Фельдмаршал в бубенцах - Нина Ягольницер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Отец вернулся тем вечером в отвратительном настроении. Он ездил за товаром, но не купил и половины желаемого, что означало дорогостоящую и утомительную поездку на материк. Он долго и дотошно пенял дочери на шум, от которого у соседа «едва котелки с полок не валились», на съеденный изюм, «за который деньги плачены, а сам он в корзине расти не согласный», и еще на какие-то подлинные и мнимые огрехи. Росанна же, пряча улыбку, накрывала на стол и покаянно качала головой, клянясь, что изюма-то съедено было самую малость, а сосед и вовсе сам уши развесил, а теперь жалуется.
Истощив поток упреков и нравоучений, Барбьери отужинал, а затем сурово велел дочери отправляться спать и не докучать уставшему отцу своей девичьей болтовней. Хмуро зыркнув на Росанну напоследок из-под кустистых бровей, он пробубнил еще что-то назидательное, смущенно сунул ей привезенный сверток с отрезом винно-красного льна и уселся у очага.
Росанна же, умостив по краям стола две свечи и неспешно колдуя над тканью, размышляла о том, что на материк отец поедет не меньше чем на пару дней, а значит, она снова сможет предложить Пеппо и его самодовольному другу свою помощь.
…Но прошло два дня, а оружейник и не думал появляться. Это тревожило и немного обижало.
Юная лавочница недолюбливала долгие отлучки отца и сегодня утром провожала его без всякой радости. С торговлей она справлялась не хуже родителя, сосед-лудильщик всегда откликнулся бы на зов, ежели к Росанне вздумал бы проявить назойливое внимание какой-нибудь мужлан, а жили Барбьери и вовсе прямо на втором этаже над собственной лавкой. Но девушка все равно побаивалась ночевать одна.
Ночной город за окном, освещенный луной, казался таинственным и совсем незнакомым, голоса фонарщиков перемежались порой с заунывным криком каких-то ночных птиц, и сразу вспоминались страшные рассказы, в изобилии бродившие среди детворы, до колик смешные при свете дня, но леденящие в пустом и темном доме.
День тянулся бесконечно. Солнце начало клониться к крышам, вытягивая вдоль переулка тени прохожих. Лавка уже почти час была пуста, и Росанна хмуро подумывала закрыть ее пораньше. Надо только запереть ставни. И свечу на сундук не ставить, а то в прошлый раз она увидела тень горшка, насаженного на ручку метлы для просушки, и едва не поседела от ужаса. Вот дура…
И что за день такой скучный? Покупателей мало, да и те несловоохотливы. Подруги не заглядывали, только Сесилия забежала с утра узнать, когда уезжает отец, и очень расстроилась, узнав, что Барбьери отправился к парому еще на рассвете. Она хотела попросить лавочника привезти для нее с материка какой-то особенной тесьмы. Одно тряпье на уме, будто у ее папаши-портного тесьмы не найдется. Клуша…
Росанна окончательно разозлилась, с грохотом захлопнула ящичек с дневной выручкой и раздраженно захрустела печеньем.
В конце лета темнеет быстро, и вскоре за подслеповатыми окнами лавки начала сгущаться первая лиловатая мгла, словно чернила, капнувшие в воду. Росанна подошла к окну и поглядела на башенные часы. Почти восемь. Будет с нее. Только мешки с крыльца затащить — и наверх.
Но стоило лишь подумать об этом, как дверь скрипнула, и на пороге появился запоздалый покупатель, худощавый монах в доминиканской рясе. Он нерешительно потоптался у порога, осматриваясь, а Росанна поспешила навстречу, мысленно закатывая глаза.
— Доброго вечера, святой отец, — старательно улыбнулась она, — чем могу вам служить?
Монах не без учтивости кивнул, колыхнув полунадвинутым клобуком:
— Доброго вечера, достопочтенная мона. У меня возникло затруднение: я обошел уже несколько лавок и нигде не нашел нужного товара. Последняя надежда на вас. Я слышал, эту лавку держит мессер Джованни Барбьери.
— Да, святой отец, — кивнула Росанна.
— Нельзя ли побеседовать с ним? — Голос монаха прозвучал со столь искренней надеждой, что девушке стало неловко.
— Сожалею, святой отец, но батюшка в отъезде и вернется не раньше завтрашнего дня. Однако я все знаю о нашем товаре и непременно постараюсь вам помочь. Что вы ищете?
А монах неспешно откинул клобук, открывая болезненно-худое лицо, и взглянул на Росанну холодными спокойными глазами, в которых ей вдруг почудилась насмешка.
— Прекрасно, дитя мое, — мягко проговорил он, — я уверен, что ты сумеешь мне помочь. Главное, чтобы нам не мешали.
С этими словами он шагнул к онемевшей девушке и быстрым рывком сдернул с ее шеи висящий ключ. Росанна только сдавленно всхлипнула, когда жесткая струна шнурка впилась в кожу. А монах сноровисто заложил дверь перекладиной и захлопнул ставни. Лавочница пятилась, пока не уперлась поясницей в прилавок.
— Святой отец, — пролепетала она, чувствуя себя так, будто в живот попали комком снега, — право, вы обознались. У нас никогда не было никаких недоразумений со Святой церковью. Батюшка — добрый прихожанин, мы всегда ходим к мессе, и никто о нас слова дурного вам не скажет.
Монах же улыбнулся, не размыкая тонких сероватых губ:
— Господь с тобой, милая. У святейшей инквизиции вовсе нет к вам нареканий. Я просто хочу скоротать время в приятном обществе, поджидая моего доброго друга.
Росанна сглотнула:
— Вы… вы о ком, святой отец?
— Не беспокойся, он тебе понравится. Главное, не шуми. Ты можешь совершенно незаслуженно навредить себе и своим соседям.
Девушка поверхностно дышала, сердце мелко колотилось в горле. В лавке стало совсем темно, голос монаха раздавался, казалось, прямо в пустоте, и ей уже мерещилось, что он надвигается на нее из мрака.
— Святой отец, — прошептала она, — дозвольте… я зажгу свечу…
— Конечно, милая, — донесся ласковый ответ, напомнивший Росанне смазанное джемом лезвие кухонного ножа.
Она медленно обернулась, протянула руку и нашарила в медной миске кресало. Потом осторожно пододвинула к себе подсвечник. И вдруг ощутила, что этот тяжелый металлический рожок невольно придал ей уверенности. У нее есть преимущество: монах стоит напротив двери, сквозь доски которой еще пробиваются остатки света. Росанна же скрыта тьмой в глубине лавки. Немного удачи — и девушка успеет метнуться в кладовую. Там наружная дверь отперта, можно выскочить на улицу и попытаться убежать.
Машинально сжав подсвечник в руке, она осторожно вынула ноги из башмаков и мелко засеменила к кладовой. Еще всего два шага, и… сильная рука схватила девушку за волосы и опрокинула на пол, а в грудь врезался удар. Росанна хрипло втянула воздух, а сверху навалилось тяжелое тело. Полуослепленная болью лавочница взвизгнула, взмахнула подсвечником