Карамба, или Козья морда - Дмитрий Щеглов

– Ты провода ему выдернул? – зло, как змей глядя на Фитиля, зашипел Хват.

– Может у него там два мотора? – спросил Фитиль.

– Продался иуда? – забыв про девицу. воскликнул Горилла и красиво пошел рассекать воду.

Следом в воду бросились Хват и Фитиль. За ними поплыл и я. «Новый русский» уже ставил на якорь катер в том месте, где лежали затонувшие гантели. Первым достиг борта катера Горилла и без приглашения взобрался на палубу. За ним поднимались Хват и Фитиль. На берегу остались Данила и девица. Мой приятель сроду не питавший уважения к женщинам и сейчас в упор не замечал ее.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоено спросила потенциальная Сопель-Шереметьева.

– Пока нет, – успокоил ее Данила.

– А что может быть?

– Я так думаю, Фитиля выкинут за борт, и большая тройка, как в Ялте поделит мир.

– Ой как интересно… А граф Шереметьев не женат?

– Он уже граф? – удивился Данила.

– А вы не знали?

В это время я обогнул судно «нового русского» так и не услышав окончания разговора. Четверка, собравшаяся на палубе, знала, что сокровища находятся прямо под катером, и не предпринимала пока никаких действий. Надо было им помочь. Я вытащил дымовую шашку из целлофанового пакета, дернул за шнурок и закинул в открытый иллюминатор. Нырял я не хуже Хвата. Когда я вынырнул метрах в тридцати от катера, почти у самого берега, из каюты валил густой и черный дым. Святая троица – Хват, Горилла и Фитиль, разбежавшись на палубе, прыгнула в воду. Я в это время вылезал из воды. Мы, с Данилой прихватив одежду, отбежали от берега метров на пятьдесят и стали оттуда наблюдать. Из воды показалась голова Гориллы, потом Хвата, чувствовалось, что они несут что-то тяжелое. Рядом ужом вился Фитиль.

– Меня потом не забудьте, я ведь тоже нырял, – гундосил он.

Когда Горилла с Хватом вынесли на берег гантели, на палубе из дымовой завесы появился «новый русский» с помповым ружьем и сделал предупредительный выстрел.

– Плывите с гантелями обратно, или вы покойники.

Хват с Гориллой медленно подняли руки. Фитиль как заяц улепетывал к своей машине. А дым медленно рассеивался, показывая невредимое судно. «Новый русский» недоверчиво покосился внутрь своего «Титиника», и, не выпуская из рук ружье, запустил двигатель.

И в это время, с небольшим опозданием из-за бугра донеслась милицейская сирена. «Новый русский» убрал ружье, и помахав на прощанье белой фуражкой прибавил газу. Катер встал на дыбы, и как норовистый конь понес его к Средиземному морю. Фитиль завел свой старенький автомобиль и притормозил около Хвата. Хват хотел затащить в машину хоть одну гантель, но Фитиль рванул мимо.

– Стой дурак, – орал Хват догоняя «копейку». Наконец догнав снова притормозившего Фитиля, он плюхнулся на сиденье, – гони шеф, если жизнь дорога, – с испуга он начал заговариваться.

И тут, наконец, как черепаха из-за бугра, выползла шестерка оперативников. Ехала она медленно, но за то сирена выла исправно. Единственный кто не растерялся, был Горилла. Он подхватил обе гантели, и как спринтер понесся вместе с ними мимо девицы.

– Догоняй, – крикнул он. Повторять дважды не пришлось. Девица видимо не один раз бегала от милиции. Она поравнялась с Гориллой и стала заглядывать ему в глаза. Лучше бы она этого не делала. В первой же ямке она подвернула ногу и громко вскрикнула:

– Граф!

Горилла остановился. У него был выбор или гантели или она. Кого выбрал Горилла, мы так и не увидели. С прежней скоростью над жнивьем неслась его голова, а нес ли он на руках или в руках не было видно. И только когда через несколько минут вернулись удовлетворенные оперативники, мы поняли что, «исчо» не вечер, и мы можем скоро увидеть графиню Сопель-Шереметьеву. Значит убежал не с гантелями, а с нею на руках. Что делает в момент с мужиками женский пол, вай, вай, вай.

Лишняя реклама нам тоже не нужна была, поэтому мы издалека помахали Николаю с Петром, мол, у нас все в порядке и тоже окольными путями добрались до дома.

Глава заключительная

– Где вы бродите? – поджидала нас Настя около дедова дома.

– Подвески тебе добывали! – улыбнулся я.

– А что случилось? – спросил Данила.

Настя не вытерпела и первая рассказала, что она только, что видела.

У управления милиции оперативники Николай и Петро демонстративно выжимали наши платиновые гантели.

По городу в сторону Москвы на стреляющем джипе «Кран чарохи» пронесся Хват-Барыга.

В галантерейный магазин залетел, как всегда чумовой Горилла и попросил сразу пять разных платьев сорок восьмого размера и туфли тридцать седьмого.

Фитиля никто не видел.

– А у вас что?

Данила выложил из кармана тринадцать тысяч рублей.

– Думай Настя как тринадцать тысяч рублей разделить на три части, чтобы получилось без остатка. Сможешь поделить отличница?

– Подождите, друг другу шпильки вставлять, – одернул я обоих бойцов, готовых вцепиться друг в друга.

– Как вот это будем делить? – и я вынес из сарая на солнечный свет тяжелую, килограмма на два, золотую цепь «нового русского». На конце ее на двух скрещенных гантелях как на кресте, отдыхал гимнаст.

– Запросто, – последовал из двух уст ответ, – тащи зубило.

У деда в сарае, не то что зубило, черта можно было найти. Я принес зубило и молоток. Когда Данила, положив золотую цепь на наковальню, ударил молотком по одной из звеньев цепи, с нее соскочила позолота. Золотом там и не пахло. А девица оказалась права, когда сказала с катера Хвату, что утонувший гимнаст фуфло. Полежав денечек на дне реки, он стал ржаветь. Оставалась единственная надежда на платиновые гантели стилизованные под крест, на которых отдыхал гимнаст. Не знаю, какая из себя платина, но когда мы попробовали растопить скрещенные гантели, из них закапал свинец.

Так, что у нас осталась пока неразрешимой одна задача, поделить тринадцать тысяч рублей на три равные части. Настя – молодец, она успешно справилась с этой задачей. По три тысячи – на рыло, и четыре в неприкосновенный запас.