Русь. Другая история - Михаил Голденков

Москва, а вместе с ней и вся Россия, сбитые с толку историками, и ныне не видят разницы между русинами ВКЛ, литовцами и поляками. Для современной Москвы и России войны с ВКЛ — это войны с литовцами (прибалтийскими куршами и жмайтами) и поляками, которые «хапнули» половину Руси. Лжедмитрия, человека русского, с фамилией Отрепьев, именуют и сейчас поляком, хотя он к Польше не имел никакого отношения. Как это ни удивительно, но в XVII в., по версии московитян, русский человек — это мордвинский финн, тюркский казак, волжский булгарин, с бородой и в лаптях (их в ВКЛ не носили), приветствующий собрата «салом», молящимся:

«Бисмилля Рахман Рахим. Иса Рух Уалло. Аллах акбар».

B вместо панславянского слою «дякуй» говорящего на исламский манер «спаси Бог» (от «спаси тебя Аллах») — позже «спасибо». Все иные — это поляки, литовцы, ио никак не русские. Позже в этом появилась и политическая подоплека: мол, мы воевали с поляками, а не с русскими.

Окончательно русифицировал Московию-Великороссию лишь Петр Первый, поклонник немцев и голландцев. Он и обновил алфавит, поменяв его с великоросского-новгородского на литвинский по канонам доктора Франциска Скорины «из славнаго града Полоцька», чью «Библию» («Бивлия Руска», 1517 г.) почитали за канон русского языка.

В художественном советском фильме «Я, Франциск Скорина» с Владимиром Янковским в главной роли как-то стыдливо умолчали, на каком же языке издавал свои книги Скорина. Его противники в фильме постоянно называют этот язык мужицким. Зрителям остается гадать — что же за мужицкий язык? Думаю, что эту тему обошли не зря — не говорить же, что Скорина, вроде бы не москвич (а стало быть, и не русский), издавал книги «к доброму научению» на русском языке. А как же Федоров? Нет, давайте лучше умолчим, мол, беларуский ли, украинский ли язык использовал Скорина — сами догадывайтесь.

Конечно, у Скорины были противники в лице католических священников, полагавших, что Библию и прочие молитвенники нужно издавать на латыни. Но XVI век — век тотального протестантизма в Европе. Лютеранскими становятся все страны Северной Европы от Англии ло Швеции, и Литва также входит в эту протестантскую зону. Неудивительно, что в середине XVII в. ВКЛ, порвав с Ватиканом, вошло в религиозную унию со Швецией (в правительстве ВКЛ почти все были лютеранами).

Самое странное, что петровские реформы в России, засучив рукава, проводили не русины, а немцы, голландцы, датчане. Тут интересы немцев и Петра сошлись полностью — первые «умыкнули» исконно русские земли Германии (Полабье и Западное Порусье (Пруссию)), а второй притянул в русский мир многочисленных финнов, булгар, казаков, расширив Российскую империю на восток. Историческая правда Руси, отстаиваемая русинами Киева и Полоцка, исключила бы из ее контекста Московию, извечного врага Руси.

Вот почему реформой истории занимался кто угодно, только не профессора из Киева, Полоцка или Вильно. «Историю» закрепил труд потомка мурзы Карамаза Николая Карамзина.

Так же безжалостно, как Иван Ужасный утопил в крови Новгород, московитяне поступили и по отношению к своему языку — все письменные источники московитского языка уничтожались. На всех колоколах сбивались старые надписи и наваривались новые.

А стали ли московитяне славянами в полном смысле этого слова, переняв русский язык и откорректировав, наконец-то, православие более-менее по христианским греческим канонам? Ведь стали же славянами тюрки болгары, пришедшие на Балканы с Волги! Да, славяне на 80 процентов — это неславянские народы, интегрировавшиеся в славянский мир, так как главная черта славянской культуры именно в интеграции. Поэтому чисто славянскими культурами сейчас можно назвать лишь лужицких сербов, поляков, беларусов и западных русских, да и они сильно размешаны западными балтами, если не являются ими вообще. И если это так, то, кроме лужицких сербов, чистокровных славян вообще не осталось.

Вполне вероятно, что так и есть. Одни славяне стали германскими народами Шотландии и Восточной Германии, другие остались в Южной Скандинавии, третьи ославянили кельтов Богемии, Карпат, тюрок и иранцев Сарматии и Балкан… Но в том-то и сила славянского мира, что славяне несли слово другим культурам, перемешиваясь с иными народами Европы, создавая новые и новые славянские нации, главной отличительной чертой которых неизменно становились созидание, интеграция и мирное сосуществование с туземцами и соседями, что и продемонстрировали скотты на западе Европы, а поляки и русины — на востоке.

