Описание Каспийского моря... - Федор Соймонов

V

О МЯТЕЖАХЪ МИРЪ-ВЕЙСОМЪ И МИРЪ-МАХМУДОМЪ ВЪ ПЕРСІИ ПРОИЗВЕДЕННЫХЪ

Мансуръ-Ханъ былъ отъ Шаха Персидскаго Губернаторомъ въ Кандагарѣ, когда Миръ-Вейсъ, родомъ Авганецъ, сталъ появляться, и отъ Шаха, по представленію Хана, поставленъ былъ надъ всѣми Авганцами главнымъ командиромъ. Послѣдовавшій: за Мансуромъ въ Губернаторствѣ Грузинской Князь, Джюрджи Ханъ, не имѣлъ толь добраго мнѣнія о Миръ-Вейсъ, потому что по прибытіи своемъ въ Кандагаръ примѣтилъ, что Миръ-Вейсъ наполненъ бунтовскими намѣреніи, и для того, наблюдая истинную вѣрность къ Шаху, отрѣшилъ онъ его отъ команды. Миръ-Вейсъ пошелъ въ Испагань жаловаться на Джюрджи Хана, которой напротивъ того приносилъ и свои жалобы, съ представленіемъ, чтобъ сего безпокойнаго человѣка удержали въ столицѣ, въ противномъ случаѣ пребываніе его въ Кандагарѣ можетъ произвесть худыя слѣдствія. Однако Миръ-Вейсъ сыскалъ милость у скопца, Ахмуда Агай Хадце, бывшаго тогда государственнымъ казначеемъ, и чрезъ то онъ прежней свой чинъ паки получилъ. Сему опредѣленію Джюрджи Ханъ противился, потому что не могъ онъ покинуть принятаго на Миръ-Вейса подозрѣнія. По вторичнымъ его представленіямъ пошелъ Миръ-Вейсъ ко двору въ другой разъ. Министровъ Шаха задаривъ, опять выходилъ онъ милостивой себѣ указъ, которому Джюрджи Ханъ противиться не преставалъ. Но какъ Миръ-Вейсъ пришелъ въ третій разъ въ Испагань, и его подарки паки отъ всѣхъ Ханскихъ жалобъ его защитили: то не смѣя возвратиться въ Кандагаръ, предпріялъ онъ путь съ дозволенія Персидскихъ Министровъ, на поклоненіе въ Мекку, а Шахъ поѣхалъ тогда въ Хоразанъ.

Губернаторы въ Кандагарѣ содержали по старинному обыкновенію 12000 человѣкъ Тюфенцовъ, то есть мушкатеровъ, на Шаховомъ жалованье, для защищенія сего пограничнаго города. Но Джюрджи Ханъ сверьхъ того имѣлъ при себѣ еще до 4.000 человѣкъ Грузинскаго войска, между коими и Тюфенцами частые произходили ссоры. Джюрджи Ханъ, принявъ сторону своихъ земляковъ, представлялъ Хану: что Тюфенцы не нужны; можно лучше надѣяться на Грузинцовъ. И какъ не трудно ему было получить на то соизволеніе отъ двора; то Тюфенцы отставлены, а Грузинцы стали такъ своевольны, что чинили Авганцамъ разные великіе обиды. Въ самое то время возвратился Миръ-Вейсъ изъ Мекки, и слышавъ что произходило въ его отечествѣ, допущенъ былъ до Шаха, въ Хорзанѣ еще пребывающаго, цѣловать ему ноги, причемъ получилъ онъ случай принести на Джюрджи Хана жалобу, что онъ такъ худо поступаетъ съ Авгвнцами. Посланной къ Джюрджи Хану указъ для пресѣченія оныхъ ссоръ ничего не дѣйствовалъ. Дѣла остались въ прежнемъ состояніи, и какъ Миръ-Вейсъ не переставалъ жаловаться, такъ и Губернаторскіе представленія всѣ на томъ окончили: чтобъ Миръ-Вейсу возвратиться въ Кандагаръ не дозволять; его де пребываніе произведетъ великіе мятежи, и Шахъ опасаться имѣетъ чтобъ чрезъ него не лишиться Кандагара. Коль бы счастлива была Персія, естѣлибъ въ Испаганѣ послѣдовали сему совѣту, а подкупленные новыми подарками придворные служители не выходили бы указу, чтобъ Миръ-Вейсу прежней его чинъ былъ возвращенъ. Притомъ нѣкто изъ знатнѣйшихъ Министровъ Шаха писалъ къ Джюрджи Хану: чтобъ онъ, по крайней мѣрѣ ему въ угожденіе, милостивѣе поступалъ съ Миръ-Вейсомъ, что имѣло желаемое дѣйствіе. Ибо съ того времени полагалъ Джюрджи-Ханъ надежду на Миръ-Вейса, и оказывалъ ему надлежащее его по чину почтеніе.

