Дневник читателя. Русская литература в 2007 году - Андрей Немзер

– Как покойника хоронить —

не дозовешься людей,

некому гроб нести,

а вот живого – сколько угодно!

Читая смешное, все время помнишь о грустном. Но и на самые скорбные страницы падает иной свет – любви (о начале войны вчерашний десятиклассник узнает вечером – дело происходит в Хабаровске – на «Ромео и Джульетте»: «И вдруг понимаю – / нужно / только одно: / остаться в театре / вместе с Алкой, / рука в руке, / досмотреть спектакль до конца,/ до последнего слова. / И в глазах ее / читаю то же решение. / Легкомыслие? Безответственность? / Или – предчувствие: / все это – в последний раз / и никогда уже / не повторится»), дружества, верности долгу, жизнелюбия, поэзии, музыки.

Книгу завершает «Очередь»:

Сон.

Концлагерь,

Майданек или Треблинка.

Очередь в крематорий.

Стою в ней,

Продвигаюсь

мало-помалу.

И вдруг откуда-то

со столба

из репродуктора —

Концерт номер 21

до мажор,

часть вторая.

Оказывается, и здесь

бывают минуты

счастья.

Комментировать невозможно. Как невозможно исчислять то многое страшное, что осталось за кадром – и то, что случилось, и то, чего удалось избежать. Лучше представить еще один – по-моему, ключевой – опус, где черные громады истории и психологии ушли в подтекст, дав волю музыке и счастью.

Шестилетний сын

пришел со двора,

где носился с мальчишками.

Глаза круглые:

– Папа, так ты еврей?

Ну вот, наконец

дождался…

Отвечаю как можно спокойней.

– Папа,

тогда спой мне

какую-нибудь

еврейскую

песенку!

Наверно, отец и тогда спел. Наверно, и тогда замечательно. Но главная его песня-песенка – еврейская, русская, солдатская, мужская, сердечная, красивая, берущая за душу, человеческая – была впереди. Теперь ее могут услышать не только любимая жена, выросшие сын и внук, родные и друзья, но и те, кто прочтут «Как вспомнилось».

3 июля

Не длинный, а средний

Объявлен список соискателей русской Букеровской премии

Шестнадцатый русский букеровский сезон начался рекордом. На премию было выдвинуто аж 78 романов (или текстов, которые издали или при большом желании можно принять за роман). Букеровский комитет, подивившись столь бурной номинаторской активности, остался верен себе, предложив судейской коллегии при составлении длинного списка претендентов руководствоваться не только формальными, но и вкусовыми критериями. Жюри, возглавляемое прозаиком Асаром Эппелем (поэт Олеся Николаева, режиссер Генриетта Яновская, прозаик Олег Зайончковский, критик Самуил Лурье, СПб.), так и поступило – в итоге борьбу за премию продолжат 33 сочинения, что вполне соответствует букеровским обычаям.

В том, что первоначальное число соискателей сильно выросло, ничего удивительного нет. Чем больше в стране издательств, тем больше книг они будут номинировать, естественно полагая наилучшей именно свою продукцию и игнорируя любые возможные соображения о художественном качестве. Потому на родине Букеровской премии, где число номинантов нередко переваливает за сотню, ныне длинный список не публикуется. У нас же достоянием общественности становится не полный перечень номинантов, то есть своего рода отчет о романистике года (нужен он или нет – разговор отдельный), а список прошедших предварительный отбор, который, вероятно, стоило бы именовать отнюдь не «длинным», а «средним». Такой список обречен плодить недоумения и обиды. Отобрать 33 (а почему именно столько, а не 22 или 44?) бесспорно качественных романа попросту невозможно. Обойденным авторам, их номинаторам и болельщикам трудно не задаваться вопросом о критериях, перетекающим в «убедительные» гипотезы о различных внелитературных факторах. В самом деле о каком экспертном подходе может идти речь, если столь же амбициозный, сколь беспомощный (вплоть до кричащей безграмотности) роман отставного мэтра Чингиза Айтматова «Когда падают горы» (СПб.: Азбука, 2006) с дистанции не снят?

Коли жюри действительно хотело представить список реальных претендентов, то оно должно было действовать куда решительней и жестче. К примеру, о шести сочинениях, перешагнувших важный рубеж, я прежде и слыхом не слыхал. Конечно, в букеровской истории бывали случаи, когда судьи открывали нового – никем прежде не замеченного – яркого писателя. (Так, к примеру, произошло с нынешним членом жюри Олегом Зайончковским – но стоит напомнить, что его роман «Сергеев и городок» поспел прямо к конкурсу, там судьи были первыми читателями.) Но чаще бывает иначе. Даже если жюри под девизом «Алло, мы ищем таланты» дотягивает своего протеже до шорт-листа. Разумеется, если я кого-то не читал, то это моя проблема (вина). Но почему-то в пришествие шести высоких профессионалов верится слабо.

