Новый Мир ( № 7 2007) - Новый Мир Новый Мир

У меня в семье одни мужчины, они будто не замечают моего существования. Замороченная обидами, иду сдаваться психотерапевту. Тот внимательно фильтрует запутанный монолог и говорит:

— Расскажите мне о матери.

Рассказываю.

— Бедняга! — сочувствует он. — Вы понимаете, что мать с вами сделала? Какую роль навязала на всю жизнь? Нелюбимого ребенка! Вы не выпутаетесь из проблем, пока с ней не разберетесь. Знаете что? Пишите ей письма и в каждом прощайте ее. Вспомните всю боль, все обиды — то, что вы прячете от себя в уголках памяти, все, что не решаетесь произнести. Пишите, пока поток сам не иссякнет. А потом можете сделать с письмами что угодно — порвать, на свечке сжечь, в книге напечатать. Но в каждом — прощайте, прощайте ее, только честно.

Ну вот, мама, я и написала.

Простишь ли ты меня?

Которая никому

Русс Анна Борисовна родилась в Казани в 1981 году. Окончила Казанский государственный университет, училась в Литературном институте им. А. М. Горького. Публиковалась во многих периодических и сетевых изданиях. Автор книги стихов “Марежь”. Лауреат премий “Дебют” им. Бориса Соколова, “Открытая Россия”. Живет в Москве. В “Новом мире” печатается впервые.

В подборке сохранена авторская пунктуация.

*        *

  *

Д. Д.

Он пьет и пьет, берет лимон и пьет

Лимон и пьет, и блюдце опустело

Он пишет книги, он их издает

Душой речист и положил на тело

Он две недели в свет не выходил

Лишь кто-то вспомнил через две недели

Крутился мир, пока он спал в постели

Зачем он столько книжек затвердил

— сумка с тиражом за гаражом

Он нахохмил и мы ему поржем

Он поздно шел, а пили не боржоми

Он падал, он ошибся этажом

Он шкаф открыл, а там станки станки

И мы прямолинейны, но тонки —

Ты все донес и часом ты не болен, —

Вопрос готовим, набирая номер

Но он не отвечает на звонки

Горький хлеб Писателя

Я напишу:

“О как внезапно кончился наркоз!”

И отниму хлеб у вишневского

Я напишу классификацию женских оргазмов

И отниму хлеб у павловой

Я напишу о том, как П-ин с Луж-ым

сгубили Прекрасную Москву

И отниму хлеб у лесина

Я напишу о скинхедах и шахидах на баррикадах

И отниму хлеб у емелина

Я напишу о том, как десант с дальних звезд

сгинул от алкоголя в окрестностях ближнего Подмосковья

И отниму хлеб у родионова

Я напишу:

“Эх люблю Родионова

Всех убью ради оного”

И отниму хлеб у лукомникова

Я напишу:

“Задушил восьмого марта

Я в себе Ролана Барта”

И отниму хлеб у псоя

Напишу о том, что жизнь прошла

И отниму хлеб у гандлевского

О том, что жизнь еще тогда прошла

И отниму хлеб у цветкова

Я напишу:

“Где с ложечки я литературу кормил”

И отниму хлеб у воденникова и у пригова

Я напишу:

“Я говорю, достал, достал, от..си”

И отниму не хлеб у строчкова, а репутацию у брянского

Я напишу и прославлюсь

Или напишу и не прославлюсь

Или не напишу и все же прославлюсь

И отниму хлеб у димы данилова

Я допишу этот текст до конца

И отниму хлеб у валерия нугатова

Вы!

Жители литературной Москвы!

В Ижевске вас никто не знает,

В Казани знают, но не читали,

Наступит день, когда вас все забудут,

И тогда я отниму у вас все!

