишь гордыня непомерная, от таких людей одни проблемы. К сожалению, в ордене, созданном им, таких ухарей было большинство. Одержимый гордыней, он не заслуживает ни понимания, ни прощения.
Насладившись унижением рыцаря, епископ сменил свой гнев на милость.
Даниил же был доволен, что епископ перестал метать громы и молнии и просто высказывает недовольство. Епископ строг, но ему и по должности положено быть строгим. Когда первый приступ начальственного гнева прошёл, рыцарь понял, что в этот раз пронесло. Даже когда он получил приказ вернуть свободу русскому князю и привезти его лично в Ригу, к епископу Альберту, Даниил лишь расплылся в улыбке, в которой, как считал Даниил, была выражена вся его преданность и искренняя надежда, что столь нелепый инцидент остался в прошлом. На самом же деле Даниил уже давно возненавидел Вячко, создавшего ему столько проблем, и всей душой жаждал мести. «Попадётся он мне ещё раз в руки, я лично его загрызу, замучаю, замордую», — ярился рыцарь, но про себя. Вслух же он разумно этого не произнёс, а сказал совершенно иное.
— Дать этому проходимцу возможность благополучно вернуться назад — это настоящий христианский поступок. Я просто восхищаюсь вашей добротой, ваше святейшество! — выпалил он.
Но епископ уже думал совершенно о другом, жестом отпуская рыцаря восвояси. Из сложившейся ситуации необходимо было извлечь выгоду для ордена. Однако фраза рыцаря коснулась его уха, оставив там свой след. Какая уж тут доброта, подумал епископ, когда благодаря действиям этого болвана мы приберём к своим рукам хороший кусок Русской земли. Выпускать из своих рук жирного гуся совсем не хотелось, тем более после того, как всё уже случилось. Зачем расставаться с тем, что само приплыло тебе в руки так удачно. Как говорится, что имеем, тому и радуемся.
Унылая внешность Альберта удивительно сочеталась с неиссякаемым оптимизмом.
Дальше всё пошло так, как распорядился епископ Альберт. Недавние тюремщики, сняв с князя оковы, принесли ему свои самые искренние извинения, объясняя, что, мол, погорячились, долго жали руку в знак раскаяния и преданно смотрели в глаза. Только материальный убыток не возместили. Уж не обессудь. После чего отправили на аудиенцию к епископу в Ригу.
В наивности своей Вячко полагал, что теперь недоразумение исчерпано. Но не тут-то было.
В Риге короля Кукейноса встречают епископ Альберт и магистр ордена меченосцев Вольквин и объясняют ему, что теперь князь и его город явно нуждаются в дополнительной защите, и они ему её предоставят, как когда-то их князь и просил.
Людьми и оружием поможем — кратко выразил свою мысль магистр, который вообще любил изъясняться кратко и только по существу. И моральный ущерб компенсируем… частично, — добавил епископ. Как говорится, чем богаты.
И чтобы князь благополучно добрался до дому, они дают ему охрану из немцев, людей деятельных — рыцарей и балистариев, а также каменщиков, чтобы укрепить замок и защищать его от литовцев. Все их расходы и нужды епископ предусмотрел заранее. В этот почётный эскорт были отобраны лучшие! Мало того, меченосцы взяли с собой даже сами баллисты, видимо необходимые для того, чтобы к королю Кукейноса на дальность полёта стрелы не смог приблизиться ни один враг. Таким образом, Вячко был предусмотрительно избавлен от любых напастей, даже от своих людей. Немцы словно приклеились к нему.
Что будет дальше, князь мог только гадать, но гадание не княжеское дело. Приедем домой, разберемся что к чему. А пока нечего дёргаться. Так думал князь, возвращаясь из плена на родину.
Епископ, довольный тем, как он всё уладил, засобирался в Тевтонию для набора следующей партии пилигримов, и только сильный ветер не давал им отплыть. Альберт клял этот ветер на чём свет стоит за вынужденную задержку, не подозревая, что таким образом природа вмешалась и спасла его детище от погибели. Неисповедимы пути Господни.
Вячко же возвратился домой. По словам Генриха Латвийского, «весёлый по внешности, но с коварным замыслом в душе». С коварными замыслами, о которых сообщает немецкий хронист, всё было совсем просто. За время вынужденного своего пребывания в землях ордена Вячко вконец освободился от розовых очков, осознал, что княжество он проегорил, но ещё не потерял надежду его вернуть. Если это не удастся, то пусть будет хотя бы месть. Христианские князья так запросто католикам не сдаются, нужно только ещё немного потерпеть.
Теперь жизнь князя шла как под дамокловым мечом. Только жизнь такую мало кто долго может выдержать. К тому же грызла обида. И грызла нестерпимо. Вячко быстро дошёл до такого состояния, которое можно было назвать взрывоопасным. Достаточно было одной искры, чтобы полыхнуло, и эта искра не заставила себя ждать.
Прибыв на место, крестоносцы сразу взялись за дело. А народ попался всё больше работящий. За работу взялись дружно. Немцы со свойственной им педантичностью и деловитостью курочили камень и восстанавливали замковые укрепления так, как будто они уже были их собственные. Ощущение власти над окружающим миром придавало им собственной значимости. Они обосновались как хозяева, и по подходу было видно, что делают это всё крыжаки исключительно для себя. Кстати, видимо, чтобы не подвергать жизнь короля Кукейноса ни малейшему риску, его людям оружие носить запретили. Сами же служители Девы Марии всегда и везде ходят с оружием. Даже пьют и работают и то с мечами на поясе. Таким образом, во всём Кукейносе вооружёнными были только немцы, что выглядело довольно странно.
При таком раскладе недолго оставаться русскому князю хозяином в своём доме. Как только работы будут закончены, а епископ Альберт вернётся с новыми добровольцами, выгонят его из родного замка прочь. Времени на принятие решения у князя Кукейноса было намного больше, чем на его исполнение. Но для того чтобы построить свои мысли по порядку и рассчитать план дальнейших действий, его много и не требовалось. Тут уж, как говорится, или грудь в крестах, или голова в кустах. Другой бы сидел и не дёргался, а Вячко проявил отменную предприимчивость. Посидеть в карцере, видимо, иногда бывает полезно. Мозги быстро
