Аннемари и капитан - Карл Векен

Ну, а ёж? Никаких признаков!

Во втором саду как раз поспел сорт «Добрая Луиза». И такая она была сладкая, сочная, мягкая! Сок прямо тёк у Гансика по подбородку. Кто тут устоит!

— А здесь хозяева вообще уехали, — сказал Гансик, причмокивая.

Мы влезли через окно в сарай. В углу стояли грабли и лопаты, у стены — лейки и вёдра, а на гвозде над ними висели фартуки, халаты и огромные соломенные шляпы. Нарядившись фермерами, мы стали снимать приключенческий фильм. Ух и фильм! У нас даже животы разболелись от слив и от смеха.

— А дрова? — сказал вдруг Фриц.

— Тьфу ты, дрова! — крикнул Гансик. — Побежали скорей! Надо ежа искать! Вот проклятый зверь, целый день у нас отнял!

Ну, а ёж? Да его и в помине тут не было.

Мы перелезли через забор в третий сад, и вдруг владелец его вышел из дому. Да как начал орать! Он вообще жутко мрачный тип. Гансик всегда предпочитает не попадаться ему на глаза.

— Вы не видали тут ежа? — спросил Гансик спокойно и очень вежливо. — Такого круглого, с иголками?.

Хозяин в красной пижаме стоял прямо перед нами и от злости вращал глазами.

— Ах, так, значит, это ты тут яблоки каждый день воруешь? — взревел он. Ну погоди, толстый обжора!

Нам пришлось удирать со всех ног, потому что он уже выдернул жердь из грядки и размахивал ею в воздухе.

По ту сторону забора Гансик остановился и стал грозить хозяину. Он, мол, пожалуется в «Управление по делам молодежи».

— Я тут только один раз паданцы подбирал, а вы!.. Да и то у вас нет никаких доказательств! «Толстый обжора!» Настоящее оскорбление, я…

Человек в красной пижаме бросился нас догонять, но мы куда быстрей бегаем!

Домик ежа, № 7, стоял под горою дров, пустой и одинокий.

Часы на башне пробили шесть.

— Кончай работу, — сказал Гансик и стал собирать инструменты.

Мы поспешили домой, усталые, но довольные. Это был волшебный день, настоящий день каникул.

— Ну, как идут дела? — спросил нас отец Гансика.

Мы встретили его на углу. Волшебство тут же пропало.

— Потихоньку-полегоньку, — ответил Гансик с вызовом. — Завтра к вечеру справимся.

Отец его недоверчиво покачал головой и усмехнулся:

— Всё ты откладываешь до последней минуты! На тебя вообще нельзя положиться.

— Вот видите, — простонал Гансик, когда мы свернули за угол. — Ещё и проповедь читает!.. Завтра ни секунды простоя! И всё будет тип-топ!

«Тогда уж надо браться не так, как сегодня», — подумал я.

На другое утро мы бодро и весело взялись за дело.

Бревно лежало на козлах, и мы с Аннемари уже держались за ручки пилы. Гансик высоко поднял топор. Вот-вот закипит работа.

— Знаете, кто мы? — спросил вдруг толстяк и опустил свой блестящий топор.

Я почувствовал, что всё начинается сначала.

— А ну-ка давай жми, — сказал я, — не стой тут, как памятник дровосеку!

— Ослы мы! Настоящие ослы! — Он сделал вид, что вообще меня не слышит. — Ёж-то снова сидит у стены, за дровами. Точно. Ручаюсь. Пошли, Пауль, давай разберём дрова. Это ведь одна минута!

Он подошёл к стене, а я, не выдержав такой атаки, тоже взялся ему помогать. Мы перебросали дрова. Никакого ежа там не было.

— Опять тебе что-то померещилось! Давай начинай!

Фриц продолжал колоть дрова.

— Пустой номер, — мрачно хмыкнул Гансик. — Ну ладно, за работу!

Он схватил топор и с досады трахнул им по старой стене.

Звук получился какой-то глухой. Казалось, там, внутри, пустота.

— Ребята, — с волнением сказала Аннемари, — что это? А ну-ка ударь ещё раз!

Все затаили дыхание. Гансик ударил ещё раз.

— Там пусто, — прошептал я.

Мы глядели на стену как зачарованные. Тут подбежал Фриц с колуном и тоже стукнул им по стене.

Аннемари постучала в стену поленом, а я молотком. Мы обстучали всю стену. Везде звучало нормально — высокий резкий звук. Только в том месте, где Гансик ударил в первый раз, слышался какой-то глухой глубокий отзвук в ответ на наши удары. Путём простукивания и прослушивания мы установили даже границы этой пустоты и обвели их мелом. Получился прямоугольник.

Мы стояли, онемев, перед старой замшелой стеной и глядели на прямоугольник. Что тут может быть спрятано? Страшные мысли лезли мне в голову.