У Джюрджи Хана былъ племянникъ Алексинъ Мирза именемъ, внукъ его брата. Сего опредѣлилъ онъ полководцомъ Кандагарскихъ войскъ. Пришло извѣстіе, что нѣкоторой народъ, Блутцы, взбунтовался. Алексинъ пошелъ туда съ войскомъ, и укротилъ мятежниковъ. Когда, онъ возвращался, то Джюрджи Ханъ поѣхалъ ему на встрѣчу, хотя и никакой Губернаторъ [Беглербегъ] обыкновенно не оставляетъ порученнаго города. Миръ-Вейсъ былъ въ Ханской свитѣ съ двумя или тремя стами Арганцовъ, на которые онъ совершенно могъ надѣяться. За три мили [Агачь] отъ Кандагара ночевалъ Ханъ въ своемъ саду, близь котораго находились нѣкоторые Миръ-Вейсовы деревни. Тогда казалось сему хитрому человѣку, что удобной есть случай къ произведенію въ дѣйствіе давно предпріятаго имъ намѣренія къ снисканію высочайшей себѣ власти убіеніемъ Джюрджи Хана.

Онъ началъ дѣло съ знатнѣйшими служителями Хана, коихъ онъ поутру рано, яко бы по Шахову указу, забрать и убить велѣлъ. Потомъ четыре или 500 человѣкъ Авганцовъ обступили садъ, въ которомъ Ханъ стоялъ. Донесли Хану, что зделалъ Миръ-Вейсъ; но Ханъ тому не вѣрилъ, и тѣхъ уговаривалъ, кои Миръ-Вейсу противиться хотѣли. Между тѣмъ нѣкоторые изъ Миръ-Вейсовыхъ людей взлезли на кровлю Ханскихъ покоевъ, и проломавъ оную, самого Хана застрѣлили.

По свершеніи сего дѣла поспѣшилъ Миръ-Вейсъ съ Авганцами въ Кандагаръ къ Къ городу пришедши велѣлъ онъ сказать Вкезирю и Мустуфію, яко главнѣйшимъ въ Кандагарѣ начальникамъ: что по Шахову указу казнилъ онъ Джюрджи Хана и знатнѣйшихъ его служителей, и что ему поручено отъ Шаха Губернаторство надъ Кандагаромъ. Везиръ и Мустуфи повѣрили ли тому, или нѣтъ, однако чрезъ три дни отворили они ему ворота. Какъ скоро Миръ-Вейсъ вошелъ въ городъ, то онъ послалъ Везиря и Мустуфія въ темницу, также Джюрджи Ханову жену и дѣтей подъ караулъ забралъ.

Между тѣмъ Алексинъ Мирза о томъ, что произходило провѣдавъ, пошелъ со своимъ войскомъ къ Кандагару, и въ надеждѣ, что Миръ-Вейсъ вступитъ съ нимъ въ сраженіе, поставилъ свой лагерь въ виду города. Но Миръ-Вейсъ думалъ инако. Мирзѣ Алексину велѣлъ онъ подъ клятвою сказать, что онъ здѣлалъ, то учинено "по Шахову указу; а въ ономъ указѣ также написано, чтобъ онъ ему, Алексинѣ Мирзѣ, здалъ Губернаторство въ Кандагарѣ, и такъ Алексинъ Мирза пришелъ бы къ нему въ городъ." Какъ сей тому повѣрилъ, и не опасаясь пришелъ въ городъ, но Миръ-Вейсъ тотчасъ взялъ его подъ караулъ. Потомъ больше онъ не сомнѣвался, съ Грузинскимъ войскомъ, безъ предводителя оставшимъ, вступить въ сраженіе, на которомъ онъ и имѣлъ счастіе, побить большую часть онаго, а прочихъ въ бѣгъ обратить. Вскорѣ потомъ позволилъ онъ Алексину Мирзѣ и женѣ Джюрджи Хана, вытти изъ города, и выбрать самимъ себѣ мѣсто своего пребыванія.