Наверное, потому что изрядная часть романов-соискателей у меня, корректно выражаясь, восторга не вызывает. Больше того, мне почему-то кажется, что всерьез никто и не намерен венчать букеровскими лаврами некоторые (их примерно с десяток) в общем пристойные сочинения с извиняемыми просчетами и кое-какими (полу– или четверть-)достоинствами. Они выдвигаются за компанию, попадают тем же манером в длинный (средний) список, а иногда – чем черт не шутит – и в шестерку. Говорить о них, однако, резона нет, ибо круг настоящих претендентов на премию куда интереснее.

В нынешнем состязании участвуют трое букеровских лауреатов (такого, кажется, прежде не случалось): Анатолий Азольский («Посторонний» – «Новый мир», 2007, № 4–5), Владимир Маканин («Испуг» – М.: Гелеос, 2006) и Людмила Улицкая («Даниэль Штайн, переводчик» – М.: Эксмо, 2006). Не думаю, что кому-то из них удастся повторить успех. Во-первых, и в Англии стать дважды букероносцем трудно. Во-вторых же, роман Азольского откровенно клонирует его прозу лучшей поры, роман Маканина не вполне роман (хотя и в большей мере, чем «Алфавита» Андрея Волоса – «Новый мир», 2006, № 7—12), а роман Улицкой – вещь слишком конфликтная и спорная, чтобы удовлетворить всех несхожих членов жюри (вот при «народном» голосовании на «Большой книге» ее почти наверняка ждет успех). Впрочем, в шестерку Маканин и Улицкая могут попасть, чему я, при сложном отношении к их работам, только порадуюсь. Дальше семь писателей, входивших в прежние букеровские шорт листы: Андрей Дмитриев («Бухта радости» – «Знамя», 2007, № 4), Борис Евсеев («Площадь революции» – М.: Время, 2007), Анатолий Курчаткин («Цунами» – «Знамя», 2006, № 8–9), Юрий Малецкий («Конец иглы» – «Зарубежные записки», 2006, № 3; журнал выходит в Германии), Алексей Слаповский («Синдром Феникса» – «Знамя», 2006, № 11–12), Владимир Сорокин («День опричника» – М.: Захаров, 2006) и Елена Чижова («Орест и сын» – «Звезда», 2007, № 1–2). Здесь высокими мне кажутся шансы Дмитриева и Слаповского, чьи романы наряду с «Богом дождя» Майи Кучерской (М.: Время, 2007) я считаю лучшими в этом букеровском цикле (и просто превосходными), и Сорокина, неизбежной смысловой рифмой к «Опричнику» которого звучат «ЖД» Дмитрия Быкова (М.: Вагриус, 2006) и «Ампир V» Виктора Пелевина (М.: Эксмо, 2006). К сожалению, я не читал еще последней работы Малецкого, но память о его лучшей прозе позволяет надеяться на лучшее.

Надеются, впрочем, многие. Свои пламенные приверженцы есть и у все больше входящего в моду Александра Иличевского («Матисс» – «Новый мир», 2007, № 2–3), и у «крутого» Андрея Рубанова («Великая мечта» – СПб.: Лимбус Пресс, 2007), и у «продвинутого» (по-моему – банального и претенциозного) Игоря Сахновского («Человек, который знал все» – М.: Вагриус, 2007), и у почвенного Александра Сегеня («Поп» – «Наш современник», 2006, № 6–7), и у живущего в Израиле Эйтана Финкельштейна («Пастухи фараонов» – М.: Новое литературное обозрение, 2006). Доживем до 4 октября – узнаем шестерку. И едва ли сильно удивимся.

5 июля

P. S. Удручающе тоскливая и удушающе пошлая дальнейшая история Русского Букера-2007 представлена в заметках «Шестерка на четверку» (как же мне теперь за этот «примирительный» заголовок стыдно!) и «Гулять так гулять».

Нам, гагарам, недоступно

Никогда я не питал теплых чувств к Аркадию Гайдару. Не любил его в детстве, когда готов был читать все подряд, но зеленый четырехтомник с пионерскими картинками раз за разом отодвигал в сторону. «Проработал» только обязаловку. В детсадовскую эру – «Чук и Гек» (кажется, еще со слуха). В младших классах – «Школа», «Военная тайна», «Судьба барабанщика», «Тимур и его команда» (правда, с двумя киносценариями-продолжениями; какие персонажи ни есть, а надо узнать, что с ними дальше сталось)… И, разумеется, «Голубая чашка», которая очень нравилась моим родителям. Язык прозрачный, чувства добрые… Я, однако, не очаровался ни языком, ни чувствами. И не потому, что расслышал режущую фальшь в финальной сентенции о вполне хорошей жизни – это случилось позднее. Просто не нужна была мальчишке эта очень взрослая, что и говорить, изысканно оформленная сказка.