Славься! Коронация "попаданца" - Михаил Ланцов

ГЛАВА 11

— Бенджамин, как вы мне объясните произошедший конфуз?

— Не знаю. — Дизраэли нервно вышагивал по кабинету и теребил себя за волосы.

— Вы посчитали, что с Санкт-Петербургом было мало проблем, и решили усугубить ситуацию? Или, может быть, вы работаете на этого русского? Признайтесь, он вас купил? — Виктория холодно улыбнулась.

— Ваше Королевское Величество! Я не знаю, как его люди вышли на моего помощника. Это было просто невозможно! — Бенджамин был совершенно расстроен и заметно нервирован. — Сколько Вильям был в их руках, прежде чем Бисмарк взял его под арест, по нашей просьбе? Что он им там рассказал?

— Вас не это должно сейчас заботить. Как вы предполагаете выкручиваться из данного конфуза?

— Все зависит от того, что Вильям рассказал. — Дизраэли задумался. — Лучшим решением бы стала его смерть при задержании, но… Александр взял его живым.

— Что мешает ему попытаться «бежать»?

— Его отец — сэр Вильям-Эдвард Гладстон. Этот уважаемый и влиятельный джентльмен не простит нам гибели своего сына.

— А что он сделает?

— Бог его знает. Очевидно одно — без своего деятельного участия судьбу своего сына он явно не оставит.

— А вы знаете, — Виктория задумалась, — эта идея мне нравится. Ведь необязательно Вильяму погибать. — Она лукаво улыбнулась.

— Что вы имеете в виду?

— Вильям-Генри напишет предсмертную записку с просьбой никого не винить и попытается повеситься. Но у него ничего не получится — веревка оборвется как раз к тому моменту как подоспеет дежурный офицер охраны. Он ведь сейчас находится под присмотром пруссаков?

— И что он напишет в предсмертной записке, что исправит ситуацию?

— Что был безумно влюблен в Луизу и, поняв, что никогда не сможет добиться ее руки, решил отомстить.

— А что нам с того?

— А нам? Мы его осудим, приговорим к смертной казни за попытку покушения на особу королевской крови, но, в связи с тем, что веревка оборвалась, помилуем. Согласно древней традиции. Особенно беря в расчет тот факт, что совершенное было мотивировано юной горячностью и любовными чувствами.

— Хм. А как отреагируют участники конгресса?

— Я думаю, им всем плевать на то, жива или мертва Луиза. У них сейчас главная задача — конгресс, все остальное их мало беспокоит. Мало того, они все заинтересованы в том, чтобы Великобритания подписалась на итоговых документах. Мы нужны им. Загонять нас в угол никому нет нужды. Даже Александру, который благоразумно остановился на вашем помощнике, а мог, и это я особенно подчеркиваю, мог взять вас. И вот тогда у нас не было бы никаких шансов избежать позора. — Дизраэли растерянно смотрел в пол. — У вас есть возможность поговорить с Вильямом-Генри?

— Да. Если дела обстоят так, как вы говорите, то Бисмарк пойдет нам навстречу и даже найдет дежурного офицера для лжесвидетельства.

— Хорошо. Я рада это слышать.

— А как быть с другими жертвами? Ведь кроме погибшей Маргарет есть и другие пострадавшие.

— Если мне не изменяет память, то ничего особенно страшного там не произошло, так что обычным повешением Вильямом-Генри мы вполне сможем ограничиться. Там ведь погибла всего лишь служанка, кое-какие агенты Foreign Office и эти… как их там… — Королева подняла руку к Бенджамину, чтобы он ей напомнил название.

— Сотрудники Комитета государственной безопасности Российской империи, которые, рискуя жизнью, расследовали это ужасающее преступление, — с постным видом начал Бенджамен, — и мы, как честные люди, должны воздать им почести. Ведь тот поступок, что совершил Вильям, — позор для джентльмена. Британская корона очень признательна Его Императорскому Величеству Александру Александровичу, а также его людям, за проделанную работу и вместе с ними скорбит над безвременно ушедшими героями. — Под конец этого монолога Дизраэли буквально закатил глаза и перешел на откровенно издевательскую интонацию.

— Именно так, — улыбнулась Виктория, — Бенджамин, вы совершенно правы. Не забудьте попросить у Александра список отличившихся для награждения и передать некоторые суммы вдовам погибших. А самому Императору… — королева улыбнулась, — в качестве особой признательности мы преподнесем орден Подвязки, как человеку, особо трепетно заботящемуся о чистоте британской репутации. — Сказав это, Виктория сдавлено хмыкнула, а потом вдруг сделалась серьезной и спросила: — Что вы там говорили о сокровенных знаниях, которыми мог поделиться Вильям-Генри с Александром?

