Трудно быть ведьмой - Александра Билевская

– Денис вышел покурить, – дрожащим голосом отчитался кто-то.

Брови Ольги Григорьевны взлетели вверх.

– В цивилизованном мире с курением принято бороться, а не поощрять его. Возможно, вы не в курсе, молодые люди, но вы работаете не в совковой конторе, а в современном учреждении. Вам платят за работу, а не за пустопорожнюю болтовню. Кстати, откуда здесь посторонние?

Суровый взор переместился на нас. Впрочем, я уверена, что она обнаружила нас сразу, только оттягивала удовольствие.

– Это гиды, – ответила Женька, и я сразу поняла одну из причин, по которой Ольга Григорьевна невзлюбила мою подругу. Голос Женьки не дрожал. Еще она не ела начальство глазами, однако и не опускала их в страхе. Ну не боялась она! Ей вообще не свойственно бояться.

– Что они здесь делают?

– Ждут инструкций. Василий Сергеевич велел обратить особое внимание на гостей, которые приедут на той неделе. Я подумала, вдруг он захочет что-то порекомендовать?

– Вы надеетесь, директор банка станет выполнять за вас вашу работу? – иронически осведомилась Ольга Григорьевна. – Ну-ну. Хорошо, пусть подождут.

В этот миг открылась дверь, и на пороге показался очень высокий сутулый мужчина. Он, не поздоровавшись, молча взглянул на Ольгу Григорьевну, и та поспешно произнесла:

– Иду! Простите, что задержалась. Всегда стараюсь в начале рабочего дня обойти весь офис. Если лично за каждым не проследишь…

Она слегка улыбнулась, словно воспитательница детского сада, понимающая: как ни бейся, без ее контроля дети все равно будут писать в штаны.

Начальство удалилось, подчиненные остались в состоянии близком к коме. И если от этого повышается производительность труда, то не зря я с подозрением отношусь к работе банков – труд их странен.

Я повернулась к Лизе, та скосила глаза на окружающих. Она права, наши ведьмины дела лучше обсуждать наедине! Женька, кивнув, встала, мы тоже.

В коридоре она сказала:

– То, что он не здоровается и вообще нас не замечает, в порядке вещей, так было и раньше. На него всегда обижались, что он высокомерный к подчиненным. К этому я привыкла.

– А мне показалось, он стеснительный, – удивилась я. – Ему легче сделать вид, что никого кругом нет, чем воспринять сразу такую тьму народа.

Лиза засмеялась. Я тоже.

– Что? Я попала пальцем в небо?

– Как раз попала куда надо. Тебе и Дар ни к чему.

– Твой – очень к чему. Без него нам не справиться.

Женька привела нас в женский туалет. Он был довольно чистый, хотя кто-то, похоже, уже успел тайком покурить, пренебрегая заветами так называемого цивилизованного мира (наш мир, надо полагать, дикий).

– Они любовники, – выпалила Лиза, едва мы убедились, что в кабинках пусто. – Стопудово! Он ее любит, она нет. Она карьеристка. Ей важнее всего власть. Она использует любовника, чтобы продвинуться, а вообще его презирает, а себя считает самой умной. Хотя никакая она не умная. Это я с Мухиной сравниваю. У той ум прямо сиял, а тут средненько. Зато самооценка зашкаливает.

– А к людям она как относится? – поинтересовалась я.

– Да никак. То есть без них ей не на ком было бы демонстрировать власть, а больше они ей ни для чего не нужны. Они для нее – быдло. Вообще, любопытно… – Лиза смолкла.

– Что?

– Ты была права – люди, они разные. В том смысле, что каждый имеет много граней, хороших и плохих. А вот Мухина с Ольгой Григорьевной однонаправленные. Мухина – на Эдика, а эта дама – на власть. Все остальное для них идет малозаметным фоном. Редкая черта, особенно для женщин…

– Для нас, наверное, это кстати, – решила я. – Однонаправленный человек проще, поэтому им легче управлять. Можно заранее просчитать, как он поступит. А Василий Сергеевич какой?

– Никакой. Удивительно, как это он пробился в большие начальники?

– Его жена – дочь Никоненко, – напомнила Женька.

– Ну разве что. Нет, в целом он не вредный, блеклый только. Кстати, Вика права – он не высокомерный, наоборот, смущается. Самооценка у него низкая, и вообще людей он боится. У него стоит что-то вроде блока защиты. То есть он видит людей, но их для него как будто бы нет. Хотя…

– Что? – поторопила я.

– Ему нравится бояться. Нет, не так! Ему нравится подчиняться. Для него счастье – подчиняться тому, кто сильнее.

– В частности, Ольге Григорьевне.

