Фридрих Ницше. Трагедия неприкаянной души - Р. Дж. Холлингдейл

виде знания, которое связывает не представление с представлением, а представление с данной реальностью: знание себя. «Единая мысль», которая воплощает его философию, сводится к следующему положению: «Мое тело и моя воля – одно». Я представляю себя объектом, подобным прочим предметам, в пространстве и времени – «феноменом»; но я также представляю себя субъектом, живущим, ощущающим, страдающим, желающим, или – в терминологии Шопенгауэра – волей. Эта форма восприятия радикально отличается от интеллектуального восприятия. Интеллект членит реальность на фрагменты, и все, что он видит, является «кажимостью» или «представлением». Но непосредственное осознание самого себя не является представлением такого рода: через знание себя как воли я чувствую внутреннее единство жизни, вне пространства и времени. Поскольку интеллекту свойственно членить и изолировать вещи, в обычной жизни мы воспринимаем себя как индивидуумов, как изолированные объекты. Но всякое знание относительно и зависит от другого знания, и членение мира неполно даже на интеллектуальном уровне. Есть базовое единство, связующее все вещи, и это базовое единство постигается нами путем только что описанного знания: мы постигаем тождество нашего физического тела и нашей нематериальной воли, и этот принцип тождества есть ключ к единству всех вещей, материальных и нематериальных. Шопенгауэр особо подчеркивает абсолютную противоположность интеллекта и воли и ограничивает атрибуты воли неудовлетворенной жаждой жизни, а все прочие свойства, в том числе и сознание, приписывает интеллекту. Причина, по которой он так поступает, становится ясна из следующей ступени его доводов: если мы можем понять, что наши тела суть внешняя форма нашей воли, а наша воля есть внутренняя форма наших тел, мы должны понять, что все прочие объекты также являются внешней формой их внутренней воли. Воля, которую мы ощущаем как свое подлинное бытие, является также подлинным бытием всех вещей; а поскольку время, пространство и обособленность суть свойства только мира феноменального, то ноуменальный мир воли должен быть един и невидим.

Мир, как его видит Шопенгауэр, двойствен: это внешний мир событий, объектов, времени, пространства, причины и воздействия, явлений, «представлений» и внутренний мир молчания, вне времени, пространства, причины и воздействия, мир ноуменов, вещь-в-себе, одна вездесущая «воля». Воля – первичная сила жизни; она поддерживает вселенную; она буквально «приводит мир в движение», так как Шопенгауэр отождествляет ее с такими физическими силами, как гравитация, а также с инстинктами животных и слепым побуждением растительного мира. Интеллект развился как «орудие» воли и потому вторичен по отношению к ней; но те особо устроенные индивидуумы, в ком развит интеллект, могут высвободить его из-под власти воли. Интеллект, полностью свободный от воли, Шопенгауэр называет «гением».

Самая сложная проблема философии Шопенгауэра – это его этические суждения о том, что индивидуальная воля есть зло и ее следует отрицать. Причины, почему это так, следующие. Индивидуум, в буквальном смысле, есть воплощенная воля: единство ноуменального мира расчленено в феноменальном мире на множество отдельных «воль», каждая из которых является воплощением первичной силы жизни. Индивидуум как часть воли вступает в жизнь с намерением существовать как можно дольше; он не может поступить иначе, ибо воля, по сути, является жаждой жизни, волей к жизни. В результате он вынужден воспринимать все предметы и всех прочих людей относительно самого себя и в конечном итоге использует все вещи и всех людей так, как если бы они существовали ради его выгоды. Но поскольку другие вещи и другие люди ощущают себя точно так же, то результатом оказывается всеобщий конфликт. Конфликт порождает несчастье; где воля, там страдание; природа воли заключается в борьбе, и эта борющаяся воля всегда будет порождать ссоры, и несчастье всегда будет преобладать над счастьем. Единственным благом служит отрицательное благо совершенствования: счастью никогда не суждено быть положительным качеством, это всего лишь уменьшение страдания. Жизнь неизлечимо несчастна, и ответ этому того, кто все осознал, состоит в отрицании: он «отрицает волю», отрекается от борьбы, освобождается от оков желания и становится аскетом и святым, ожидая только избавления от жизни. Смерть, под которой Шопенгауэр подразумевает полное исчезновение, есть единственное реальное благо; перед смертью хороша та жизнь, что соответствует типу гения, святого, с которым «остается лишь знание: воля исчезает». Таков «пессимизм» Шопенгауэра – его убежденность в том, что жизнь неизлечимо зла, и это отличает его философию от всех прочих.

Глубинное отличие зрелой философии Ницше от Шопенгауэра заключается в том, что Ницше не метафизичен, а материалистичен, и его воля властвовать над следствиями, полученными в результате наблюдений, не является метафизическим постулатом, подобным воле к жизни Шопенгауэра.

Мы говорили о том, что Ницше сумел сочетать свое увлечение Шопенгауэром с восхищением «Историей материализма» Ф.А. Ланге, а когда его пыл поостыл, он принял позицию, настолько родственную Ланге, что наше предположение относительно прямого влияния этой работы на Ницше кажется вполне оправданным. Ланге, как и Шопенгауэр, был преемником Канта, но решительно иным. Согласно Ланге, конечная реальность не только непознаваема, как полагал Кант, но самая идея ее (представление о ней) является следствием нашего образа мысли; иначе говоря, понятие вещи-в-себе является частью феноменального мира. В переводе на терминологию Шопенгауэра воля есть не что иное, как еще одно представление. Ибо даже представление конечной реальности должно принадлежать плану кажимости, говорит Ланге, ничего внятного о ней сказать нельзя, и философов должен заботить только материальный мир – мир феноменов, единственный, который мы знаем. Хотя Ницше иногда забывает об этом и пишет о воле к власти и вечном возвращении, как если бы он описывал конечную реальность, его настоящая позиция не оставляет сомнений: и то и другое – понятия материалистические, как они представлены у Ланге. И это четко подтверждается его принципиальным отношением к понятиям «потустороннего», «реального мира» и вещи-в-себе: он снова и снова разными способами повторяет, что они не существуют. Самая известная его формулировка ориентации на «эту сторону» – «Бог мертв». Это подразумевает, что все, что когда-либо было или могло бы быть отнесено к названию «Бог», включая все его замещения – иные миры, конечную реальность, вещи-в-себе, ноуменальные планы и волю к жизни, – все это «метафизическая потребность» человека и все суть его собственные порождения.

Есть и еще два существенных отличия. Первое лежит в области темперамента. Основой мировоззрения Шопенгауэра является представление о том, что жизнь – это страдание, и это вывод темперамента. Оно не подтверждено и не может быть подтверждено; Шопенгауэр просто ощущает, что это так, и мобилизует всю свою риторику, чтобы передать эту свою убежденность читателям. Но если читатель не чувствует, что счастье есть только сокращение страданий, и убежден в том, что жизнь иногда доставляет удовольствие, –