Водку у Лесина, Емелина и Димы Данилова

Лимончик на закуску у Данилы Давыдова

Мясо у Чемоданова

Овощи у Тонконогова

Седатики у Гейде

Терпинкод у Родионова

Мобильный телефон у Файзова

Чизбургер с жареной картошкой у Костюкова

Свиную отбивную с горошком у Горалик

Молочный коктейль с вишенкой у Кузьмина

Портрет аллочки борисовны у Воденникова

Я не оставлю вам ничего,

Кроме недоумения

На лицах 99% жителей Дальних Городов

Самой Читающей в мире Страны,

Пробегающих глазами этот текст.

*        *

  *

Захотелось пешком и поверху,

Как давно, по зыбучей косе,

Оступаться, нащупывать веху —

Я как все или я не как все?

Мы заснули как были проснулись

Огрызнулись недолго и зло

Разминулись, потом обернулись

Обознались. И время пошло.

И ворчу, и настойчиво ною:

Очутись в первозданной красе

Появись, оживи предо мною

И скажи мне, что я не как все!

И досада, и жалость, и зависть

Натирает на каждом шагу.

Оборачиваюсь. Огрызаюсь.

И забыть ничего не могу.

Стекловата

На тюках с какою-то стекловатой,

Где торчит из прорех стекловата,

Где не только что предаваться разврату,

А и даже сидеть страшновато

Где репьями ватки цепляют корму

В символическом как бы овсе

Я, которая никому

И ты, которому все

Очевидно, кто тянет счастливый билет,

Кто текущим рулит процессом,

Кто и сам на сей день глубочайший поэт,

Тот и вмажет всем поэтессам

Как приятно, что ты, уже вмазавший всем,

В этой блажи незамысловатой

До сих пор обретаешь некий тотем,

Не брезгуя и стекловатой

Завязать узелок перед тем, как дунуть,

И перед тем, как лечь —

Надо кругом фильтровать свою речь,

Надо все время думать

О том, как ближнего не прожечь

И как самой не спалиться,

Слабопонтовая местная жесть

По имени Здравствуй Столица

За этим не стоило ехать сюда,

Но вдруг да подкинут халтуру

Добро пожаловать, господа,

В Большую Литературу

Status: Privacy (invisible)

Больше друг на друга не в обиде мы

и сидим свободны и невидимы

вежливы, интеллигентны, собранны

худшего уже не натворить

дело же не в том, что нами создана

видимость того, что мы невидимы,

просто нам и раньше-то особенно

не было, о чем поговорить...

Девушки и смерть

Мелихов Александр Мотельевич родился в 1947 году в г. Россошь Воронежской обл. Окончил математико-механический факультет ЛГУ. Прозаик, публицист, автор книг “Провинциал” (1986), “Весы для добра” (1989), “Исповедь еврея” (1994), “Горбатые атланты” (1995), “Роман с простатитом” (1998) и др. Лауреат ряда литературных премий. Постоянный автор “Нового мира”. Живет в С.-Петербурге.

Поздравляем нашего постоянного автора с 60-летием.

БЕСКОРЫСТНАЯ

Она еще в полете поняла, что ей кранты.

Если даже она ничего не расшибет, приковылять на сломанном каблуке все равно будет полный звездец. И если даже успеть обернуться к себе на Зверинскую за кроссовками, все равно с сарафаном они не покатят, могут принять за бомжиху… А джинсы никогда так не подействуют на мужика, как платье с вырезом…

Дзынннь!..

Уфф, успела подбросить под локоть сумочку, — искры и слезы из глаз — чепуха, главное (лихорадочно оглядела локти, коленки), обошлось без ссадин, без мокрухи, а чего не видно мужикам, то и ее никогда особенно не волновало. Теперь — она это поняла еще в воздухе — ее ухватила за глотку другая проблема: туфли. У друзей и подруг уже назанято столько, что лучше о себе даже не напоминать, — но и переносить встречу с будущим шефом сразу аж на неделю… Да и что она даст, неделя?.. Да хоть и месяц?.. Она же бескорыстная, она не может брать у мужиков бабки…