Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Уильям Форд Гибсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Холодная усмешка Молли не предвещала ничего хорошего.
– Как это?
– Не бери в голову. Давай вернемся в Бейоглу и позавтракаем. Сегодня у меня опять тяжелая ночь. Нужно забрать его барахло из номера в «Фенере», а затем сходить на базар и купить ему дурь…
– Купить дурь? Этой гниде?
– Ревнуешь? – расхохоталась Молли. – Умирать на колючке мы его точно не бросим. А судя по имеющейся информации, не сожрав дозы, он не может работать. Не боись, ты нынешний мне нравишься больше прежнего – по крайней мере, не такой тощий. – Она опять улыбнулась. – Так что схожу-ка я к торговцу Али и хорошенько затоварюсь. Без этого никак.
* * *
В «Хилтоне» их ждал Армитидж.
– Пора собираться, – сказал он, и Кейс попытался под загорелой маской со светло-голубыми глазами найти следы человека по имени Корто.
Ему вспомнился Уэйдж из Тибы. Обычно крупные дельцы скрывали свои наклонности. Однако Уэйдж имел свои грешки, имел любовниц. По слухам, даже детей. А вот Армитидж оставался полной загадкой.
– А теперь куда? – поинтересовался Кейс, проходя мимо Армитиджа к окну. – И какой там климат?
– У них нет климата, только погода, – загадочно сообщил Армитидж. – Вот. Читай… – Он положил на кофейный столик пачку проспектов и встал.
– Как там Ривьера? И где Финн?
– С Ривьерой все в порядке. Финн уже летит домой. – Улыбка Армитиджа выражала не больше, чем подрагивание усиков насекомого. Он ткнул Кейса в грудь, и при этом звякнул золотой браслет. – Не будь таким умником. Ты же не знаешь, насколько уже растворились стенки этих шариков.
Лицо Кейса застыло. Он взял себя в руки и скованно кивнул.
Когда Армитидж ушел, Кейс раскрыл один из проспектов. Дорогая бумага, текст – на французском, английском и турецком.
ФРИСАЙД – СВОБОДНАЯ ЗОНА.
ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ?
В этот раз все четверо летели вместе рейсом компании «Ти-Эйч-Уай» из аэропорта Есилкёй. В Париже – пересадка на шаттл компании «Джей-Эй-Эль». Кейс сидел в вестибюле «Истанбул-Хилтона» и смотрел, как Ривьера перебирает в сувенирной лавке липовые византийские древности. В дверях, накинув плащ на плечи, стоял Армитидж.
Ривьера, стройный блондин с нежным голосом, изъяснялся по-английски бегло и без акцента. Молли говорила, что ему тридцать, но по внешнему виду было трудно угадать его возраст. Еще она сказала, что Ривьера не имеет гражданства и путешествует по поддельному голландскому паспорту. Он родился в зоне полного разрушения, которая окружала радиоактивный центр старого Бонна.
В лавку стремительно ворвались три улыбчивых японских туриста, по пути они вежливо поклонились Армитиджу. Тот быстро и демонстративно пересек лавку и встал рядом с Ривьерой. Ривьера повернулся к нему и расплылся в улыбке. Очень красивое лицо, над которым явно потрудился хирург в Тибе. Ничего не скажешь, изящная работа, ничего похожего на армитиджевский гоголь-моголь из банальных поп-физиономий. Высокий гладкий лоб, широко посаженные серые глаза. Нос имел, вероятно, слишком идеальную форму, а потому был сломан и установлен наново, чуть небрежно. В результате появился легкий оттенок брутальности, удачно контрастировавший с точеным подбородком и быстрой, легкой улыбкой. Маленькие ровные зубы сверкали белизной. Кейс смотрел, как белые руки перебирают якобы осколки якобы древних якобы статуй.
Ривьера совершенно не походил на человека, которого прошлой ночью подстрелили иглой со снотворным, а затем похитили, подвергли тотальному осмотру и заставили присоединиться к команде Армитиджа.
Кейс взглянул на часы. Молли вот-вот вернется. Тоже мне наркокурьер.
– А ведь этот говнюк и сейчас под кайфом, – сказал он хилтоновскому вестибюлю.
Седеющая итальянская матрона в белом кожаном смокинге опустила на нос очки «порше» и взглянула на него с некоторым недоумением. Он широко улыбнулся, встал и вскинул сумку на плечо. Нужно было купить сигарет. Интересно, есть ли в шаттле салон для курящих?
– Счастливо оставаться, леди, – сказал он даме; та быстро опустила очки на место и отвернулась.
Сигареты продавались в сувенирной лавке, но Кейсу не хотелось разговаривать ни с Армитиджем, ни с Ривьерой. Торговый автомат находился в узкой нише в конце ряда таксофонов.
Он покопался в набитом турецкими лирами кармане и начал скармливать в щель маленькие тусклые монетки, слегка забавляясь анахронизмом процесса. Ближайший таксофон зазвонил.
Кейс машинально снял трубку:
– Да?
В трубке тихо попискивало, сквозь шумы спутниковой связи доносились тихие невнятные голоса, а затем раздался звук, похожий на завывание ветра:
– Привет, Кейс.
Пятидесятилировая монетка выскользнула из пальцев, подпрыгнула и куда-то укатилась.
– Это Уинтермьют, Кейс. Пора бы нам поговорить.
Электронный голос.
Кейс повесил трубку.
Позабыв про сигареты, он шел вдоль длинного ряда таксофонов. И каждый раз, когда Кейс проходил мимо очередного аппарата, тот звонил ровно один раз.
Часть третья
Полночь на рю Жюль Верн
8
Архипелаг.
Острова. Тор, веретено, кластер. Человеческая ДНК сочится из недр гравитационного колодца, масляным пятном расплывается по его крутой стенке.
Вызовите графическую программу самого обобщенного, грубого отображения плотности обмена информацией в архипелаге L5, у пятой точки Лагранжа.[10] На экране ярко вспыхнет массивный красный прямоугольник, доминирующий элемент схемы.
Фрисайд. Фрисайд многогранен, и далеко не все его грани видны туристам, снующим вверх-вниз по гравитационному колодцу. Фрисайд – это бордель и банковский центр, дворец наслаждений и свободный порт, город пионеров и роскошный курорт. Фрисайд – это Лас-Вегас и Висячие сады Семирамиды, орбитальная Женева и фамильное гнездо чистокровного (на манер призовых кошек и собак), опутанного густой сетью близких внутрисемейных браков, промышленного клана Тессье и Эшпулов.
В Париж они летели лайнером «Ти-Эйч-Уай», первым классом, и сидели все вместе: Молли у иллюминатора, рядом с ней – Кейс, а Ривьера
