Stars - Лена Ленина

– Как доктор доктору. У меня есть своя психологическая теория, что все публичные люди – это недолюбленные в детстве дети.

Им не хватало родительской любви, и они пытаются этот недостаток компенсировать любовью публики.

– Наверное, поэтому я не хочу быть публичным человеком и очень легко могу расстаться с телевидением и популярностью. Это меня нисколько не греет и не притягивает. Можно сказать, что в мир шоу-бизнеса я попал случайно. Так же случайно когда-нибудь из него уйду. Это случайность, что моя профессия психоаналитика превратилась в профессию актера-комика. Но я до сих пор ее не считаю работой в полном смысле этого слова и не смогу считать ее таковой. Я не считаю, что мое призвание – быть артистом. Так получилось, и я гордо несу это знамя вперед. Но когда-нибудь я пойму, что по каким-то причинам надоедаю зрителям или самому себе, я с легкостью расстанусь с этим имиджем, и ничего плохого со мной не случится. Если однажды утром меня перестанут узнавать на улице и фотографироваться со мной, я буду счастлив.

– Как психоаналитик психоаналитику. Дети, которые в школе играют роль шута горохового, – это закомплексованные дети, которые пытаются скрыть свою неуверенность в себе?

– Быть уверенным в себе на сто процентов не может быть ни один человек. – В это время я энергично замотала головой и двумя указательными пальцами уперлась себе в грудь. – Да, ОК, вы уверены в себе на сто процентов.

– На сто пятьдесят, – машинально поправила я Гарика, руководствуясь идеей о том, что мысль материальна и нам, закомплексованным и неуверенным, нужно активно верить в обратное.

– Я не уверен в себе на сто процентов. Вы, женщины, не бывали во всех жизненных ситуациях. Есть в жизни такие ситуации, когда человек не может быть уверен в себе на сто процентов. Я уверен в другом, в том, что я останусь таким, какой я есть в любой ситуации. Но если за мной погонится гепард, а такое однажды было в моей жизни, я не буду уверен в том, что я от него убегу. И Вам не советую быть уверенной в этом. Главное – быть уверенной в гепарде: он точно вас догонит. Если речь идет о детстве, то и в детстве я был уверен в себе, и сейчас уверен в себе.

Скорость гепарда действительно самая большая среди животных и в момент нападения составляет 110–115 километров в час, что почти на треть выше, чем у самых быстрых в мире антилоп или газелей. Правда, он может поддерживать ее недолго. Метров двести-триста – и спринтер выдыхается. Но это утешение слабое. Потому что среди блондинок стайеры тоже встречаются редко. В общем, вся моя теория о формировании юмористов – гепарду под хвост.

– Юмористом интереснее и веселее быть, чем врачом. Для молодого человека. В Армении, где я родился и вырос...

– В каком городе? – поторопилась узнать я, пока он снова не убежал к какому-нибудь президенту.

– В Ереване. Начало 90-х годов были военными годами, хотя в самой Армении войны не было, но...

– Вы родились в начале 90-х годов? – Я не верила своим глазам, на вид Гарик казался старше. Может быть, армянские парни раньше взрослеют?

– Нет, – развеял мои генетико-морфологические сомнения звезда, – я формировался в начале 90-х годов, в 1990-м году мне было шестнадцать лет. В Армении не было света, не было газа, люди жили при свечах, как в XVIII веке. Хлеб и сигареты давали по карточкам. Люди жили очень плохо, все было очень тускло и серо. В этот момент начался КВН. Усилиями команды КВН Ереванского медицинского института мы, молодые парни, увидели, что кроме этой серой скучной жизни есть еще что-то интереснее. И мы, наплевав на реальность, начали играть в КВН, при свечах писали сценарии, репетировали. Со временем мы поняли, что КВН намного веселей, чем психоанализ. Я придерживаюсь этого мнения до сих пор. Вот таким образом, с легкостью поменяв медицину на юмор, уже пятнадцать лет я плаваю в океане юмора, но не забываю о медицине, потому что это самая достойная профессия, которая может быть у человека. Вообще, любой человек должен быть врачом. Придет время, когда веселая молодость улетит, придет зрелость, скучная и серая, и тогда я с легкостью променяю профессию юмориста на профессию врача-психоаналитика.

Где-то в середине предыдущего ответа у меня зазвонил телефон. Нет, не президент, спрашивающий Гарика к телефону, а просто симпатичный парень, интересующийся, можно ли меня пригласить в ресторан. Все мужчины почему-то думают, что я хронически голодна. Но я, краем глаза видя, что Гарик как ни в чем не бывало отвечает диктофонам и без меня, облегченно вздохнула и продолжала шептать по телефону. Вот что значит опытный интервьюируемый! Скоро можно будет присылать диктофоны без журналиста, и звезды сами будут себе вопросы задавать и сами будут на них отвечать.

– Всем известно, что горячие армянские парни любят российских блондинок. – Я не знала, как поделикатнее задать следующий вопрос, который звучит довольно грубо во французских скандальных ток-шоу, – насколько легче знакомиться с девушками, когда ты звезда, то есть насколько легче любить девушек, когда ты – звезда?

– Любить девушек? – О, Гарик услышал еще одно вьетнамское слово.

– Вы не понимаете, в каком смысле? – совсем растерялась я.

– Давайте точно разберемся со смыслом, чтобы я правильно ответил на вопрос. – Похоже, что Гарик надо мной потешается.

– Насколько легче снимать девушек, когда ты звезда? – выдавила я и покраснела.

– Знаете, я вообще никогда в жизни не снимал девушек.

– Девушки сами к вам пристают?

– Нет, дело в том, что я против глупых ситуаций в жизни. И это не относится только к армянам или к горячим парням, которые ищут новых знакомств, секса только ради секса. Это просто смешно. Если взглянуть на такого мужчину глазами женщины, это глупо выглядит. Мужчина, который снимает девушек, особенно пользуясь своим статусом, не только будучи звездой, но и как Остап Бендер, который показывал в поезде студентам миллион рублей, мне кажется глупым и смешным. Как я вам уже говорил, я ни в очередях, ни с работниками ГИБДД, ни с блондинками... Когда я был еще холостым, я играл в КВН и уже был достаточно популярным, чтобы обращать на себя внимание женской половины человечества, я и тогда не интересовался лицами противоположного пола, которых я привлекал только как человек из телевизора. Меня больше интересовали девушки, которые меня вообще не узнавали и которым я нравился как человекмужчина, а не как человек-звезда. Человек-звезда очень уязвим в этом плане. Любая девушка может улыбнуться звезде, подсесть к нему, заговорить, или наоборот. В последнем случае девушка расслабляется, думая, что известный человек ей плохого не сделает, с ним можно сразу поговорить, пусть подруги посмотрят. Для меня это просто смешно. Детский сад.