Журнал «Вокруг Света» №09 за 1986 год - Вокруг Света

Все еще обедали, и никто не вышел к вездеходу.

— Не спеши,— сказал Такаси, поняв, что Станчо хочет поднять весь лагерь.— Давай лучше отнесем его в госпиталь к Соломко.

Они положили человека на койку в госпитале, который никому еще, к счастью, не понадобился. Станчо понесся в столовую, а Такаси снял куртку и рубашку.

— Вы, надеюсь, не ядовиты? — спросил Такаси у человека.

Тот дышал слабо, но ровно.

В палатку ворвалась Соломко. Это была статная женщина с крупным невыразительным лицом, за которым, как за греческой маской, бушевали страсти. Всю жизнь Анита Соломко мечтала стать археологом, но рассудила, что сможет принести больше пользы человечеству, став врачом. С тех пор в течение многих лет разрывалась между любовью и долгом.

Станчо объяснил ей все по дороге, и она, разумеется, ничего не поняла, потому что и сам Станчо ничего не понял.

— Где больной? — спросила она с порога.

Лицо Соломко было освещено радостным внутренним светом. Ее длительный медицинский простой закончился.

— У меня царапина, Анита,— поспешил Такаси с ответом.

— Они убили тигра,— вмешался Станчо.— И, по-моему, голыми руками.

— Что! — воскликнула Анита и рванулась к медицинскому шкафчику, но взгляд ее упал на человека на койке.

— Так,— сказала она осуждающе. Прибежали Круминьш и Наташа с Кирочкой.

И тут человек пришел в себя. Он открыл глаза и сразу же зажмурился.

— Убавьте свет,— сказала Соломко.

Человек вновь открыл глаза и тихо сказал что-то.

Они боялись истерики, попытки убежать, насторожились, а человек говорил и вдруг замолчал, увидев Наташу.

Путешествие, столь долгое и трудное, закончилось чудесным образом. Он нашел Верхних людей.

Он увидел Геру Спел. Изменившуюся, правда, загорелую, смуглую, встревоженную.

Гера Спел сказала что-то на непонятном языке Верхних людей и посмотрела на черноглазого богатыря с могучими руками.

Крони ощутил печаль.

Не настоящая Гера Спел, другая, Верхняя пришла сюда из-за того мужчины, который принес Крони, и беспокоилась из-за его раны...

А так как никто из присутствующих не знал Геру Спел и не мог понять мыслей Крони, то все решили, что он устал.

Соломко оставила только Станчо Кирова, чтобы он помог ей раздеть, обмыть и уложить пациента, а остальных выгнала. И они покорно ушли, потому что после первого шока наступило время думать. На пустой планете, где двести лет назад умер последний человек, обнаружился мужчина, изможденный, но вполне реальный. Этого быть не могло. Тем важнее было понять, почему это случилось.

Крони уже заснул, облепленный пластырем и отмытый до неузнаваемости, заснул между двумя белыми простынями, такими тонкими и нежными, что любой Директор отдал бы за кусок этой материи половину своих богатств, а в столовой отчаянно спорили археологи и прилетевшие к вечеру следопыты.

Было уже темно, облака улеглись на вершинах гор, когда сошлись на рабочей гипотезе: на планете еще скрываются люди. Их немного, они таятся где-то в пещерах или в горах. У них нет ни городов, ни крупных поселений — иначе бы их заметили. Гипотеза не объясняла башмаков и куртки человека из грубой, но сотканной явно на станке материи. Гипотеза не объясняла многого, но лучшей не нашлось.

А ночью Гюнтеру Янцу пришлось подвергнуться сложной и неприятной операции, которую провела Анита Соломко. Гюнтеру сделали пункцию головного мозга. Раньше Аните не приходилось делать такой операции в полевых условиях; и через полгода отчет о ней в «Вестнике хирургии» совпадет с публикацией статьи археолога А. Соломко в «Вопросах космоархеологии», которая будет называться «Некоторые закономерности эволюции лощеной керамики в 5—8 слоях Верхнего города». И это будет счастливый день для Аниты.

Обработанный экстракт мозгового вещества Гюнтера был той же ночью введен Крони: действие его скажется на третий день.

На третий день Крони проснулся со странным ощущением Знания. Он знал что-то неуловимое с первых мгновений, но реальное и значительное. Он подумал сначала, нежась под чистой простыней, что он хорошо выспался. Перестук капель воды по оранжевой крыше означает, что идет дождь, а не лопнула ржавая труба.

В госпитальный отсек заглянула Анита Соломко и сказала:

— Доброе утро, Крони.

— Здравствуйте, Анита,— ответил Крони.— Пора вставать?

— Можете понежиться, Крони,— улыбнулась Анита.— Но завтракать будете в столовой.