– Да. От ее самоуверенности он просто млеет. А к Женьке у него отношение странное. Ой, кстати! Ты знаешь, Женька, тебя здесь все очень любят. Я еще только вошла в ваш зал, а оттуда к тебе поплыли такие волны, мягкие и приятные. Все без исключения болеют за тебя, а не за Ольгу Григорьевну!

– Серьезно? – обрадовалась Женька. – Слушай, там есть один… такой высокий блондин, на Шварценеггера похож. Ты не смотрела на него внимательней? Он не влюблен в меня по-настоящему, а?

Лиза недоуменно пожала плечами.

– Вот самое время сейчас обсуждать, кто в кого влюблен! – осадила подруг я. – Потом обсудите. Надо срочно решать, что нам делать. Не забывайте, мне к двум на работу! А второй раз легенда о гидах вряд ли пройдет, так что больше нам сюда не пробраться.

– Она и первый не прошла, – улыбнулась Лиза.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Ольга Григорьевна не очень-то нам верит. У нее по отношению к нам с тобой… наверное, это называется настороженность. Неодобрительная опаска. Уж не знаю, за кого она нас принимает?

– Шпионы конкурирующего банка? – пожала плечами я. – Непонятно. А что за странное отношение к Женьке у шефа?

– Это трудно объяснить. От большинства людей он отгораживается, потому что в глубине души их боится. Их для него как бы нет, он смотрит сквозь них. Ольгу Григорьевну он боится так сильно, что очень любит и готов для нее на все… на многое, по крайней мере. А Женьку не боится и от нее не отгораживается. Он относится к ней как нормальный человек к хорошим знакомым. Нейтрально, хотя скорее положительно. И при этом судорожно пытается от нее отгородиться. У него не получается, и его это раздражает.

– Ребус какой-то, – прокомментировала Женька. – А яснее ты не можешь?

– Не могу, – со вздохом призналась Лиза. – Я и так стараюсь изо всех сил.

Я задумалась.

– Подозреваю, он собирается пойти на поводу у Ольги Григорьевны и тебя уволить. А поскольку он хорошо к тебе относится и в целом незлой, ему это неприятно. Самое удобное – забыть, что ты человек, понимаешь? Тогда уволить тебя станет просто.

– Что же делать? – растерянно спросила Женька.

Я повернулась к Лизе:

– А скажи, Ольга Григорьевна всерьез ненавидит Женьку или нет? Предположим, она перешла на другую работу, и Женька с ее неумением подчиняться перестала маячить перед глазами. Будет ли Ольга Григорьевна по-прежнему прикладывать усилия, чтобы выгнать ее из банка, или забудет о ее существовании?

Подруга закрыла глаза, словно восстанавливая в памяти картину, затем медленно произнесла:

– Не думаю, что ненавидит. Скорее воспринимает как помеху.

– Помехам не мстят, так? – уточнила я. – От них достаточно избавиться. Значит, надо удалить Ольгу Григорьевну из банка, а уж останется она любовницей шефа или нет, неважно. Женьку она забудет.

– Она не дура увольняться, – заметила Женька. – Здесь ей зеленый свет, командует, как хочет, а в другом месте еще вопрос, станут ли ее слушать.

Я сосредоточенно размышляла.

– Есть один большой плюс – Ольга Григорьевна своего любовника не любит. Он ей нужен исключительно из выгоды. Без выгоды она за него цепляться не будет. И если работа в банке покажется ей недостаточно перспективной, за нее она тоже цепляться не будет, правильно? При ее завышенной самооценке она не усомнится, что легко найдет место не хуже. В конце концов, твой шеф поможет, у него наверняка есть связи.

– Да, но наша работа очень даже для нее перспективная! Ты пойми, я могу приказать не все. То есть, если что-то совсем конкретное, нет проблем. Пойди, скажи – это пожалуйста. Потом отдача шибанет, но потерплю. Пусть я велю ей подать заявление об уходе. Сегодня подаст, завтра заберет, и я ничего не выиграю. А приказать ей пожелать уволиться не выйдет. На чувства приказ не действует.

– А вчера, – напомнила я, – ты приказала Мухиной сделать все, чтобы заполучить Эдика. То есть в какой-то мере приказала захотеть. У тебя ведь получилось, правда?

Женька кивнула:

– Получилось. Но, во-первых, ты это так ловко сформулировала, что вроде как речь шла не о чувствах, а о делах. А главное, она и сама этого хотела, я только подтолкнула. А Ольга Григорьевна увольняться не хочет, и уговорить ее нам невозможно. Лиза правильно сказала – мы для нее быдло.

Я продолжала шевелить мозгами. Мне даже почудилось, я слышу, как те натужно скрипят. Интересно, нет ли у ведьм на сей случай специального упражнения? «Если ваши извилины издают неприятные звуки, прежде всего скорректируйте их форму при помощи корректирующего шомпола» или еще что-нибудь подобное? Мне явно требуется. Ладно, придется обойтись собственными силами.