Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

мы могли тысячу раз убедиться, что Ленин может выступать в определенное время, отстаивая принцип как будто антидемократический, но почему? – потому, что это нужно для спасения демократии. В будущем, когда кончится борьба, возможна будет демократия, а теперь, когда со всех сторон нас окружают враги человеческие и враги нечеловеческие – экономическая разруха, нет никакой возможности в полной мере реализовать демократический принцип»[378]. Преображенский: «На поворотах истории, когда нужно повернуть тактический руль, партийная масса идет по инерции в старом направлении, думает по-старому, действует по-старому, в лучшем случае, начинает колебаться по-другому и понемногу учитывать изменение. Роль вождей в такие моменты – ускорить ход событий и, убедившись в необходимости поворота, целиком перебросить весь партийный аппарат (до 1919 г. партаппарат в данном контексте вряд ли бы упоминался, до этого времени большевики рассматривали революцию преимущественно как творческий процесс. – С.В.) на новые рельсы. Бебель знал это, приспособляясь к партийной массе, идя на аршин дальше ее, поднимаясь на один вершок над ее головой. Тов. Ленин ставит новые задачи во всем объеме и никогда не руководствуется вопросом, будет ли вся партия с ним, будет ли с ним большинство, будет ли вся партия против него. Поэтому именно он и его позиция вызывают наиболее ожесточенные споры в переломные моменты»[379].

Большевистские вожди в начале 1920‐х гг. постфактум убедились в неотделимости жизни Ленина от истории его партии. Г.Е. Зиновьев произнес в Политическом отчете на XII съезде РКП(б) 1923 г.: «гегемонию пролетариата надо уметь понимать. В 1895 г. она сводилась к образованию «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В 1903 г. она сводилась к тому, чтобы создать организацию профессиональных революционеров. В 1912 г. она сводилась к тому, чтобы во время контрреволюции сохранить большевистский центр, как справедливо указывает т. Мартынов. В 1917 г. она сводилась к восстанию. В 1918–1919 гг. она сводилась к тому, чтобы организовать Красную армию и уметь воевать. В 1920–1921 гг. гегемония пролетариата заключалась в том, чтобы помочь прежде всего улучшить положение крестьянина и войти в контакт с ним, понять, что от сельского хозяйства идет восстановление»[380]. На всех этих поворотах, на которых упиралась партия, ее железной рукой вел к победе мирового пролетариата Ленин. По образному выражению партийца Е.И. Бумажного, «никто другой в нашей партии не может так брать быка за рога, как […] Владимир Ильич»[381]. И это притом что, повторимся, большую часть своей дореволюционной партийной деятельности В.И. Ленин находился на «руководящей работе» в эмиграции, что, казалось бы, неизбежно должно было отразиться на его взаимоотношениях с той многочисленной прослойкой партийной элиты, которая не вылезала из каторги и ссылки.

Л.Д. Троцкий, рассуждая в эмиграции об эволюции партийцев в 1920‐е гг., писал: «Революционеры сделаны в последнем счете из того же общественного материала, что и другие люди. Но у них должны быть какие-то резкие личные особенности, которые дали возможность историческому процессу отделить их от других и сгруппировать особо. Общение друг с другом, теоретическая работа, борьба под определенным знаменем, коллективная дисциплина, закал под огнем опасностей постепенно формируют революционный тип»[382]. Для людей революционной эпохи, отдавших делу рабочего класса всю свою сознательную жизнь, постфактум поведение В.И. Ленина могло представляться не только оправданным, но и единственно возможным.

Член Политбюро ЦК РКП(б) А.И. Рыков уже в 1924 г. отнюдь не зря заявил на параде юным пионерам – «внукам и внучкам»[383] вождя, что «Ленины рождаются веками» и «Лениным никто стать не может»[384]. Вождь мировой революции, которому судьбой было отпущено всего в избытке, вынужденно стал выдающимся историком, труды которого и поныне не утратили свое научное значение, и серьезным философом – основателем марксизма-ленинизма. Не бесполезна в данном случае будет цитата из выступления Д.Б. Рязанова 1924 г.: «Владимир Ильич, который всегда считал себя скромно не философом, волей-неволей для того, чтобы бороться с мещанством, с труположством, с богоискательством, с богостроительством в собственной среде, должен был из-под палки собственного партийного долга (курсив наш. – С.В.) взяться за изучение философии. Ему пришлось в течение сравнительно короткого времени показать, что если бы он занялся вплотную философией, из него вышел бы не худший философ, чем теоретик пролетарского государства»[385].

Отметим в этом контексте, что в вопросе самоорганизации до революции И.В. Сталин уступал даже Л.Д. Троцкому. А за В.И. Лениным и Я.М. Свердловым им было не угнаться обоим: как Ленин, так и Свердлов привыкли к работе на износ изначально. Не зря «профессиональный революционер» было официальным дореволюционным занятием Я.М. Свердлова как «практика», а «литературный труд» занятием В.И. Ленина как теоретика. По воспоминаниям супруги, Я.М. Свердлов «не терпел никакого беспорядка»[386]; принципиально не пил спиртные напитки, считая, что «искусственно подбадривать себя нужно лишь людям со скучной душой»[387], и привык в жизни не терять ни одной минуты.

Впрочем, работать на износ умели все четверо, что прекрасно продемонстрировали в годы Гражданской войны, причем тут Сталин и Троцкий поменялись ролями. В.И. Ленин[388], Я.М. Свердлов[389] и И.В. Сталин[390] вкалывали безостановочно, а Л.Д. Троцкий с 1919 г. периодически начинал поправлять собственное здоровье и лениться, что во многом определило в дальнейшем как его собственную судьбу, так и судьбу его сторонников.

Из четверки вождей трое владели иностранными языками: В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий – французским, английским и немецким, причем вождь, случалось, читал на английском романы[391] (по воспоминаниям С.А. Далина, на III конгрессе Коминтерна В.И. Ленин выступил в ходе прений «на французском, а затем сам перевел свою речь на немецкий»[392]); Я.М. Свердлов – немецким в совершенстве и читал по-французски[393]. Правда, если двое первых имели возможность применить свои знания в эмиграции, то третьему это не удалось. Следует подчеркнуть, что В.И. Ленин был по-немецки педантичен, когда речь шла о точности переводов с иностранных языков – особенно для партийной прессы. Он, как не кто иной в четверке большевистских вождей конца 1917 – начала 1919 г., использовал свои знания иностранных языков в полном объеме[394].

«Практики» Я.М. Свердлов и И.В. Сталин никогда не боялись крови, лично организуя политические расправы. Однако если Сталин впоследствии будет убивать собственных товарищей по партии, то Свердлов был удивительно лоялен к «своим». Издеваясь над одним из товарищей, отказавшимся принимать участие в убийстве, Я.М. Свердлов предложил ему перейти от большевиков к либералам[395]. (А ведь должен был в принципе прикончить нестойкого большевика: статья была каторжной.) В.И. Ленин, сидя в эмиграции, мог написать публицистическую работу из серии «Письма издалека», с предложением революционному пролетариату «(1) суметь подойти наиболее верным путем к следующему этапу революции или ко второй революции, которая (2) должна передать государственную власть из рук правительства помещиков и капиталистов […] в руки правительства рабочих и беднейших крестьян»[396]. Юридически он всегда мог сослаться на свою профессию «литератора» / «публициста» и назвать свои призывы литературным