И Анита поспешила наружу, где ходил, мучаясь головной болью, Гюнтер, заранее решивший, что все его мучения оказались напрасными. Анита выдержала паузу. Перед тем как обратиться к Гюнтеру, она попыталась подавить в себе тягучее чувство нежности к этому грузному немолодому человеку. Анита сосчитала до двадцати и сказала:

— Гюнтер. Он проснулся. Спросил, пора ли вставать.

— Да? — сказал Гюнтер.— Тогда я пойду завтракать.

— Выпей сначала вот это. От головной боли.

Гюнтер протянул ладонь, тронутый догадливостью Соломко.

Крони спрыгнул с койки и поднял руки, чтобы поглубже вздохнуть. Ему нравилось, как пахнет здесь воздух. Даже в палатке.

Крони отодвинул шторку у умывальника и включил воду похолодней. Почистил зубы и причесался. Потом вернулся в комнату и перед тем как одеться, застелил койку. Он подошел к столику и нашел там записку: «Для Крони. По таблетке три раза в день». Проглотил таблетку, не запивая. И тут ноги его стали слабыми, и он опустился на койку, сжимая в руке записку.

Он зажмурился, ударил ребром ладони по ноге. Снова прочел. «Для Крони. По таблетке три раза в день».

Он появился здесь три дня назад. И все попытки общения за прошедшие два дня ограничились примитивными действиями. Он бил себя в грудь и говорил «Крони». Такаси бил себя в грудь и говорил «Такаси». И оба смеялись, потому что имена уже обещали на будущее какой-то сдвиг в отчаянном и обидном непонимании.

«Гера?» — спрашивал Крони и показывал на Наташу.

«Наташа»,— отвечал Такаси.

Информация, перешедшая к Крони и принадлежавшая ранее Гюнтеру, не подавляла знания и жизненный опыт Крони, она добавилась к ним, и убежденность в том, что новые знания и язык, которыми он владеет, свойственны ему изначально, помешали Крони осознать свое перерождение сразу. Он говорил с Анитой, не чувствуя, что говорит на чужом языке, он прочел записку, не уловив сначала, что не понимает знаков, которыми она написана.

Надо идти завтракать. Крони натянул еще вчера ушитый Кирочкой комбинезон и сунул записку в карман. Ему жаль было расставаться со свидетельством причастности к миру, перед которым бессильны Мокрица и квартальный Ратни.

Он вошел в столовую и сразу догадался, что всем все известно.

— Доброе утро,— сказал он.— Куда садиться?

— На свое место,— ответил Круминьш, не поднимая глаз от тарелки, потому что ему хотелось смеяться.

— Макароны будешь? — спросил Петерсон, обладавший удивительным свойством переходить на «ты» на второй день знакомства.

— Буду,— сказал Крони.

— Как спалось? — спросил Такаси.

— Хорошо, спасибо.

Петерсон подвинул к Крони тарелку с макаронами, молоко, сок.

— Можно подумать, что я именинник,— сказал Крони. Он резко подвинул к себе стакан с соком, и сок выплеснулся через край.

— Доннерветтер! — вырвалось у Крони.

И хохот, как наводнение, захлестнул столовую.

А когда стало потише, Анита сказала рассудительно:

— Гюнтер переборщил со словарным запасом.

— Почему вы так смотрели на меня? — спросила Крони Наташа, когда завтрак закончился.— Будто со мной знакомы.

— Я знаю одну девушку Внизу. Она очень на вас похожа.

— Она вам нравится?

— Она не может нравиться. Она чистая, а я — вонючий трубарь.

— Кто?

— Трубарь, который чинит трубы в туннелях.

— Крони,— сказал Круминьш.— Если вы готовы, мы ждем.

— Готов.

— Я тоже останусь,— сказала Наташа.

— Неволить никого не буду,— сказал Круминьш.— Но подумайте, что работать нам осталось несколько дней. А может, и того меньше. Зарядят дожди — и все. Я сам постараюсь успеть на раскоп.

Все выслушали его, не возражая, как школьники, твердо решившие уйти в кино со скучного урока. И остались.

«Пресс-конференция» выглядела буднично, совсем не так, как положено встречаться представителям столь далеких цивилизаций. Крони не знал, как начать. И потому сказал:

— Я расскажу вам о вонючем трубаре, о Чтении и путешествии к Огненной Бездне, о том, что узнал от Спелов и как пошел искать Город Наверху. А потом вы расскажете о том, что мне самому еще неясно...

Крони разыскал Круминьша в лаборатории у Такаси.

— Вилис,— сказал Крони.— Мне надо вернуться в город.

Круминьш молчал. Крони было бы понятнее, если бы он сказал что-нибудь вроде: «Тебе надо отдохнуть, набраться сил, не спеши». Ничего такого Круминьш не сказал. Он смотрел на Крони, чуть склонив голову, всем своим видом изображая внимание.