Большой мир. Книга 1 - Дмитрий Олегович Беляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рябой резко замолчал и, пыхтя в обе ноздри, о чем-то глубоко задумался. Я молча ждал. Меня устраивал его словесный поток.
– После фойре все пошло к Са-аргу. Забрасывать сюда стали всякое отребье. Кто сам бежит, от кого избавляются. В общем, вместо новой надежды Фарида стала ссыльной планетой. Батя говаривал, что ево дед говаривал, как ево прадед сетовал, что само название планеты с какого-то седого языка значит "надежда". Во как! – выпалил еще одну тираду рябой, подняв палец.
– Невероятно! – вполне честно округлил я глаза. – И ты столько знаешь, хоть и живешь в глуши!
Рябой нахохлился:
– Да эт все знають. Просто никому не надобно это знание, чтобы помнить ево.
Внезапно раздался вой, и рогатый замычал в ответ, хрипловато, но гулко. Мне слегка заложило уши, а рябой залыбился довольно.
Солнце уже покраснело и начало движение вниз. Слегка усилился ветер, в воздухе запахло вечером, и подняв к небу глаза, я заметил набегающие тучи. Было не холодно, но сама картина приближающегося дождя заставила поежиться и подтянуть куртку. Было чудом, что непогода не застала меня в лесу.
Время за беседой бежало слишком быстро. Сейчас мне хотелось выжать рябого до последнего слова.
– А про другие планеты тебе батя не сказывал? Откуда первые поселенцы прибыли?
– Да сказывал что-то, но я не помню уж, да и не надобно оно мне. Что мне те планеты, когда под ногами работы – только успевай вертеться, – махнул рукой мужик.
– А почему Фариду заселили, раз тут живность такая бойкая? – спросил я.
Рябой хрюкнул, усмехаясь, и сказал:
– Ты не просто лесной, ты чудной. Вы там с батей поменьше бы с белками болтали да к людям выходили. Жить на Фариде и не знать историю дома своего, это ж… это ж…
– Невежество? – помог я. А что, я сейчас и правда невежда, особенно с его колокольни.
– Ага, оно самое. Невенжанство, – кивнул он с полной серьезностью. – На Фариде сурьезные залежи алмида. Вот за ним то и сходили сюда. Но потом чуть не передрались там, наверху, и во благо поделили.
– Как же получилось так, что здесь ни кораблей, ни космопортов? В твоей деревне какие дома стоят? – не удержался я.
Рябой нахмурился.
– Консмор…твов?
– Места, где сажают летательные аппараты с других планет, – проговорил я медитативно.
– Ааа. Дык договорились так сразу, как поделили. Чтобы все было честно, только магия и металл. Есть, конечно, исключения, но только те, которые есть у всех.
Ничего не понял.
– Какие исключения? – я начал нервничать. Темнело, и быстро, а это значило, что наши пути скоро разбегутся.
– Какие, какие. Считыватели разные. Когда я был малой, мой Сосуд считывали, как и у всех. Раньше с этим строже было, не то, что сейчас, – рябой недовольно рукой махнул, – вот из лесу даже такие как ты выходють. Небось, даже цвета своего не ведаешь?
Я помахал головой.
– А что, еще есть?
– Что, что. Переходы, белый свет, штроки разныя, – загибал пальцы рябой. – Годов двадцать назад я даже воздухоплаватель видал! Раньше, говорят, небо ими полнилось.
– А что за переходы? – спросил я с отбивающим чечетку сердцем.
Рябой набрал воздух:
– Переходные переходы! Совсем, что ли? В одной стороне вошел, с другой вышел. Только там маны уйма нужна, так что не для Белых это дело. А нам и не надобно. Куды нам переходить то? К мохнатым? Пф.
Телепорты, мать твою. Чертовы телепорты! Почему ни Сорас ни Леа об этом мне ничего не рассказывали? Хотя, если даже этот…рябой спокойно говорит об этом, значит это настолько общеизвестная и простая истина. Да что уж, я еще не могу спокойно слушать слово "мана", особенно от кого-то вроде этого мужика. А он упоминал ее так, будто о руке своей левой разговаривал.
– Как выглядят штроки, знаешь? – спросил я.
– Штроки… Батя говаривал, что из них монстряков легче всего валить. Стоишь себе на посту да валишь издали все, что движется за стеной Каменной Границы.
Рябой цокнул черному ватусси, как коню, и тот прибавил ход. Видимо, тоже дождя испугался. Может он тоже в Пантоа заглянет?
– А ты это, дождя не боишься в дороге? Тучи вон какие набегают, – кивнул я в небо.
Рябой махнул рукой и прищурился одним глазом.
– Не будет ничего. Ты ж лесной, знать должон!
Почему из головы в такие моменты все вылетает? Вот бродишь по лесу другого мира, смотришь на два огромных спутника, и столько вопросов, да все кажутся важными. Дай только шанс задать их кому-нибудь. А потом не можешь выбрать, о чем хочешь узнать в первую очередь.
Я медленно вздохнул и решил расспросить о чем-то более приземистом. Вряд ли рябой знал о магии больше, чем Леа или черноглазая гадина.
– А законы? Законы не изменились? Какие сейчас самые важные законы? – выпалил я несдержанно. – А то батя совсем не рассказывал ничего.
– Батя у тебя конечно еще тот …кхм. Звиняй уж, – сказал он досадливо. – Хм, законы значитцо. Если на шахтах работаешь – налог плати. Если на земле – дань за защиту от монстряков на Каменной Границе. Воинский долг по способностям, но за плату. Ежели задолжал кому, и расплаты не видать шибко долго – шею готовь.
Не понял здесь. Какую еще шею? За долги голову с плеч?
– Что значит шея? – спросил я, сухо сглотнув.
Рябой снова помотал головой и цокнул.
– Лесной… Кроком станешь, что ж еще! Ну это там, ближа к центру, где народ позажиточнее да наглее. Здесь в округе такого не бывает.
– Вот блин! Батя совсем меня дураком вырастить решил! Я даже не знаю, кто такой крок! – проронил я дрожащим голосом. И признаться, дрожал совсем не театрально. Уж больно предчувствие плохое было.
– Ох, ну и дела с тобой. Хорошо, что я тебе встретился, а не губитель какой. Не зря с тобой провожатаго отправляли, – покачал головой мужик. – Крок – это когда на шею цепляют ошейник, и ты не можешь что против сказать, пока не отработаешь или не отпустит хозяин. А здесь тупик. Ежели повесили, никто тебя не отпустит. Даже батя мне не рассказывал, чтобы такое на Фариде случалось. А он служивый был, много где бывал.
– А как же магия, почему не
