Приключения Ньютона Форстера - Марриет Фредерик

Первой вышла пресвитерианка, миссис Фергюсон, потом мисс Тевисток, наконец, Изабелла Ревель.

Ей только что минуло восемнадцать, и она обладала такими богатыми способностями, что, если бы ее не сдерживала природная скромность, она, может быть, выделилась бы из толпы, и ее считали бы гениальной. Воспитанная глупой матерью, вечно слушавшая замечания от двух несносных старших сестер, она редко показывалась в обществе, так как миссис Ревель боялась, чтобы Изабелла не помешала Шарлотте и Луизе найти «хорошие партии». Зато она много читала. До шестнадцати лет Изабелла жила, как Золушка.

Она была немного выше среднего роста, и ее фигура поражала изяществом и стройностью. В красивых чертах лица молодой девушки сказывались серьезность и скромность.

Перед отплытием мистер Ревель познакомился на палубе с миссис Фергюсон и попросил ее на время рейса принять под свое покровительство его дочерей. Пресвитерианке понравилась его наружность, а также и мысль пользоваться некоторым влиянием; она согласилась, и три мисс Ревель считались отданными на попечение жены пастора.

Итак, мисс Изабелла вышла на палубу; за ней шел судовой врач доктор Плаузибль.

Его позвали на помощь к Лауре Ревель, которая жестоко страдала. Это был человек лет тридцати пяти; он слегка пудрил волосы, носил черные чулки и нижнее платье до колен, любил угождать дамам, и любезностью и лестью умел уменьшать их страдания. Мисс Лаура от кого-то слышала, будто морская болезнь проходит от имбирного хлеба, запаслась на время плавания большим количеством этого материала и неумеренно поглощала его, хотя странное лекарство ничуть не помогало ей. Видя, что Лаура не хочет отказаться от имбирного печенья, мистер Плаузибль тотчас же нашел, что это — превосходное средство, но посоветовал резать печенье тонкими ломтиками. Окончив консультацию, он пошел наверх вместе с Изабеллой.

Вода хлестала на палубу, доски были мокры. Судно кренилось. Капитан Драулок, заметив Изабеллу, хотел было подать ей руку, но в эту минуту сильный толчок отбросил его к борту; Изабелла, вероятно, очутилась бы там же, если бы Ньютон Форстер, стоявший близ молодой девушки, не удержал ее, помешав упасть.

Когда Изабелла оправилась от испуга, она поблагодарила Ньютона, хотя он и не был ей представлен, улыбнулась ему прелестной улыбкой и продела руку под подставленную руку капитана, который, подойдя к ней, отвел ее к миссис Фергюсон.

Мало-помалу на палубу выходили мужчины; первым показался старый полковник; он, шатаясь, вышел из люка и поплелся к миссис Фергюсон, хватаясь то за один предмет, то за другой, а подойдя к пресвитерианке, которой был еще раньше представлен, стал жаловаться на свои страдания, называя себя настоящим мучеником.

Выползли молодой писатель и кадеты.

Через четверть часа после появления дам на палубе вышло солнце, которое не показывалось два дня. Ньютон, в бытность свою на службе у мистера Беркрофта привыкший работать с астрономическими инструментами, прервал разговор капитана с миссис Фергюсон.

— Солнце взошло, и горизонт очистился, сэр. Вы можете определить меридиан.

— Да, конечно, — согласился капитан. — Поскорее принесите мой секстант. Вы извините меня, миледи, но о меридианах нужно заботиться.

— Больше, чем о нас, капитан? Фи, стыдно, — заметила миссис Фергюсон.

— Это не вполне верно, — возразил капитан, — но дело в том, что солнце может снова уйти.

— А мы останемся? — со смехом спросила Изабелла. — Я думаю, миссис Фергюсон, нам тоже лучше уйти.

— Но, дорогая леди, если солнце спрячется, я ничего не увижу.

— А если спрячемся мы, вы нас не увидите, — ответила миссис Фергюсон.

— Благодаря своему колебанию, сэр, — проговорил Ньютон, подавая капитану секстант, — вы подвергаетесь опасности потерять и солнце, и общество дам. Времени мало; я готов.

Капитан поднялся на лесенку, и теперь дамы могли заметить, что он смотрит через свой секстант, назначения которого они не знали. Ньютон стоял, глядя на часы.

