Дом Солнца - Наталия Павловская

Когда в тамбуре немного отдышались, Саша набросилась на Солнце с упреками:

– Почему ты всегда так! Я не знаю, чего от тебя ждать!

– А ты хотела бы все знать заранее? – дурашливо удивился Солнце. – Ну и зачем тогда жить?

Саша обиделась:

– Опять шуточки? Да ну тебя!

Неожиданно Солнце взялся за рукоять стоп-крана и серьезно сказал:

– Еще не поздно. Ты можешь вернуться.

Саша усмехнулась:

– И что же – ты остановишь поезд?

– Если ты хочешь остановиться. – Солнце не шутил.

Саша секунду помедлила с ответом, но потом решительно заявила:

– Не хочу.

Солнце отпустил стоп-кран, улыбнулся:

– Первый шаг к свободе.

Саша растерянно улыбнулась.

– …Только как же я поехала: мои вещи в аэропорт увезли.

– Значит, у них есть шанс увидеть Золотые пески, – утешил Солнце. – И у теплого свитера, который в последний момент положила твоя мама, будет роман с зубной щеткой.

– Откуда ты знаешь про свитер?! – удивилась Саша.

– Мамы всегда кладут теплый свитер. На случай непредвиденного похолодания.

Саша улыбнулась, а потом решительно глянула в глаза Солнцу:

– Можно я тебе один вопрос задам?.. Только ты не обижайся.

– Попробую, – пообещал Солнце.

– Зачем ты украл папины ботинки?

Солнце замялся:

– Честно?

– Да… Пожалуйста.

– Не знаю! – Солнце по-мальчишески смутился, а Саша рассмеялась.

Тогда Солнце вынул из расшитой сумки, висящей наперевес, мятый цветок – явно родом с городской клумбы и пристроил его у Саши за ухом:

– На островах республики Индонезия это называется «Вэлкам флауэрс». Так что – добро пожаловать в хипповскую жизнь. А теперь нужно найти себе ночлег.

– Разве мы не вместе с ребятами? – удивилась Саша.

Солнце глянул на нее с притворным ужасом:

– В плацкартном вагоне? А как же целоваться? – и открыл дверь в вагон. Саша нерешительно помедлила, но пошла в открытую Солнцем дверь.

Она нервно барабанила пальцами по раме окна спального вагона. А Солнце в спальном двухместном купе с бархатными занавесками, под несущиеся из приемника тирольские рулады, что-то убедительно объяснял по-немецки пузатым и щекастым бюргерам в тирольских шапочках, утыканных разноцветными значками.

Слова Солнца привели тирольцев в радостное возбуждение, и, схватив чемоданы и приемник, они устремились в коридор.

– Куда это они? – спросила Солнце Саша.

– В погоню за великорусскими чувствами. Располагайся, – и Солнце приглашающим жестом указал Саше на малиновый мягкий диван. – Наше двухместное удобство.

– Но так же нечестно, – колебалась Саша. – Все – в жестком, а мы – здесь.

– А нет такого слова «все». Человек всегда один. – Солнце снял сумку, жилет, удобно расположился на диване.

– А когда любит? – не сдавалась Саша.

– Тогда – вдвоем, – пояснил Солнце. – Он и его любовь.

– А другой человек?.. – удивилась Саша.

– А другой человек здесь вовсе ни при чем.

– И я? – с вызовом спросила Саша.

Но в этот момент в дверь купе раздался удар, а в узкий проем двери рухнула чья-то нога. Послышались крики проводницы.

Саша и Солнце выглянули в коридор.

Он был загроможден колонками и ящиками с аппаратурой.

На полу лежит бездыханный ударник «Машины времени», а клавишник, Макаревич и гитарист, сметая сопротивление проводницы, затаскивали ящики из тамбура в коридор.

– Да что это такое! У меня спальный вагон! Я сейчас начальника поезда позову!

– Ну, тетенька, милая, ну не выбрасывать же! Ну, опаздывали мы! Куда успели! – уговаривал клавишник.

– Мы заплатим! – заверял проводницу Макар.

Появился начальник поезда.

– Немедленно покинуть помещение железнодорожного состава вместе с негабаритной ручной кладью!

– Как? На полном ходу? – притворно изумился Макар.

– А я вас везти не имею права! – визжала проводница. – Хулиганье!

Она ткнула пальцем в лежащего ударника:

– Вот если он стоп-кран сорвет?!

Музыканты внимательно посмотрели на товарища.

– Он? Нет, он не сможет, – убежденно сказал Макар.

– Допились! Пьяные в коридорах валяются! – возмущалась проводница.

– Он не пьяный. Он аппарат охраняет, – пытался оправдаться клавишник.

– А людям как ходить: ни чаю попить, ни в туалет! – трубил начальник поезда.

Солнце вышел из купе.

– Здорово, Макар, – он кивнул на аппаратуру. – На заработки?

Увидев Солнце, Макар обрадовался, полез обниматься через ящики:

– Солнце! Живой еще!

– Почему это «еще»? – вышла за Солнцем и Саша.

Увидев незнакомую хорошенькую барышню, Макар приосанился и зафонтанировал:

–»…Человек смертен, но это еще полбеды. Иногда он внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что будет делать в сегодняшний вечер».

– Не пугай девушку, – добродушно улыбнулся Солнце, а тот хитро прищурился:

– А что? М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Страница десятая. Восьмая строка снизу.

А проводница и начальник поезда, неприязненно глядя на Солнце, безуспешно пытались вытащить бездыханного рокера в тамбур.

– Вишь ты, оказия… – взъерошил волосы Макар.

Солнце оценил происходящее и предложил:

– А давай аппарат к нам в купе затащим, а ночевать можно у «системы» в плацкарте.

– Круто, чуваки! – обрадовался услышавший предложение Солнца клавишник. – Респект в полный рост!

И тут же потащил колонку в купе, пихнув при этом лежащего ударника:

– Вставай, бразер, гуд найт образовался!

Малой, как всегда, не терял времени зря. Они со Скелетом проходили через тамбур в купейный вагон. В руках у Малого была пачка брошюрок: «Здравницы Крыма».

Скелета, как всегда, тяготила бурная бизнес-деятельность друга:

– Ну, на фига людям твои книжки. Они и так в Крым уже едут…

– Так им море станет ближе! – убежденно заявил Малой

Они зашли в спальный вагон. Малой уже занес руку – постучать в первое купе, как вдруг заметил Макара со товарищи и, дернув Скелета заруку, стремглав выскочил обратно в тамбур. Друзья помчались через вагоны к своим.

– Ну, попали! – сокрушался Малой на бегу.

– Я говорил: ну ее на фиг, эту рок-музыку, – ныл Скелет. – Теперь, как здрасти, фейс начистят.

– А кто виноват? – возмутился Малой. – Если бы ты, дубина стоеросовая, аппарат не сжег, щас бы уже по турбазам бабки лопатой гребли бы! Вино, девушки в придачу!

– И так сил нет, – запыхавшись, сопротивлялся заманчивым перспективам Скелет.

– Настоящий художник должен страдать за искусство!

Поезд мчался по солнечной русской равнине с перелесками.

Уступив свое купе, Солнце и Саша пошли к остальным. В одном вагоне из купе проводников послышался строгий голос: