Гример - Александр Варго

Я остановился и прислушался. Шумел ветер, потрескивал факел, теперь почти бесполезный – ведь его свет уже не достигал дна ямы. В минуты предельного напряжения всякое может почудиться. Когда что-то хочешь услышать, то различишь его в любом звуке. Я готов был поклясться, что слышу доносящийся из-под земли отчаянный крик. Мне даже казалось, что я ощущаю содрогание земли под ногами. Я вырвал факел из соседней могилы и воткнул его в стену ямы. Теперь он горел у меня над головой, заливая все вокруг неверным желтым светом. Я даже не пытался угадать, сколько времени прошло – знал, что быстрее копать просто невозможно. Наконец острие лопаты ударило в дерево. Еще несколько движений – и я увидел поблескивающую лаком крышку гроба. Сердце мое сжалось. Инесс не отвечала мне на стук. Неужели опоздал, или… Стало еще тревожней. Неужели я ошибся?! Неужели прав был Петруха, когда говорил, что она мертва? Но не могло же мне почудиться, когда я накладывал макияж на лицо Инесс, то, что она открыла глаза, что ее пальцы сдавили мою шею… Не сошел же я с ума! Или все-таки разум покинул меня… Ведь скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я ночью на кладбище буду рыть могилу, я бы посчитал того полным идиотом.

Мысли щелкали, а я продолжал копать, расчищая поблескивающую лаком крышку дорогого гроба. Обдирая пальцы, я принялся откручивать барашки винтов. Руки тряслись от нетерпения, в тесной яме не хватало места. Наконец, расставив ноги, я поднялся над гробом и рванул крышку на себя. Она легко отлетела. А я замер. Гроб таил в себе страшную загадку. Я думал, что готов ко всему, готов увидеть задохнувшуюся, погибшую страшной смертью девушку, посиневшее лицо, содранные в кровь руки. Но Инесс в гробу не оказалось. Вместо нее на мягкой белой шелковой подкладке лежало неокоренное еловое бревно. Я даже ощущал его смолистый запах.

– Инесс! – вырвался из меня крик отчаяния.

– Инесс… – вернулось ко мне эхо.

Я вырвал факел из глиняной стенки, выпрямился и всмотрелся в тревожно сгустившуюся темноту. Мой мозг буквально переклинило. Я уже ничего не понимал. Факел, заливаемый дождем, шипел у меня над головой, отбрасывая на стенку часовни тень от надмогильных памятников. Перекошенные силуэты крестов, ажурные кружева кованой ограды двигались, как ожившие привидения. Пласт земли обрушился у меня за спиной. Глина, упав в гроб, рассыпалась на комья. Я повернул голову и увидел занесенную над собой лопату. Лезвие плашмя ударило меня по темечку. Я взмахнул руками, и факел отлетел в сторону, прочертив надо мной огненную дугу, рухнул на еловое бревно, лежавшее в гробу, и я отключился…

Сознание наконец вернулось ко мне. Внутри было тошно, все тело подрагивало. Почему я не могу открыть глаза? Где я сейчас? Кто меня ударил лопатой по голове? Почему вокруг такая гнетущая тишина? Я ослеп? Оглох? Вопросов было море, они один за одним сыпались на меня – и ни единого ответа. И тут я понял, что глаза-то у меня открыты, только я ничего не вижу. Непроницаемая темнота царила вокруг меня. Я слышал лишь собственное дыхание и биение сердца; оно неровно тарахтело, как неисправный мотор. Мокрая одежда липла к телу. Я лежал на спине. Когда боишься чего-то конкретного, а оно все же случается, то боишься в первую очередь подтвердить свою догадку. Во всяком случае, тянешь с этим до последнего. Я принюхался. Пахло влагой, сырой землей и совсем немного хвоей. Этот последний запах ускользал, растворяясь в других. Мои облепленные глиной пальцы принялись шарить по скользкой глине, раздвигая липкие комья. Под глиной было что-то твердое, но тоже скользкое. Материя? Шелк? Я сжал его в пальцах. Но почему именно шелк? Догадка была страшной, я не желал в нее верить. Рванулся, попытавшись сесть, и тут же ударился лбом во что-то твердое. Я лихорадочно ощупывал узкое вытянутое пространство, в котором оказался.

Гроб, гроб… я в гробу, в том самом, где лежала Инесс, вернее, должна была лежать. Вот почему так тихо и темно. Меня похоронили заживо!

Не повернуться – тесно. Я изловчился и засунул руку в карман. Мобильник был мертв. Он только коротко пискнул, когда я нажал кнопку, на короткое мгновение блеснул экранчиком и тут же погас, так ничего толком и не осветив.

– А даже если бы и работал… Из-под земли не позвонишь! Зажигалка, где же зажигалка? – извивался я, ощупывая одежду. – И куда подевалось бревно? Да какое это имеет сейчас значение? Выбросили его из гроба, а вместо него положили меня и закопали. Может, все же не гроб? Вот, вот же она – зажигалка!..