— Капитан Драулок, — начал миссис Фергюсон, — позвольте мне заметить…

— Стой, — громко крикнул капитан.

Ньютон, к которому он обратился, отметил время.

— Боже ты мой, в чем дело? — с удивлением спросила миссис Фергюсон. — Как груб капитан. Что с мистером Драулоком? — прибавила она, обращаясь к подошедшему полковнику.

— Право, не могу сказать, но считаю обязанностью спросить его, — был ответ. И подойдя к Драулоку, он начал: — Неужели дамы упали в вашем мнении?..

— Сорок градусов! — крикнул капитан Драулок, весь поглощенный своими наблюдениями и исчислениями. — Извините меня, сэр, но я занят.

— А сколько времени вы еще не освободитесь?

— Двадцать шесть минут! — продолжал капитан.

— Надеюсь, ваши занятия задержат вас меньшее время?

— Сорок пять секунд.

— Это, право, невыносимо. Мисс Ревель, нам лучше уйти в каюту.

— Стой! — снова громко крикнул капитан.

— Стой? — повторила миссис Фергюсон. — Как невежливо, мы не рабы!

Ньютон, слышавший происходившее, не мог удержаться от смеха.

— Я думаю, выходит какая-то ошибка, миссис Фергюсон, — заметила Изабелла. — Подождите немного.

— Сорок шесть минут тридцать секунд, — снова прочитал капитан. — Отлично. Но солнце зашло за темную тучу, мы его больше не увидим.

— И нас также, уверяю, сэр, — сказала миссис Фергюсон подходившему капитану.

— Что с вами, дорогая миссис Фергюсон?

— Мы не привыкли к такому повелительному тону, сэр. Может быть, на судах всегда дамам кричат «стой», когда они обращаются с вопросами или выражают желание уйти с палубы.

— Уверяю вас честью, что вы ошибаетесь. Я приказывал остановиться мистеру Форстеру.

— Мистеру Форстеру? — возразила она. — Да он и так все время стоял неподвижно.

Только после того, как была объяснена вся система работы с секстантом, миссис Фергюсон развеселилась.

Пока капитан говорил с нею, Ньютон объяснял эти тайны мисс Ревель, которая вскоре ушла со своей покровительницей.

Определения широты и долготы показали, что судно уклонилось на восток. Остальная флотилия заметила то же самое; изменили курс, и через два дня суда бросили якорь в порту Мадейры.

Глава XXVIII

Едва Ньютон вышел от дяди, как клерк доложил Джону Форстеру, что какой-то джентльмен желает поговорить с ним, не назвав своей фамилии.

— И с ним маленькая девочка, — прибавил письмоводитель.

— Хорошо, Скреттон, введите его, — ответил Джон и снова занялся письмом, которое читал. Дверь отворилась, и в комнату вошли Эдуард Форстер и Амбра.

— К вашим услугам, сэр, — сказал адвокат. — Стул, Скреттон; нет, два стула. Прошу прощения, маленькая леди.

Когда клерк ушел, Джон начал с обыкновенной фразы:

— Могу я спросить, какое у вас ко мне дело?

— Ты меня не помнишь, и не мудрено. Мы не видались пятнадцать лет. Время и страдания, которые съели меня, превратив в скелет, съели и воспоминания. Я — Эдуард Форстер.

— Эдуард Форстер! Гм! Я забыл тебя. Ну, я рад повидаться с тобой, брат. Странно, я много лет не слыхал о моих родных, а теперь все сразу объявились. Только отделался от одного, является другой. На днях Никлас пришел Бог знает откуда.

Эдуард знал Джона лучше, чем Ньютон, а потому не обратил внимания на резкость его фраз. Он ответил:

— Никлас? Значит, он жив. Как мне будет приятно видеть его.

— Гм, — произнес Джон. — Мне было приятно отделаться от него. При встрече с ним береги часы и очки.

— Полно, брат; я думаю, что он не такой тип.

— Он тип, хотя не в том смысле, как ты думаешь; он очень честен. Постой-ка, брат, я начинаю вспоминать. Ты проезжал через Лондон в 17.. году, раненый. Ты вышел на пенсию в сорок фунтов? Где ты был и где живешь теперь?

— Все там же; и не двинулся бы с места, если бы не эта девочка.

— А кто это? Твоя дочь?

— Только приемная.

— Гм! Для отставного лейтенанта с половинным жалованием это довольно дорогая прихоть. Детей трудно содержать.