Песнь Сюзанны - Стивен Кинг

Сука! Предательница! Убийца! Ты сказала им, куда направит их Дверь! Где они смогут найти Эдди и Роланда! О, какая же ты СУКА!

7

Силы Миа, конечно, хватало, но эта новая атака застала ее врасплох. Яростная атака, потому что и Детта вложила в нее всю свою ненависть. На мгновение совместными усилиями Сюзанне и Детте удалось отбросить захватчицу. В номере отеля трубка выпала из руки Миа. Ее саму мотало по ковру из стороны в сторону, она чуть не упала, зацепившись за край одной из кроватей, а потом закружилась, словно пьяная танцовщица. Сюзанна влепила ей оплеуху, и на шее появилась красная отметина.

Влепила оплеуху себе, вот что я сделала, подумала Сюзанна. Бить оболочку, что может быть глупее? Но она ничего не могла с собой поделать. Предательство Миа, ее невероятное предательство…

А внутри, где шло не физическое сражение (но и не совсем битва разумов), Миа наконец-то сумела схватить Сюзанну-Детту за горло и заставить отступить. Глаза Миа остались широко раскрытыми – так шокировала ее эта неожиданная атака. А может, она широко раскрыла их и от стыда. Сюзанна надеялась, что Миа способна испытывать стыд, что это чувство не было ей чуждо.

Я сделала то, что должна была сделать, повторила Миа, загоняя Сюзанну обратно в камеру. Это мой малой, все против меня, я сделала то, что должна была сделать.

Ты обменяла Эдди и Роланда на своего монстра, вот что ты сделала! – крикнула Сюзанна. Из того, что ты подслушала и передала, Сейр догадался, что они воспользуются Дверью, чтобы выйти на Тауэра, не так ли? И сколько человек выставил против них Сейр?

Ответил ей лязг железа. За первым засовом закрылся второй. Потом третий. Миа почувствовала руки хозяйки тела на собственной шее и больше не хотела рисковать. И на этот раз заперла дверь камеры на три засова. Камеры? Черт, да с тем же успехом она могла сказать «Черной дыры Калькутты».

Выбравшись отсюда, я отправлюсь в «Доган» и разворочу весь пульт управления, крикнула она. Не могу поверить, что я пыталась тебе помочь! А теперь – хрен с тобой. Рожай на улице, мне без разницы!

Ты не сможешь отсюда выбраться. В голосе Миа вроде бы слышались извиняющиеся нотки. Потом, если смогу, я оставлю тебя в покое…

О каком покое для меня ты говоришь, если Эдди мертв? Неудивительно, что ты хотела снять с меня его кольцо! Ты просто не могла допустить, чтобы оно прикасалось к коже, после всего того, что сделала.

Миа подняла трубку, приложила к уху, но больше не услышала Ричарда П. Сейра. «Вероятно, – подумала Сюзанна, – он отправился в другое место, чтобы там отравлять людям жизнь». Миа положила трубку на рычаг, оглядела пустую, безликую комнату – так оглядываются люди, зная, что больше здесь не появятся, и желая убедиться, что не забыли ничего важного. Похлопала по одному из карманов джинсов, нащупала пачку денег. Коснулась другого, убедилась, что черепашка, scolpadda, на месте.

Извини, сказала Миа, я должна заботиться о своем малом. И сейчас все играют против меня.

Это неправда, ответила Сюзанна из темницы, в которую бросила ее Миа. И где она находилась, эта темница? В подземелье под Замком-над-бездной? Возможно. Какое это имело значение? – Я была на твоей стороне. Я тебе помогала. Я остановила твои чертовы схватки, когда их потребовалось остановить. И посмотри, что ты наделала? Как ты могла поступить так трусливо и низко?

Рука Миа замерла над дверной ручкой, щеки залило румянцем. Да, она стыдилась содеянного, все так. Но стыд не мог ее остановить. Ничто не могло ее остановить. До тех пор, пока она не поймет, что и ее предали, Сейр и его люди.

Но осознание неизбежности этого предательства не приносили Сюзанне ни малейшей удовлетворенности.

Ты проклята, выдохнула она. И ты знаешь об этом, не так ли?

Меня это не волнует, ответила Миа. Вечность в аду – справедливая цена за возможность взглянуть в личико моему малому. Слушай меня, и слушай внимательно, прошу тебя.

А потом Миа, неся с собой Сюзанну и Детту, открыла дверь номера отеля, вышла в коридор и сделала первый шаг на пути к «Дикси-Пиг», где уже ждали ужасные хирурги, чтобы принять роды не менее ужасного младенца.

КУПЛЕТ: Кам-каммала, обвал!Ну, парень, ты и попал!Думал, рядом – приятель,А вышло – предательЦелит в спину тебе кинжал!

ОТВЕТСТВИЕ: Кам-каммала, обвал!У дружка-то в руке – кинжал,И выходит, приятель,Что друг твой – предатель.И, значит, ты крепко попал.