Я боялся выронить ее, боялся, что больше не найду. Провернулось колесико, брызнули искорки. Над пластиковым цилиндриком закачался спокойный огонек. Страшная догадка подтвердилась окончательно: я лежал в гробу. Над моим лицом морщился собранный в изящные складки белый шелк. И тут же в мыслях материализовались тонны земли, засыпавшие гроб сверху. Те тонны, которые я перелопатил этой ночью. Мне их не поднять, со дна могилы сквозь них не пробиться. Зажигалка раскалилась, обожгла пальцы. Я беззвучно вскрикнул и выпустил ее. Вновь навалилась кромешная темнота, такая густая, что, казалось, ее можно ощупать.

И тогда я закричал. Громко, отчаянно. Крик, замкнутый в узком пространстве, буквально оглушил меня. И я испуганно смолк. Внезапно что-то сильно ударило в крышку снаружи и раздался грубый голос:

– Какого хера раскричался? Будешь орать, вообще не выпущу!

Это было так неожиданно, что я оторопел. Вмиг исчезли воображаемые тонны земли. Хотя от этого мое положение не сильно улучшалось. Я не мог сам выбраться из гроба. Но ведь меня еще не похоронили!

– Выпустите меня! Выпустите! – закричал я.

– Ага, выпустить… Еще чего, – грубый голос немного смягчился. – Откуда мне знать, кто ты такой? Псих, наверное, раз могилы чужие копаешь.

– Выпустите!

– Никто тебя и не держит, – раздался в ответ возглас. – А если дергаться станешь, я тебе мигом лопатой по голове врежу. Понял?

Я уперся руками и коленями в крышку гроба; она скрипнула, приподнялась и отвалилась в сторону. Яркий свет фонаря бил мне в лицо. Тот, кто держал его, стоял на краю могилы, и я мог рассмотреть только его силуэт.

– Без глупостей, – предупредили меня. – Гробокопатель хренов…

Я осторожно поднялся, прикрыл лицо рукой от слепящего света.

– Вы кто? – спросил я.

– Не твое дело, сатанист проклятый. И не вздумай вылезать. Я сейчас милицию вызову.

Мне вновь стало не по себе. Радость от внезапного спасения улетучивалась.

– Руку опусти. Морду твою рассмотреть хочу.

Мне пришлось повиноваться. Фонарь приблизился. Луч света прошелся по лицу, скользнул на мои облепленные килограммами раскисшей глины ботинки.

– Кажется, ты не из их компании, – проговорил незнакомец задумчиво.

– Из какой компании? – Я не понимал, о чем идет речь, но предыдущая фраза давала мне надежду.

– Ну не из этих, не из латиносов. Это же ты с ними сегодня на похоронах молотился? Я только сейчас тебя и узнал. Глупить не станешь?

– Зачем?

– А я знаю?

Фонарь лег на край могилы, мне подали руку.

– Выбирайся, вредитель.

Ноги мои оскальзывались, из-под каблуков осыпалась в гроб земля. Наконец-то общими усилиями я оказался на траве. Мой несостоявшийся могильщик на всякий случай подхватил с земли лопату, держал ее так, чтобы при случае иметь возможность ударить меня по голове. Я узнал его – тот самый мужик в камуфляже и с бензопилой, который сегодня днем присматривался к похоронам. Он явно тоже не был из одной компании с Рамиресом.

– Чего пялишься? Что, на мне реклама стирального порошка нарисована? – недовольно спросил он.

– Я вас сегодня уже видел.

– Ну и что из этого? Почему бревно в гробу лежит? На хрена его хоронили?

– Я откуда знаю…

– Так ты надеялся труп откопать и прокололся? А про бревно не знал? Хорошее объяснение. Хреновее, чем сам поступок.

– Я уже сам ничего не понимаю, – признался я. – Закурить не найдется?

– Вряд ли ты такие куришь. Небось к дорогим привык, – голос уже звучал относительно миролюбиво. Мужчина с обветренным лицом достал помятую пачку дешевых сигарет без фильтра и протянул мне. – Не смотри, что их там пара штук, дома у меня еще есть.

– Благодарю, и огоньку, если можно.

Чиркнула спичка. Мужчина ловко прикрыл ее от ветра в своих сильных ладонях. Мы задымили. Это простое действие возвращало нас к реальности, хоть на шаг, да возвращало. Хотя антураж вокруг нас был еще тот – раскопанная могила, на дне которой поблескивал раскрытый гроб; втоптанный в глину крест с табличкой лежал неподалеку.

– Так ты не из этих, – уже утвердительно произнес мужчина. – А я-то подумал… Вижу, огоньки снова на кладбище – опять латиносы шабаш справляют. Я и пошел посмотреть. Всякое они выделывали, но чтобы могилы разрывать – такого еще не было. Ну, я по голове тебе и врезал. А потом смотрю, бревно в гробу… На хрена бревно хоронить? Ритуал у сатанистов такой, а?