Анифа. Пленница Севера (СИ) - Деметра Фрост

На место стыда пришло восхищение и радость.

— Спасибо, боги! — с восторгом прошептала она, порывисто прижав ладони к груди, — Вы услышали мои молитвы! Вот бы еще свадьбу сыграть, и вообще всё будет хорошо!

Глупо хихикнув, Лиа бросилась на кухню — за теплым хлебом, сыром и свежим козьим молоком. Скорее всего любовники захотят подкрепиться и будут рады сделать это в спальне, а не в общей комнате. Пусть понежатся в постели!

Но девушка ошиблась: от звука хлопнувшей двери проснулся только Сигурд. А Анифа, обычно пробуждающаяся до прихода своей прислужницы, только коротко пошевелилась и снова уткнулась носом в крепкую мужскую шею.

Протянув под одеялом руку к женскому бедру, мужчина медленно и лениво погладил мягкую округлость и тихонько заворчал от удовольствия. Света от зажженных прислужницей свечей оказалось достаточно, чтобы вновь насладиться ликом женщины, закутанной до самого подбородка в одеяла. Мысли о том, что он провел с ней ночь, вкусил сладость и тепло ее разгоряченного от страсти тела, дышал одним с ней воздухом и вдыхал усилившийся во время возбуждения аромат ее кожи, приводили его в восторг и почти священный трепет.

Как же она была прекрасна! Спящая и расслабленная, она казалась очень юной и безмятежной и привлекала его не меньше, чем накануне.

“Моя! — торжествующе подумал мужчина, — Моя!”

Конечно, он не знал мнение самой Анифы на этот счет, но он был уверен — он нашел верные рычаги, что способны покорить ее и подчинить его желаниям.

Ей нужен был властный, но при этом гибкий мужчина. Уверенный и одновременно — заботливый и услужливый, способный чутко прислушаться к ее собственным желаниям и потребностям. Слишком долго она привыкла быть независимой и неприступной.

Но ему непонятно — как такая страстная женщина, как она, могла в течение стольких лет отвергать мужское внимание? Вчера она в своей исповеди проговорилась, что не только отказывала брачным предложениям, но и мысли не допускала разделить с кем-нибудь постель. Неужели это правда?

Как же хочется в нее верить!

Но как же трудно это сделать, учитывая, насколько отзывчивой и умелой любовницей оказалась Анифа.

Приятные воспоминания о проведенном столь приятно времени отозвалось тягучим напряжением в паху, и Сигурд, повернувшись на бок и раскрыв бедра спящей женщины, мягко прижался к ее промежности — не проникая, а лишь мягко поглаживая самой головкой члена мягкое и теплое лоно. А, зарывшись носом в волосы Анифы, он с наслаждением вдохнул их запах — вкусный, свежий и пряный. От него приятно клокотало в груди и заставляло от удовольствия прикрыть глаза.

Сигурд потерся еще. Его движения — аккуратные и ненавязчивые — вызвали у спящей влагу, и в итоге мужчина с легкостью скользнул в ее тугую глубину, вырвав растерянный и сонный всхлип.

Дверь снова приоткрылась, и Сигурд замер, внимательно поглядев в сторону входа. Прислужница Анифы, присев на корточки и оставаясь в коридоре, аккуратно поставила около порога круглый деревянный поднос с мисками и кувшином. Заметив взгляд мужчины, она смущенно улыбнулась и кивнула. И сразу же тихонько прикрыла дверь обратно.

Сигурду показалось, что та даже одобрительно хихикнула.

Забавная девушка.

Воин продолжил двигаться — медленно и неглубоко, из-за чего ощущения были приятные, но острые. И Анифа, потихоньку просыпаясь, вдруг прошептала:

— Рикс…

Потрясенный, Сигурд замер. Он четко услышал имя человека, с которым судьба пару раз сталкивала его во время совместных походов. Они никогда близко не общались, ведь каждый был занят своими собственными обязанностями и своими людьми. Но острая и не совсем понятная ревность вспыхнула в нем, заставив Сигурда сделать сильный и глубокий толчок бедрами, окончательно пробуждая женщину в его объятьях.

Распахнув глаза, Анифа туманными от сна глазами, с некоторым недоумением посмотрела в мужское лицо перед собой и тихо пробормотала:

— Ты? Сигурд?

Опрокинув женщину на спину, мужчина навис над ней и снова толкнулся. Прикрыв глаза и запрокинув голову, Анифа выгнулась, непроизвольно подавшись навстречу проникновению и, согнув ноги в коленях, прижалась ими к мужским бедрам, а свои ладони положила на тяжело вздымающиеся бока.

Толчок. Еще толчок.

Наклонившись, Сигурд с голодной яростью поцеловал ее, продолжая свои движения и крепко поддерживая женские ягодицы своими ладонями. Он сжимал пальцами нежную плоть, а своим членом чувствовал влажную и дрожащую глубину, от которой его члену было очень уютно и хорошо.

И Анифе тоже было хорошо. Нега сна окончательно не отпустила ее, и она принимала утреннюю порцию любовной игры с неосознанным удовольствием и удовлетворением.

Даже когда он усилил свой напор. Даже когда увеличил скорость своих движений.

И даже когда Сигурд больно укусил ее за грудь, Анифа лишь коротко вскрикнула и внезапно задрожала под ним, почти до боли сжимая ногами его торс и царапая ногтями кожу.

Пульсация внутри ее чувственного естества отозвалась во всем его теле, и он, совершив еще несколько фрикций, с рыком кончил. И, чтобы не раздавить хрупкое женское тело, откинулся на бок, увлекая ее за собой и не покидая ее лона. Он прижал Анифу к себе с эгоистичной удовлетворенностью и неожиданно горячо обратился к богам с просьбой. Не вслух. Про себя. Но он попросил, чтобы его семя, которым он щедро наполнил женщину, дало свои плоды. Ведь тогда она окажется привязана к нему, и Сигурд сможет при всех назвать Анифу своей.

Глупо, наверное, делать подобное с помощью невинного дитя. Но он будет страстно любить этого ребенка, так же сильно, как и его прекрасную мать, которая всего за несколько дней сумела покорить его сердце.

***

Наконец-то осознав, что именно она допустила своими порывистыми и необдуманными действиями, Анифа трусливо попыталась зарыться в груду одеял, как маленький зверек — в свою норку. И она почти сделала это, когда Сигурд, поднявшись с постели, пошел к двери, чтобы забрать незамысловатый завтрак, принесенный Лиа.

Но, вернувшись, он мягко, но непреклонно вытащил ее из-под них, аккуратно посадил и поставил на ее колени поднос. И окончательно смутил женщину, когда попытался собственноручно, из собственных ладоней, покормить ее.

— Я не ребенок, — хмуро сказала она Сигурду, который на ее выпад лишь мягко улыбнулся. — Пожалуйста, прекрати.

Однако привычно надеть на себя маску неприступной гордости ей не удалось. Слишком уж много смущения было в ней. Да и нагота, прикрытая лишь одеялом, не особенно располагала к тому, чтобы строить из себя саму невозмутимость.

Пришлось ей сдаться. В ее жизни только двое мужчин делали подобное — Повелитель племен, находящий забавным подобное действо, и Рикс. Но, подхватывая с мужских