Кто-то мне должен деньги - Дональд Уэстлейк

Он склонился ко мне, будто плохо расслышал, и вкрадчиво переспросил:

— Соломон Наполи?

— Разумеется.

— И он сказал тебе, что это был не он? Он сам, лично, тебе это сказал?

— Да. В спальне. В четверг вечером.

— С чего бы это он стал с тобой говорить?

— Это долгая история,— ответил я,— Мне не хочется вдаваться в подробности.

— Я тебе скажу, почему я тебя об этом спрашиваю,— пояснил он.— Когда мы беседовали с тобой прошлый раз, ты сказал, что не знаешь Сола Наполи. И я тебе поверил. А теперь ты утверждаешь, что несколько дней назад он сам явился к тебе и лично сообщил, что не приказывал в тебя стрелять.

— Я тогда видел его в первый раз,— сказал я.— Кажется, я становлюсь похожим на Ниро Вульфа[1]: мне можно никуда не выходить из квартиры, рано или поздно все, кто замешан в этой истории, сами приходят ко мне.

— Значит, ты в первый раз видел Сола Наполи? — продолжал допытываться Тарбок. Мою шутку он, очевидно, пропустил мимо ушей.— И он специально пришел сюда, чтобы сообщить о том…

— Господи, Фрэнк! — внезапно сказала Луиза Маккей полным презрения голосом.— Чем ты занимаешься? Хватит. Оставь этих людей в покое.

Он тут же повернулся к ней.

— Я уже говорил тебе, Луиза. Ты ошибаешься. А теперь заткнись.

— Так вот почему ты меня не выпускал? Потому, что я ошибаюсь? Поэтому я целую неделю сидела взаперти, словно в тюрьме, и не смогла даже пойти на похороны Томми, не смогла…

— Да,— оборвал он ее причитания.— Да, поэтому. Потому, что ты ошибаешься. Из-за таких, как ты, немало ребят загремело в Синг-Синг. Ты начнешь болтать всякую ерунду полицейским, а им только этого и надо. Никаких вопросов-допросов: они тут же наметят, на кого повесить убийство, закроют дело и станут похлопывать друг дружку по спине, поздравляя с успехом. Ни забот, ни хлопот.

— А ты, значит, ни в чем не виновен? — спросила она.

— Нет, черт тебя возьми! Хватит, Луиза, ты сама это знаешь. У меня немало грехов перед законом, и стоит только легавым взять меня за то, чего я не делал, как мне крышка.

— Ты убил моего мужа,— с горечью сказала Луиза.

Мы с Эбби переглянулись.

— Нет,— повторил он, и тяжелый звук его голоса, казалось, повис в воздухе.— И в этого придурка не стрелял.

— Ты убил его.

Эбби повернулась к гангстеру.

— Может, действительно убил?

Он посмотрел на нее удивленно, как лев, которого ткнули палкой сквозь прутья решетки: неужели люди не видят, какие у него огромные зубы и что он вообще царь зверей?

— Что еще? — спросил он.

— Я сестра Томми,— объяснила она.— Я должна знать, кто его убил.

— Вот он перед тобой, дорогая,— сказала Луиза Маккей.— Посмотри на него хорошенько.

Тарбок погрозил ей кулаком.

— Еще одно слово,— пригрозил он,— и ты получишь. _

— Конечно,— согласилась она.— Почему бы тебе вообще не убить меня? Почему бы не убить меня, как гы убил Томми?

Тарбок даже приподнялся на носки, пытаясь справиться с охватившей его яростью. Казалось, он действительно может убить ее или, по крайней мере, стукнуть хорошенько, если немедленно не разрядить обстановку. Поэтому я сказал как можно спокойнее и небрежнее:

— Женщины все одинаковы, Фрэнк. Вот Эбби тоже считала меня убийцей.

Похоже, он немного остыл, во всяком случае опустился на пятки и разжал кулак. Повернувшись ко мне с изяществом Берта Ланкастера, он спросил:

— Она так считала? А почему?

— Все так считали,— пояснил я.— Ты думал, что это я сделал, Наполи так думал, Эбби так думала. И теперь мне кажется, что полицейские тоже так считают.

Тарбок наклонился, оперевшись рукой на стол.

— С чего бы это, Конвей? — поинтересовался он.— Почему это все думают, что ты пришил Маккея?

— У каждого свои причины,— объяснил я.— Эбби, например, полагала, что у меня роман с миссис Маккей и я убил Томми, чтобы ничто не мешало мне быть с ней вместе.

— Именно так и поступил этот подлец,— закричала Луиза Маккей, глядя на нас с Эбби так, будто хотела, чтобы мы начали ее расспрашивать.

Повернувшись, Тарбок тяжелым взглядом уставился на нее.

— Заткнись, милая,— произнес он медленно и отчетливо.— Я разговариваю с этим придурком.

— Я не придурок,— возразил я.

Он посмотрел на меня с жалостью.

— Видишь, как люди могут ошибаться? А почему Сол Наполи думал, что это сделал ты?