Примечательно, что за многие века плотного соседства с поляками и украинцами земля Беларуси не знала захватнических войн с их стороны, как и сами русины никогда не нападали на соседей. Не было кровавых войн у поляков и беларусов ни с чехами, ни со словаками, а болгары, став славянами, также более ни на кого не нападали, вместе с сербами отбиваясь от турок. Чехия достигла своего богемского могущества периода Моравского королевства путем мирных интеграций и униатской политики. А вот Москва воевала в течение трех столетий, постоянно нападая на западных соседей: то на Новгород, то на Псков, то на Ливонский орден, то на Русь-Литву, то на Швецию, сама неся при этом большие потери в людях. Повод для нападений был тот же, что и у пиратов Карибского моря — «там много богатства». Иван IV начал длительную и неудачную для себя Ливонскую войну лишь потому, что в Ливонском ордене, как ему доложили, «земли текут медом и молоком». Петр напал на Карла XII только потому, что захотел пробиться к выходу в Балтийское море, море, к берегам которого Москва никогда не имела никакого отношения, точно так же, как и к Черному, Средиземному или Аральскому. «Исконные русские земли», которые якобы отвоевывал Петр, уже более 400 лет входили в Шведское королевство. Если бы Петр решил «прорубать окно в Европу» в Средиземном море, историки, надо полагать, и там нашли бы исконные русские земли.

Австрия и Чехия также никогда не имели выхода к морю, но решали это проблему вполне мирными и цивилизованными способами: торговлей, наймом, транзитом. Московские же правители чуть что — шли войной на соседей, не зная жалости ни к ним, ни к собственным людям, ибо привыкли, что так называемые собственные люди — это чернь, т. е. народы других культур, языка русского не знающие, поэтому никогда не ценимые московскими князьями как нечто чуждое. Здесь легко угадывается отношение колонистов к колониальному туземному населению, ведь с колонии Киева и начиналась Москва, как США начинались с колоний англичан. Такое пренебрежительное отношение московских князей к якобы русскому народу сравнимо лишь с отношением английских колонистов к индейцам Америки и прослеживается в течение всего правления Романовых. Дворян и помещиков даже не судят за убийства своих крепостных, так как крепостные для них — это почти скот. Такое отношение к собственному народу сохранилось и в СССР (в войне с фашистской Германией руководство СССР не сильно беспокоилось о потерях и жизни своих солдат — пушечного мяса).

Если житель из Анголы заговорит в Москве по-русски и даже примет православие, то он все равно останется ангольцем со всеми присущими ему чертами и привычками. Природу, увы, не изменишь. Московитяне так и остались кочевниками, вовлекающими в свою орду более слабые и подвластные народы. Они, как и сотни лет назад, упрямо шли на запад, воюя за богатые и привлекательные земли, не удовлетворяясь уже завоеванными, потому что все завоеванное было разрушено, сожжено, пришло в упадок. В упадок пришла и некогда процветающая Республика Великий Новгород.

Историки, как царские, так и советские и нынешние, продолжают оправдывать эти агрессивные войны то «собиранием русских земель», то странным термином советской эпохи «справедливая война», как в случае войны с Финляндией 1939 - 1940 гг. Но на Финляндию напали из-за территориальных претензий, хотя в 1918 г., когда Финляндия отделилась от большевистской России, никаких претензий не было и быть не могло.

В XX в., как при царе, так и в СССР, миллионы детей в России изучали не историю своего конкретного края, а историю одной лишь Московской области, полагая, что это и есть вся Русь. На наивные вопросы учеников, которые и я в свое время задавал учителю («а куда же вдруг подевались Новгород и Киев?»), следовал ответ, мол, они пришли в упадок, а центром Руси стала Москва.

С Киевом же вообще поступили грубейшим образом — взяли и описали разгром Батуханом рутенского Киевца (по-венгерски Кевс) на Дунае как разгром днепровского Киева. Затем русская история резко переключается на Новгород 1240 - 1242 гг., когда с крестоносцами бился Александр Невский. Но после 1242 г. и Новгород исчезает со страниц истории и начинается описание одной лишь Москвы, ее «страданий под гнетом» Орды. Вот только почему от этих страданий город рос и богател — непонятно.