Капкан для оборотня - Валерий Иванов-Смоленский

— По-моему все это — твои выдумки и измышления, — в голосе Инны слышалась полная убежденность в собственной правоте.

— Фантазии многочисленных расплодившихся див от литературы, — продолжал распаляться Барсентьев, — хороши в способах заварки чая или приготовления кофе, проявлении любви к домашним животным, распитии спиртных напитков в интимной обстановке, завязывании и развязывании мелких интрижек и в прочих житейских мелочах. В охмурении расплодившихся олигархов и влиятельных чиновников. В постельных сценах, наконец.

— Значит, ты все же кое-что читал!

— Попадалась мне пара книжонок, — с досадой согласился Барсентьев. — В поезде делать нечего было…

— Читал! Читал! — торжествующим тоном воскликнула Инна, — а, говоришь, не знаешь…

— Это они ничего не знают, — начал уже злиться Барсентьев. — Они блистают небрежным упоминанием о фешенебельных курортах, в которые нет доступа простым смертным, походя роняют сведения об известных кутюрье, их изделиях, брэндах и торговых марках, умопомрачительно дорогих и недоступных обывателям. Они впечатлительно описывают красоты самых экзотических уголков мира, туманно намекая о своем близком знакомстве с этими краями. Между тем, вряд ли они причастны ко всему этому великолепию. Все эти сведения, свидетельства и впечатления может получить сегодня любой школьник, имеющий компьютер и доступ в Интернет. Но их лакированные сыщики…

— Здесь должна быть фантазия, — попыталась перебить Инна.

— Согласен. Однако любая фантазия на криминальную тему должна быть в пределах допустимого, а не вводить в заблуждение неискушенного читателя, не навязывать ему отрицательных качеств и искривленных познаний. Все знают, что нельзя лишать жизни человека. Но убивать плохих парней, оказывается, можно и нужно. Без следствия и суда.

Следователь уголовного розыска — эта чудовищная по своей юридической безграмотности формулировка продолжает кочевать, иногда под другим названием, по многочисленной детективной литературе. Авторы этих книжек в большинстве своем понятия не имеют, что при расследовании преступлений у милиции, например, есть три основные функции: оперативно-розыскная деятельность, дознание и следствие. Что следствие и уголовный розыск — это две совершенно разные стороны медали. Медаль одна, а стороны — совершенно разные.

И невдомек этим авторам, что даже убийство работником милиции отпетого бандита, при его задержании и оказании им вооруженного сопротивления, влечет за собой обязательное возбуждение уголовного дела (если оно не войдет эпизодом в уже имеющееся). И тщательное расследование: а не превысил ли оперативник свои служебные полномочия, правильно ли и своевременно ли он применил табельное оружие? И, если выявляются нарушения с его стороны, он будет нести ответственность на общих основаниях, как любой гражданин. А, иногда, даже большую ответственность, как представитель органов государственной власти и управления.

Такие авторы понятия не имеют о надзорных и других функциях органов прокуратуры. У них средневековые представления о системе исполнения уголовных наказаний. И, слава Богу, по тем же причинам они почти не лезут в деятельность органов государственной безопасности и судебной системы.

А ведь для того, чтобы овладеть азами юриспруденции по этой части, достаточно даже не прочитать, а хотя бы просмотреть две совсем не толстые книжки — уголовный и уголовно-процессуальный кодексы. А также изучить содержимое двух тощих брошюрок, в которых приводятся тексты двух законов — о милиции и о прокуратуре.

Барсентьев медленно переложил кипу бумаг на край стола и взглянул на собеседника.

Аленин, лощеный мужчина лет сорока, сидящий за столом напротив, держался очень солидно и уверенно.

— Дмитрий Алексеевич, — начал Барсентьев, — как могло случиться, что строительство сети автозаправочных станций на внешней стороне МКАД не было включено ни в план застройки, ни в план реконструкции Москвы? Фактически этот вопрос вообще остался вне поля зрения Правительства Москвы.

— Я не готов вам ответить сию же минуту, — снисходительно произнес Аленин, — хозяйство большое, возможно, это к моему департаменту и не относится, а проходило по линии жилкомхоза или мосгорархитектуры.

— Вы являетесь директором департамента землепользования и землеустройства?

— Ну, я.

— Тогда без Вашего участия этот вопрос не мог решаться.