— Он решил так: ваши люди узнали, что Томми Маккей тайно перешел на его сторону, и ты нанял меня, чтобы убить Томми.

Тарбок смотрел на меня в звенящей тишине. Затем он проговорил:

— Что сделал Томми?

— Томми тайно работал на Наполи. Наполи сказал мне…

— Это ложь!

Я взглянул на Луизу Маккей.

— Извините, миссис Маккей. Я повторяю то, что мне сказали.— И снова повернулся к Тарбоку.— Если это неправда, зачем бы Наполи стал вмешиваться?

— Никому никуда не уходить,— бросил нам Тарбок.

Оттолкнув женщин, словно помешавших ему пассажиров в переполненном вагоне метро, он выскочил из кухни.

Мы все смотрели друг на друга. Я заговорил первым, обращаясь к миссис Маккей.

— Знаете, теперь Эбби думает, что это сделали вы.

Она презрительно покосилась на меня, как на какого-то докучливого попрошайку, назойливо добивающегося ее внимания.

— Что?

— Чет, перестань,— смущенно произнесла Эбби.

Но я продолжал:

— Миссис Маккей, сестра вашего мужа считает, что вы убили Томми.

Это была жутко раздражительная женщина. Она угрожающе нахмурила брови и посмотрела на нас обоих.

— Что, черт возьми, это значит?

— Чет, я уже так не думаю,— сказала мне Эбби.

Оставив ее слова без внимания, я продолжал, обращаясь к миссис Маккей:

— Томми написал ей, что у вас роман с кем-то, и поэтому…

— Ничего он не писал!

— Он написал, Луиза,— тихо сказала Эбби.— Я сохранила его письмо. Могу его тебе показать. Я говорила о нем полицейским, но их это не заинтересовало.

Возмущение миссис Маккей увяло на глазах. Она попыталась оживить его, хмурясь все сильнее, однако тут ее подбородок задрожал, и на этом все закончилось. На лице Эбби появилось сочувственное выражение, и она протянула Луизе руку. Но та плюхнулась на стул, стоявший по другую сторону стола, уронила голову на руки и принялась выплакивать все, что скопилось у нее на душе за целую неделю. Эбби стояла рядом с ней, положив ей руку на плечо, и глядела на меня с выражением, которое означало: что нам теперь делать? Я молча покачал головой. Единственное, что мы могли сделать,— это подождать, пока она успокоится.

Тут в кухню ворвался Тарбок, крича на ходу:

— Что, черт побери, случилось с телефоном в спальне?

— Один из людей Наполи вырвал шнур из розетки, когда я пытался позвонить в полицию.

Он посмотрел на меня и нахмурился, потом посмотрел на миссис Маккей и нахмурился еще больше, а затем снова выскочил в коридор.

Далее последовали тридцать секунд тишины, нарушаемой только приглушенными рыданиями миссис Маккей.

Затем кто-то заколотил во входную дверь.

— Я открою,— сказал я.

— Осторожнее,— попросила Эбби.

— Естественно.

Выйдя из кухни, я подошел к входной двери, заглянул в глазок и увидел Ральфа, стоящего с недовольным и нетерпеливым видом.

Ох! Я открыл дверь. Он молча оттолкнул меня и направился по коридору в спальню. Я закрыл дверь и вернулся на кухню. Увидев поднятую бровь Эбби, я объяснил:

— Это Ральф. Он вернулся за своим пистолетом.

Обойдя стол, я уселся на прежнее место.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, что ты сделал с моим пистолетом? — спросила Эбби.

— Он в кармане моего пальто,— ответил я.— Знаешь, я совсем о нем забыл.

— Нет,— сказала она.

— Что — нет?

— Его нет в кармане твоего пальто. Я проверила.

— Ну, по крайней мере, я оставил его там,— упорствовал я, и тут в дверях появился Ральф.

— Где он?

— О, извини,— сказал я.— Он на комоде.

— На комоде?

— Да,— подтвердил я.— На комоде.

Он снова ушел, а Эбби продолжала:

— Поверь мне, Чет, я просмотрела всю твою одежду и не нашла пистолета. А ведь он бы мог нам пригодиться.

— Значит, кто-то его свистнул,— предположил я.

— Чудесно. Выходит, я тебе одолжила его на время, а ты его потерял.

— Во-первых…— начал я, но в этот момент вошел Фрэнк Тарбок.— Потом,— сказал я Эбби и посмотрел на Тарбока.

— Сюда приедет Уолт Дробл,— объявил он.

— Я действительно Ниро Вульф,— сказал я.

— А? — не понял он, и тут за его спиной в дверях появился Ральф. Он помахал пистолетом, чтобы мы его увидели.

— Я нашел его,— сообщил он.

Тарбок, который еще не знал, что в квартире находится Ральф, резко повернулся. Он увидел пистолет, увидел лицо Ральфа, завопил и бросился на землю, то есть на линолеум. Потом попытался залезть под стол, но запутался в ножках моего стула. Я наклонился к нему и успокаивающе сказал: