Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев

Прибыли во временный штаб полка. Когда в полку нас распределяли по батальонам, вдруг – свист, гул. Многие падали, потому что в первые мгновения не понимали, что это. Потом видим, как из-за сопки вылетают ракеты «Градов» – красиво!

Началось распределение. Это был концерт… Офицеры из штаба подходили и спрашивали: «Кто сапером служил? Кто в зенитном дивизионе? Кто в артполках? Кто с электронной разведкой сталкивался?» Таких был мизер, их тут же забирали – все, вопрос решен. Остальных, а это подавляющее большинство, – просто тупо называли фамилию и говорили, в какой батальон, первый или второй. В разведку рвались немногие, но такие были. Помню одного, кричал всем и каждому: «Я в морской пехоте в разведроте служил! Буду служить только в разведке!» Уж не знаю, как у него сложилось. Надеюсь, что повезло.

После распределения отправились на КП батальона. Там на вязанках сена переночевали. Утром какой-то добрый человек показал направление и сказал, что нам туда. И побрели мы по этим холмам туда, не знаю куда. Ни оружия, ни сопровождающего… Так, идет банда мужиков в неизвестном направлении.

Забрели в какое-то село, там-то нас и застал вроде как зам. комбата на двух БМП. Видим – гуси пасутся, спрашиваем: «Чьи?» «Ваши», – улыбнулся он. Два раза нас упрашивать не пришлось: похватали гусей, кто сколько мог, на броню – и вперед.

Заезжаем на высотку, слезли. Подъехала другая «бэха», на ней сидит старший лейтенант в маскхалате – и давай предлагать вакансии в первую роту. Все просто: называет должность, желающий кричит «Я!» и отдает ему военник. Затем слез он с брони, собрал нас, кто к нему попал, а попало нас много больше тридцати человек, и представился: «Старший лейтенант Калинин, командир первой мотострелковой роты».

А вот дальше его понесло: «Мои срочники – патриоты, а вы – пидарасы, приехавшие за деньгами». И вся речь в таком духе. Смотрю на него и удивляюсь: с какой он луны свалился? Перед ним стоят ребята – некоторым за сорок, некоторые воевали в первую кампанию. Тогда мне это казалось, мягко говоря, ненормально. Да и потом его обращение с подчиненными оставляло желать лучшего. Но сейчас в ноги бы ему поклонился: командир от Бога. Один факт, что за Грозный рота не отправила ни одного «двухсотого», уже о многом говорит. Послушали мы этот монолог, взяли шмотки и перебазировались на соседнюю высоту, где и располагалась теперь уже моя рота.

«Оружие осмотрели, начали ощипывать гусей…»

– Я попал в третье отделение третьего взвода на должность пулеметчика РПК. Наконец-то нам выдали оружие, и только мы расположились, приехало какое-то начальство. Они там с краю что-то рассматривали в бинокли и типа нивелира. Нам все это было до фонаря. Оружие осмотрели, запалили костры, начали ощипывать гусей, чтобы приготовить. Жрать-то охота, а кормить нас – каких-то и кого-то – никто не позаботился. Увидев это дело, ротный шибко ругался. Понять его можно: генералы понаехали, а тут солдаты гусей разделывают. В общем, это безобразие он прекратил. Да и приказ пришел: построить роту – и вперед, в наступление…

Владимир Пономарев, старшина 4-й мотострелковой роты, старший прапорщик:

– Как солдаты приспосабливались к полевым условиям… Я получал пищу в термосах, развозил их по взводам. Идет ко мне грязный солдат, с цинком в руках. «Почему с цинком?» – спрашиваю. «В них удобней…» А им просто мыть термоса было лень. Солдаты подогревали обед в цинках из-под патронов.

Андрей Смирнов, психолог полка, майор:

– Если в первую кампанию я не замечал, чтобы контрактники помогали молодым солдатам в службе, то сейчас ситуация изменилась. Деньги деньгами, но многие контрактники ехали на войну не за ними, а чтобы помогать молодежи. Много было среди контрактников хороших мужиков.

Александр Московой, командир взвода управления минометной батареи 1-го мотострелкового батальона, гвардии лейтенант:

– Среди прибывших контрактников были и такие, что «пальцы веером…». Двоих из них я в яму на два дня посадил, а вышли – отправил их домой. Остальные стали как шелковые. Некоторые из них прямо говорили, что приехали за деньгами. Военкоматы им наобещали денег…

Из хороших контрактников назначал и заместителями командиров взводов. Срочников в батарее контрактники не обижали. Срочники у нас были такие, что сами кого хочешь из контрактников на место поставят. Нас, молодых офицеров, они слушались всегда.