— Вы, вероятно, правы. Но этого что-то не припоминаю… Возможно, это территория Московской области…

— Да, нет — это территория города. И распоряжение об отводе земельных участков под строительство было подписано вице-мэром столицы.

— Не в курсе. Может быть, я был в отпуске или болел…

— Но вот Ваша виза на этом документе. А вот докладная за Вашей подписью на имя вице-мэра, с приложением планов земельных участков, — Барсентьев протянул документы Аленину.

Тот сделал вид, что изучает их, но было заметно, что он просто пытается найти этому какое-нибудь объяснение.

— Я должен посмотреть у себя на работе, — пробормотал, наконец, Аленин.

— Посмотрите, — согласился Барсентьев, — а что мне по этому поводу отметить в протоколе допроса?

— Так это допрос? В качестве кого же?

— Пока в качестве свидетеля.

— Пока?

— Да. Есть объективные свидетельства, что вы участвовали в причинении ущерба государству, причем — в особо крупном размере.

— Вот как? — Аленин, похоже, не испугался.

— Именно, так. Значит, пишем, что вы не помните данных обстоятельств?

— Пишите, что хотите.

— А гражданин Куметов Артур Муратович утверждает, что…

— Не знаю я никакого Куметова, — вдруг злобно зарычал Аленин.

Он привстал со стула, прищурил глаза и, глядя в лицо Барсентьеву, процедил: — руки у вас коротки до меня добраться.

— Ну, это мы еще посмотрим, — спокойно произнес Барсентьев, — да вы не волнуйтесь, гражданин Аленин, может дать вам…

На столе вдруг резко зазвонил телефон внутренней связи. Барсентьев взял трубку.

— Слушаю вас Сергей Дмитриевич… Есть. Сейчас иду.

— Подождите меня в коридоре, — сказал он Аленину.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НЕ ЛЕПИ ГОРБАТОГО!

— Генеральный прокурор, — медленно произнес Долинин, — сказал, что принято решение передать дело по «Проматомнадзору» в следственный комитет Министерства внутренних дел.

Барсентьев, до крайности удивленный, был потрясен и никак не мог в это поверить.

— Да, — коротко подтвердил Долинин, — готовь сопроводительную за моей подписью.

— Кем принято решение? — сдавленным голосом спросил Барсентьев.

— Самим Генеральным прокурором.

— Это, что — недоверие ко мне?

— Игорь, ну что ты чушь городишь, — взорвался Долинин, — какое недоверие? Ты хоть сам-то думаешь, что говоришь?

— Так в чем же дело? Да ведь это же исключительно прокурорская подследственность — должностные преступления, — вдруг вспомнил Барсентьев, — как же такое дело отправлять в милицию? На каком основании?

— На основании указания Генерального прокурора.

— Объясните, в чем дело? Что произошло, Сергей Дмитриевич? Это же прямое нарушение закона…

— В чем дело, я не знаю. Могу только предположить, что ты кому-то здорово наступил на хвост. Кому-то очень-очень влиятельному.

Долинин наклонился поближе к Барсентьеву и тихо произнес, — Генеральному по этому поводу звонили из администрации Президента. А в чем дело, ты должен лучше меня знать. Ты же ведешь следствие…

— Да, я, в общем-то, ни на кого из верхушки пока и не вышел…

— Ну, значит, должен был выйти. Та публика такой крупный калибр просто так в ход не пускает. Знаешь, сколько стоит звонок из Кремля на таком уровне?

— Нет.

— И я не знаю. Но представить себе можно. Все. Выполняй. Сам понимаешь, что это даже обсуждать опасно.

— Есть, — понуро произнес Барсентьев.

По дороге к себе в кабинет, он наткнулся на Аленина и бросил на него невидящий взгляд.

— А, это вы… Можете быть свободны, — бросил Барсентьев уже через плечо, открывая дверь своего кабинета.

Лицо Аленина исказила недобрая улыбка, его взгляд, направленный в спину Барсентьева, был полон злобного торжества.

Уголовное дело по «Проматомнадзору» через полмесяца было прекращено следователем ГУВД города Москвы за недоказанностью.

Поздно возвратившийся с работы Барсентьев разделся в прихожей и зашел в комнату.

Инна смотрела по телевизору фильм, перед ней на столике стояла чашечка с кофе. На экране телевизора мелькали кадры расправы главного героя с какими-то подонками.

— О, опять похождения одинокого мужественного борца за справедливость и, по совместительству, покорителя женских сердец? — Барсентьев улыбнулся.