— А стена эта очень древняя? — спросил я тихо.

— Почти двести лет, — прошептал Гансик. — Когда-то она относилась к старому дому адвоката.

Мы поглядели на старый серый дом. Сколько таинственных историй придумали мы тут раньше о его судьбе и жильцах!

— А вдруг сто лет назад кто-нибудь тёмной ночью замуровал в эту стену золото и бриллианты!

И в ту же минуту я снова вернулся к действительности.

«Мотоцикл! Мопед! Сегодня же покупаю мопед или мотороллер на ту часть, которая достанется мне!» Меня охватило радостное волнение.

— А может быть, тут какое-нибудь преступление? — прошептала Аннемари.

— Чепуха, — решительно сказал Гансик. — Это клад! И мы тут же покупаем механическую пилу. И все эти брёвна за полчаса превратятся в наколотые дровишки!

После короткого совещания мы начали скрести стену. Дрова были забыты. Всё на свете было забыто. Прошло немного времени, и вот уже несколько кирпичей удалось вытащить. Пустое пространство внутри теперь было видно — чёрная дыра. Мы расширяли её до тех пор, пока луч света не упал на маленький деревянный ящик в форме сундучка.

Гансик всех растолкал — он хотел сам вытащить ящик.

— Это ведь я открыл! — крикнул он хриплым от волнения голосом.

Но, схватив ящик, он чуть его не уронил… На крышке был выжжен череп…

— Там, наверно, яд, — сказал Фриц.

— А может, динамит?

Мы испуганно отступили назад и уставились друг на друга. Потом я решился. Схватив топор, я стал колотить по крышке ящика.

— Осторожнее! — крикнул Фриц.

— Смотрите только, чтобы сюда никто не пришёл, — ответил я.

После четвёртого удара Гансик подскочил к ящику и снял по кускам разбитую крышку. Все сгорали от нетерпения и любопытства.

Картина, которая предстала перед нашими глазами, когда крышка была снята, заставила нас онеметь. Мы с волнением смотрели, как из деревянного ящичка встают наши сбывшиеся мечты: чёрный пони в белых яблоках, мотороллер, огромная черепаха…

— Ох, — простонал Гансик, — сколько денег! — Он подпрыгнул, взмахнув руками. В каждой руке — пачка бумажных денег.

— Ура! Ура!

Ящик был до краёв наполнен деньгами.

Мы нагнулись над ним, и каждый схватил по пачке бумажек. Они были чистые и сухие. А на дне… мы протёрли глаза…

— Брильянты, — прошептала Аннемари, — или жемчуг! — Или что-нибудь ещё…

Она бросила бумажки и стала перебирать блестящие разноцветные камушки. Они сверкали и переливались на солнце — синий, красный, зелёный, жёлтый… Все цвета радуги таинственно мерцали в руке Аннемари.

— А вот это что?

Я сложил из кусочков разбитую крышку. Мы разобрали выжженную надпись:

«Клад Чародея и Астарты».

— Ой-ой… — еле выговорил Гансик. — Ведь такое только во сне бывает!

— Кто бы это мог быть — Чародей?

— И Астарта.

— Да богиню какую-то так звали, — сказал Фриц.

— Когда же она была, эта Астарта? — спросил Гансик.

— Да этак лет… тысячи четыре тому назад.

— А деньги так и лежат здесь с тех пор? — удивлённо спросил Гансик.

Мы были просто ошарашены такой глупостью. Никто ему даже не ответил. Мы начали сортировать пачки. Тут были всё крупные бумажки — по двадцать, по пятьдесят, по сто марок. А две — даже по тысяче.

— Это жутко много денег, — сказал я. — Но наши-то деньги как-то по-другому выглядят!

— А вдруг их никто не возьмёт?

— Вот ужас-то будет! — крикнул Гансик.

Мы стали рассматривать деньги.

— Они в нашем веке напечатаны, — сказала Аннемари. — Вот видишь, тут год стоит. Лет тридцать назад они еще точно были в ходу.

— Кто же это их в стену замуровал?

— Драгоценные камни уж во всяком случае не потеряли ценности!

Меня здорово захватила тайна замурованного клада.

— А вы давно тут живёте? — спросил я Гансика.

— Семь лет.

— А кто тут жил до вас? — Я решил всё выяснить.

— Да не знаю я этого! — Гансик был очень взволнован.

Аннемари поняла, к чему я клоню, и вмешалась в разговор:

— А может, клад замурован в стену с той стороны?

— Нужно обследовать с обеих сторон, — сказал я. — Но сперва расспросим мать Гансика.

— Да, — сказал Гансик, — эту тайну надо раскрыть!

Мы спрятали клад под дрова и побежали в дом. Мать Гансика мало что смогла рассказать, но зато дала нам адрес одной старушки. Та долгое время жила тут, за оградой, в доме адвоката. Аннемари записала ее фамилию — фрау Рифельт.