«Сидел бы дома, гладил свою Машку…»

Андрей Актаев:

– Жили мы дружно. Сначала срочники с опаской смотрели на контрактников, но это продолжалось не более недели. Дальше было проще. Бывало и такое, что срочник посылал контрактника по извилистому маршруту, когда видел, что тот не прав или перегибает палку. А что – если прав, так и надо. Бывало и наоборот, когда срочник зарывался и забивал болт, считая, что ему не положено по сроку службы.

Был у нас один контрактник… Не знаю, как его психиатр пропустил… Он постоянно ко всем приставал с вопросами: «А если тебя убьют? А если тебя ранят или контузит?» Одолел всех. Какого рожна он сюда поперся? Сидел бы дома, гладил свою Машку… Это его нытье всех достало. Морально он такой сумбур в головы вносил, что ни о каком боевом духе и речи быть не могло. Мучились мы с ним месяца три. Потом он с товарищем просто ушел из расположения взвода и не вернулся. Куда они делись, мне, если честно, наплевать. Все просто вздохнули с облегчением…

«Попросились в разведку…»

Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:

– В 245-й я попал просто. Летом 1999 года с другом Вовой Карнетовым начали собирать документы на контракт в Сербию (как раз Америка ее бомбила), но тут Басаев с Хаттабом поперли на Дагестан. В общем, в военкомате нам предложили ехать туда. Пока оформляли документы, наступила осень, и 1 или 2 октября мы поехали в Нижний Новгород. Жене и матери я сказал, что уезжаю на очередной контракт, вечером, перед отъездом, собирал-то документы втихаря. Они, конечно, были в шоке. Несколько дней пробыли в Нижнем Новгороде. Выдали нам смертники, у меня этот уже третий был, по одному с каждой поездки в Чечню. К вечеру, примерно 6–8 октября, человек 250 контрактников привезли на аэродром, но была нелетная погода, и пришлось ночевать в лесополосе у взлетки, у костров. Пьянка была грандиозная! Прилетели днем в Моздок, там какой-то генерал или полковник нас построил и пристыдил за гулянки. Сказал, что в Чечне в 245-м полку большие потери, погибли разведчики, пожгли технику, а мы тут бухаем.

Друг мой Вова Карнетов попал в 276-й полк сапером. Ну, а мы с утра выехали колонной на Чечню. Оружия нам пока не выдали, так что вся надежда на случай засады была на водителей «Уралов» да на сопровождающих с оружием. Вечером прибыли в полк – это было начало Терского хребта. Слышна была близкая канонада.

Я и еще несколько человек попросились в разведку, нас привели к начальнику штаба, и он начал каждого пытать, кто да что? Я сказал, что не первый раз в Чечне, боксер, всю жизнь занимаюсь спортом – ну, меня и взяли. Взяли также Андрюху Васильева, бывшего омоновца, Серегу Сайко, бывшего собровца, Вову Ткаченко (он в первую в 245-м воевал), Димана Робина, Славу Заверткина (я с ним в 1996 году в 166-й бригаде в одном батальоне воевал). Не взяли «Бакса», Валеру Большова (хотя он в 166-й бригаде в разведроте воевал). Ну, мы потом подключили кого только можно и затянули его в разведку через неделю. Он просто был худоват, небольшого роста, но мужик был классный, и сам командир полка его потом очень уважал!

Утро началось с того, что начали шить себе разгрузки, кто из чего. Я старый камуфляж привез с собой, стал на него пришивать карманы под гранаты, мне-то под рожки не надо было. Я себе выпросил пулемет ПКМ (от кого-то из убитых разведчиков остался), поскольку раньше и был пулеметчиком.

Запомнилось, что под нами где-то в километре было два села, между ними метров 800, и вот несется от одного села к другому машина легковая, а сверху на нее два «крокодила» Ми-24 заходят, выпускают ПТУР, и машина полыхнула; минут через пять другая несется, они ее тоже красиво взорвали. Мы думали, что все, «концерт закончен», а тут еще одна несется на большой скорости, она даже успела в село заехать, там ее «крокодилы» и достали. Кто там был – мирные или боевики, не знаю.

В этот или на следующий день выехала группа забирать убитых, кого не смогли вытащить 8 октября. Привезли пару кулечков фольги для трупов, там ничего и не осталось совсем от механиков-водителей. Срочники наши рассказывали, что один пацан погиб действительно как герой. Он был пулеметчик, ранен, и когда пацаны отходили, его никакой возможности вытащить не было, так он им кричал, чтобы они уходили без него, сам прикрывал их. Его нашли убитым. Оказалось, что «чехи» в голову из подствольника выстрелили, добили.