Пропустите женщину с ребенком - Ирина Лобановская

— Тарелка не разбилась, значит, никакие радости и счастье нам в ближайшее время не светят! — звонко оповестила Маша. — А у мамы полиартрит, поэтому у нее часто все из рук валится!

Она хотела выручить мать, замазать ее смятение, прикрыть вполне обоснованной причиной, но вышло еще хуже. Мать сделала грозные, суровые глаза, дед сердито нахмурился, а бабушка взглянула укоризненно. Ну да, какая Маша недогадливая, несообразительная… В присутствии посторонних, а тем более этого человека, упоминать о маминых болезнях не стоило.

Маша смутилась и уткнулась носом в чашку. Егор вытащил носовой платок, чтобы снова демонстративно высморкаться, но, заметив улыбку Кристины, поколебался и платок спрятал.

— Вы расскажите подробнее, чем все закончилось, — попросила Кристина.

— Еще не закончилось. Но я вам очень признателен, — слегка поклонился Егор академику. — Теперь с новыми медицинскими заключениями надеюсь пробить сердца военных медиков. Да и чувствую себя получше… Короче, большое спасибо.

— Не за что! — махнул рукой Геннадий Петрович. — Так вот, голубочки мои, мне кажется, вам неплохо прогуляться. Куда-нибудь сходить… Пока Егор Степанович не уехал в санаторий. К чему на диване сидеть? Против Большого театра не возражаете?

Кристина вновь улыбнулась, а Егор вдруг со стыдом подумал, что посетил Большой всего один раз, случайно, во время учебы. То не хватало времени, то невозможно было достать билеты… Да и ходить не с кем. Курсанты театры не жаловали, больше страдали по кино, а подруги после Вали у Егора так и не завелось…

Академик встал и направился к телефону. Вернулся к столу через три минуты.

— Кристина, на твое имя заказано два билета. Возьмешь с брони, как всегда. Сегодня «Щелкунчик». Но это, я думаю, вам безразлично. — Он хитро прищурился. — Вообще могу обеспечить неплохую культурно-развлекательную программу вплоть до отъезда Егора Степановича. По-моему, предложение неплохое, им стоит воспользоваться.

Кристина опять просияла и кивнула. И взглянула вопросительно на полковника. Ведь он все время молчал… Ни согласия, ни возражений.

— Вы… не против?.. — неуверенно поинтересовалась Кристина.

Он по-прежнему молча кивнул. Академик слишком много мог, почти все, а Егор Одиноков не выносил людей такого сорта. Они ему всегда были противны, чужды, почти враждебны. Но Воздвиженский все-таки помог Егору, во всяком случае, попытался. И его дочка… Да, Кристина… Чем же она привлекла его?.. Такое с ним случилось впервые в жизни…

— Вы занимаетесь генетикой? — спросил он академика. — Вот интересная штука… Теория Лысенко о наследовании изменений после многократного их механического повторения от поколения к поколению особей сбылась фифти-фифти. Евреи не рождаются обрезанными, бульдоги не появляются на свет с укороченными хвостами. Но в Чернобыле некоторые елки под действием радиации превратились практически в сосны: удлинились иглы, искривился ствол. И еще… У современных татарских женщин расставленная походка. Хотя современные татарки явно в седле целый день не ездят. Воздвиженский улыбнулся:

— Любите науку? Тогда зачем вам служить? Егор захмурел, заугрюмел:

— Люблю читать. А ученого, даже плохенького, из меня никогда бы не вышло. Не умею сидеть на одном месте и бить в одну точку.

Абсолютно неинтересный ей, скучный разговор о генетике и науке вообще прервала Кристина, объявившая, что им пора. Они еще погуляют в центре перед спектаклем.

И, напившись чаю, они отправились в Большой. Отвез их туда личный водитель академика.

13

Мать тревожилась и надоедливо приставала к Виталию с вопросами о пропавшем Алешке. Словно это ее родной внук. Одно хорошо: сменила тему и перестала донимать Виталия бесконечными допросами с пристрастием о причинах его скоропалительного и неожиданного для всех — и для него самого в том числе! — развода. Ей тоже, как и Воздвиженскому, казалось, будто Кристина и Виталий созданы друг для друга, — родились на свет исключительно ради того, чтобы соединиться счастливым семейным союзом и прожить жизнь вместе, обожая друг друга.

— Что же случилось?.. — бормотала мать, растерянно шлепая мягкими тапочками по квартире и рассеянно, бездумно, автоматически переставляя с место на места статуэтки и вазочки. — Жили себе люди, жили, все шло хорошо да ладно… И вот на тебе… Пожалуйста… Развод… Девочка без отца… Такая хорошая, добрая девочка… Не понимаю, что это вдруг случилось…

Виталий предпочитал ее размышления и сетования не слышать. Теперь жалобы в пространство изменились тематически и приобрели новую окраску.

— Как это — красть детей?.. — бормотала мать. — До чего люди дошли, до чего докатились… Ребенка, маленького, невинного, слабого — и украсть?.. Что же это за души такие у людей? Где же у них совесть?

Иногда мать уставала беседовать сама с собой и обращалась напрямую к сыну:

— Виталик, а что тебе сказали друзья отца?

— Обещали помочь, я ведь тебе говорил. Ищут… — флегматично отзывался Виталий.

— Они обязательно найдут мальчика! — однажды воодушевилась мать. — Ты молодец, что сразу обратился к ним! Они всю жизнь помогали нам, тебе и мне, значит, помогут и теперь! Кто же, если не они…

Виталий хмыкнул:

— Твоя правда! К кому здесь и обращаться с просьбой о помощи, как не к ним!.. Парадокс! Истина жизни! Простая, как зимний снег! Подождем от них известий… Говорят, все приходит к тому, кто умеет ждать. — Мать скорбно вздохнула. — Ты сразу найди меня, если они объявятся, — попросил Виталий. — Звони на кафедру, проси, чтобы мне передали… В общем, не медли. А то Кристина совсем завяла. Боюсь, заболеет.

— Сынок… — неуверенно начала мать, — ты столько о ней проявляешь заботы, так часто ее вспоминаешь…

— Все, мать, хватит, — прервал ее Виталий. — Я понял. Сейчас опять начнешь ныть насчет нашего возможного примирения. Не надо, не трудись! Это нереально! И кроме тебя и ее родителей, скажем прямо, никто об этом не мечтает. А вас троих, конечно, слишком мало для счастливого воссоединения супругов и безоблачной семейной жизни. И вообще на свете всегда была, есть и будет своя законная пора самообольщений. Но всякий самообман должен иметь свой четко ограниченный срок. Иначе он станет вредным. Для всех. И прежде всего, для тех, кто долго тешится пустыми иллюзиями.

Через несколько дней позвонил Георгий. Он постарел за прошедшее время, и голос стал звучать несколько иначе — глуше, почти по-стариковски. Но сдаваться возрасту Георгий, судя по всему, упрямо не собирался. Люди стареют, когда этого хотят и перестают сопротивляться силе времени. А оно далеко не так всемогуще, как принято думать и как уверены многие.