Строфа 7

Засада

1

Роланд Дискейн был последним из великих воинов Гилеада, и, пожалуй, самым лучшим из них, во многом благодаря по-своему романтической натуре, отсутствию фантазии и смертоносным рукам. Теперь его конечности поразил артрит, но сухой скрут никоим образом не отразился ни на остроте слуха, ни на зоркости глаз. Он слышал, как голова Эдди ударилась о боковую стойку Ненайденной двери, когда их засосало в проем (и, наклонив голову, в последнюю долю секунды успел уйти от контакта с верхней перекладиной дверной коробки). Он слышал и пение птиц, поначалу странное и далекое, словно они пели в его сне, потом пение приблизилось и стало совершенно обычным. Солнечный свет ударил в лицо и, наверное, ослепил бы, учитывая, что они вышли в него из глубокого сумрака пещеры. Но глаза Роланда превратились в узкие щелочки в тот самый момент, как он увидел этот яркий свет. Прищурился он автоматически, даже не думая об этом. А если бы не прищурился, не заметил бы яркой круглой вспышки по правую руку от себя в тот самый момент, когда они с Эдди коснулись твердой, темной земли. И тогда Эдди бы точно умер. А возможно, умерли бы они оба. Но по опыту Роланд знал, что такие идеально круглые вспышки бывают лишь в двух случаях: когда солнце отражается от очков или от оптического оружейного прицела.

Автоматически, точно так же, как прищурил глаза, стрелок ухватил Эдди под рукой за рубашку. Он почувствовал, как напряглись мышцы парня, когда их ноги отрывались от забросанного камнями и костями пола Пещеры двери, почувствовал, как они расслабились после удара головой о боковую стойку. Но Эдди стонал, пытался что-то сказать, а значит, не потерял сознания.

– Эдди, за мной! – проревел Роланд, поднимаясь, поставил на ноги и Эдди. Боль взорвалась в правом бедре, спустилась почти до колена, но он не подал и виду. Едва заметил ее. Тащил Эдди к зданию, к какому-то зданию, мимо ряда, даже Роланд знал, что это такое, заправочных колонок. Только их украшал логотип «МОБИЛ», а не «СИТГО» или «САНОКО», знакомые стрелку.

Эдди, возможно, не потерял сознания, но в тот момент мало что соображал. По его левой щеке текла кровь из раны на голове. Тем не менее ногами он шевелил, как мог, и с помощью Роланда преодолел три деревянные ступеньки, ведущие, как теперь уже понял Роланд, к местному универсальному магазину. Размерами он заметно уступал магазину Тука, но в остальном не сильно…

Сзади и чуть слева громыхнуло. Стрелявший находился так близко, что Роланд сразу понял: раз слышит выстрел и ничего не чувствует, значит, пуля летит мимо.

И действительно, тут же около уха раздалось: «Вж-ж-ж-ж!» Витрина магазинчика разлетелась вдребезги, осколки посыпались в торговый зал. Висевшая на двух шнурках табличка с надписью МЫ ОТКРЫТЫ, ТАК ЧТО ЗАХОДИТЕ В ГОСТИ подпрыгнула и завертелась.

– Ролан… – Голос Эдди, слабый и далекий, словно он говорил с набитым ртом. – Ролан… что… кто… О-ОХ! – Последний изумленный вскрик последовал после того, как Роланд с такой силой втолкнул Эдди в дверь, что тот шлепнулся на пол; сам Роланд тут же упал на него.

Вновь громыхнуло, стрелял все тот же человек, и винтовка у него была очень мощная, крупного калибра. Роланд услышал, как кто-то закричал: «Твою мать, Джек!» – после чего затарахтел скорострел, Эдди и Джейк называли его автоматом.

Еще две пыльные витрины по обе стороны двери разлетелись мелкими осколками. Бумажки, висевшие там – какие-то объявления для жителей городка, Роланд в этом не сомневался, – подбросило к потолку, после чего они спланировали на пол.

В магазине в этот момент находились только три покупателя: две женщины и пожилой джентльмен. Все трое, конечно же, повернулись к входной двери, к Роланду и Эдди – на их лицах читалось недоумение, свойственное людям, никогда не державшим в руках оружия. Роланд, случалось, называл такое выражение лица жвачным, словно видел в этой троице (жители Кальи Брин Стерджис в большинстве своем ничем от нее не отличались) овец, а не людей.

– На пол! – проревел Роланд, лежа на своем находящемся в полубессознательном состоянии, а теперь еще и пытающемся отдышаться напарнике. – Ради любви к вашим богам, НА ПОЛ!

Пожилой джентльмен в клетчатой фланелевой рубашке выпустил из руки банку с рисунком помидора и повалился на пол. Женщины замешкались, и вторая очередь скорострела убила их обеих: первой пули прошили грудь, второй снесли верхнюю часть головы. Женщина с простреленной грудью рухнула, как мешок с зерном. Со снесенной макушкой сделала два шага к Роланду, кровь из раны хлынула на волосы, как лава из вулкана. На улице «заговорили» второй и третий скорострелы, наполняя день шумом, наполняя воздух над ними свинцовыми пулями. Женщина с отстреленной макушкой завертелась вокруг оси, взмахивая руками, и, наконец, свалилась на пол. Роланд потянулся за револьвером и облегченно вздохнул, обнаружив, что он по-прежнему в кобуре: пальцы обхватили такую родную, отделанную сандаловым деревом рукоятку. Риск оправдался. Оружие перенеслось вместе с ними. И они с Эдди попали в этот мир не посредством Прыжка. Стрелявшие их видели, видели очень даже хорошо.