— Боюсь, что вся наша агентура в Берлине теперь ему известна. Что еще он мог у него выведать за столь незначительное время — я не могу даже предполагать. Но то, как его люди резво шли по агентурным цепочкам, меня пугает. Вильям-Генри знает довольно много, и, если честно, я не представляю, что он мог поведать этим русским.

— Эта информация не создаст нам проблем?

— Если считать, что мы и наша репутация пока еще нужны участникам конгресса, то не создаст. По крайней мере — в ближайшее время. А потом… да — создаст нам определенные проблемы. К счастью, Вильям-Генри не так давно является моим помощником.

ГЛАВА 12

Для слушания по делу Вильяма-Генри решили создать импровизированную следственную комиссию. А чтобы не вызывать сложных дипломатических коллизий, председательствовала на слушании лично королева Виктория. Именно такой вариант предложил Дизраэли, ссылаясь на то, что Гладстон ее подданный, опорочивший ее доброе имя. Впрочем, никто особенно не возражал, понимая, что чем быстрее ситуация разрешится, тем лучше. Да и вообще, практически все участники конгресса были готовы на многое, лишь бы вернуться к нормальному рабочему процессу и завершить уже начатое дело.

Сказать, что Вильям-Генри Гладстон пел соловьем, — значит ничего не сказать. Бурные признания, переплетенные со сбивчивой, эмоциональной речью о том, что он это делал под влиянием одной лишь любви, совершенно затуманившей его разум, производили впечатление. Впрочем, эффект получался довольно забавным — зрители откровенно наслаждались этим спектаклем и шушукались, судача о том, какой бы комичной парой оказались Луиза и Вильям. Холодная, спокойная, взвешенная женщина и такой эмоциональный, живой мужчина.

Все эти смешки, оперативно сочиняемые комментарии и ухмылки блуждали довольно открыто по залу и вызывали у Луизы дикое раздражение. Она-то отлично понимала, что Вильям лжет, а все случившееся — какой-то дикий фарс. Поэтому была ликом сера безмерно, отдавая от злости в красноту. Одно радовало — на фоне творящегося безобразия только русская делегация вела себя прилично, будучи заведомо проинструктированной Императором лично с обещанием совершенно неописуемых анально-генитальных кар, в случае если кто себе позволит лишнего. Да еще Бисмарк, который не хотел потерять лицо в глазах Александра.

Луиза держалась с трудом. Ей хотелось все бросить и уйти, так как доносящиеся до нее насмешки, особенно со стороны британской и французской сторон, переносились очень тяжело. Но сказалось воспитание, на котором отец так акцентировал внимание, — она не только держалась, но и нашла для себя вполне удовлетворительное занятие, позволявшее ей отвлечься. Эта легкая шалость заключалась в том, что девушка внимательно всматривалась в лица тех, кто особенно веселился, и запоминала их. Александр заметил этот пристальный взгляд, буквально сканирующий лица резвящихся особ. Заметил и обратил внимание на него Бисмарка, который сразу что-то шепнул своим людям, и прусская делегация резко притихла.

— Видишь, дорогой Отто, эта старая лиса попалась в свою же ловушку.

— Почему вы так считаете?

— Вы же в курсе того, что игра князя Горчакова и Карла XV была не более чем игрой. Никто на самом деле не собирался сочетаться браком. Однако желание Великобритании насолить России и расстроить выгодный для меня брак привело к обратному эффекту. — Бисмарк даже слегка обернулся, будучи чрезвычайно заинтересованный разговором. — Никто, безусловно, Вильяма-Генри казнить не будет. Я полностью убежден в том, что его если и осудят, то найдут какую-то лазейку, чтобы оправдать. И это смертельно обидит шведов. Вы ведь хорошо знаете, как сильно национальное самосознание этого небольшого народа.

— А что значит «наоборот»? Вы теперь решили на ней жениться?

— Я? Боже упаси! Луиза мне не нравится, а я монарх самодержавный — что хочу, то и творю, — пошутил Александр. — А вот шведская делегация очень крепко задумалась. Ведь еще две недели назад никто из них и не думал всерьез о том, что я и Луиза можем обвенчаться, скрепив тем самым союз России и Швеции. — Александр выразительно улыбнулся и повел бровью, предлагая Отто закончить его мысль.

— А сегодня они уже обдумывают это решение как вполне реальное, — задумчиво потирая шею, сказал Бисмарк.